Поздним вечером 30 марта я возвратилась из Брюсселя. Министерство иностранных дел и Министерство обороны работали над подготовкой оперативных оценок и анализом дипломатических и военных планов. В среду 31 марта я выступила в Палате с отчетом по брюссельскому саммиту, но мысли мои были сосредоточены на том, что намеревались делать аргентинцы и как нам следует на это отвечать. Разведка сообщала, что аргентинское правительство готовится к высадке на Южной Джорджии.
Я никогда не забуду тот вечер среды. Я работала в своем кабинете в Палате общин, когда мне сообщили, что Джон Нотт просит незамедлительного совещания для обсуждения Фолклендских островов. Я созвала совещание. Хампфри Аткинс и Ричард Люс прибыли вместе с представителями Министерства иностранных дел и Министерства обороны. Только что были получены разведданные, что аргентинский флот вышел в море и, похоже, готовится к вторжению на острова 2 апреля. Было очевидно, что если Фолкленды будут захвачены, их невозможно будет отбить. Это было совершенно неприемлемо: это были наши острова и наш народ. Я немедленно сказала: «Если на острова вторгнутся, нам придется их отвоевать».
Я спросила у начальника штаба флота, сэра Генри Лича, что мы можем сделать. Он ответил спокойно и уверенно: «Я могу собрать ударную группу из эсминцев, фрегатов, десантных кораблей и кораблей поддержки. Ее возглавят авианосцы «Гермес» и «Инвинсибл». Она будет готова к отправке в течение 48 часов». Он считал, что такой группировки будет достаточно, чтобы отбить острова. Ему нужно было лишь мое одобрение, чтобы начать подготовку. Я дала его, и он немедленно отбыл. На заседании кабинета нам предстояло решить, отправится ли группировка в поход, и если да, то когда.
Теперь к моему негодованию прибавилось чувство облегчения и уверенности. Генри Лич продемонстрировал мне, что когда дело доходит до драки, отвага и профессионализм британских вооруженных сил возобладают. Моей задачей как премьер-министра было гарантировать им всю необходимую политическую поддержку. Нашей единственной надеждой были американцы, к которым Галтьери, если он все еще вел себя разумно, должен был прислушаться. Мы подготовили и направили срочное сообщение президенту Рейгану с просьбой принудить Галтьери не переступать грань. Президент незамедлительно согласился это сделать.
В 9:30 утра в четверг 1 апреля я провела собрание Кабинета, раньше, чем обычно, чтобы вслед за тем могло состояться заседание международной и оборонной комиссии Кабинета. Согласно последней информации, аргентинского наступления можно было ожидать примерно в середине дня в пятницу по нашему времени. Мы думали, что у президента Рейгана все еще может получиться, однако Галтьери отказался ответить на звонок президента. Мне сообщили об этом рано утром в пятницу, и я поняла, что наша последняя надежда утрачена.
В 9:45 утра в пятницу Кабинет вновь собрался на заседание. Я сообщила, что вторжение Аргентины неизбежно. После этого мы вновь встретились, чтобы еще раз обсудить вопрос отправки группировки, хотя мне казалось, что на этом этапе уже нужно думать не о том, предпринимать ли что-то, а о том, как это делать.
Связь с Фолклендскими островами часто прерывалась из-за атмосферных условий. Утром в пятницу губернатор Фолклендских островов Рекс Хант отправил нам сообщение о том, что вторжение началось, но до нас оно не дошло. Первый контакт с Хантом у меня состоялся, когда он прибыл в Монтевидео, куда аргентинцы отправили его вместе с другими пожилыми людьми, утром в воскресенье. Капитан британского наблюдательного судна в Антарктике перехватил любительский радиосигнал и передал новость в Министерство иностранных дел, а мой личный секретарь принес мне подтверждение, когда я была на официальном обеде.
К этому времени обсуждение всех вопросов кампании велось во всем Уайтхолле; лихорадочно шла подготовка к военным действиям. Морская ударная группировка формировалась частично из кораблей, дислоцированных в Гибралтарском проливе, и частично из тех, что стояли в британских портах. Королева уже ясно обозначила, что принц Эндрю, служивший в то время на «Инвинсибл», примет участие в походе: и речи быть не могло о том, чтобы к члену королевской семьи относились иначе, чем к остальным военнослужащим. Кабинет во второй раз собрался на заседание в 7.30 вечера, когда было принято решение отправить группировку в поход. Больше всего в этот момент нас волновало, сколько займет путь. Мы были уверены, что аргентинцы подтянут достаточно людей и техники, чтобы их труднее было выбить с островов. Погода в Южной Атлантике ухудшалась с приближением жестоких штормов южной зимы.
Самой срочной была проблема работы с общественным мнением внутри страны. Поддержка отправки ударной группировки наверняка будет сильной, но не ослабнет ли она со временем? Наша политика была понятна людям и пользовалась их поддержкой. Общественный интерес оставался крепкими все время. Один аспект проблемы заслуживает внимания. Мы разрешили присутствие на кораблях военных корреспондентов, которые сообщали о ходе похода. Это создавало ясную картину событий. Но всегда существовал риск раскрытия информации, которая может быть полезна неприятелю. Мне также крайне не понравился ряд комментариев с попытками «непредвзятости» и ужасающее описание событий в третьем лице, разговоры о «британцах» и «аргентинцах» в наших новостных программах.
В пятницу 2 апреля я получила рекомендации от Министерства иностранных дел, в которых бросалась в глаза гибкость как основная черта этого департамента. Мне сообщили об угрозе притеснения британцев в Аргентине, проблеме с получением поддержки от Совета Безопасности ООН, отсутствии возможности положиться на Европейское сообщество или США, риск вмешательства со стороны СССР, неудобный имидж колониальной державы. Эти предположения были вполне справедливы. Но на войне нельзя позволять трудностям захватить твое мышление: нужно решать их усилием воли. Разве можно было допустить, чтобы обычный или банановый диктатор правил подданными Ее Величества? Пока я премьер-министр, такому не бывать.
В ближайшей перспективе нам следовало добиться решения, осуждающего агрессию Аргентины в Совете Безопасности ООН. На основании такого постановления нам будет проще завоевать поддержку со стороны других стран наших мер оказания давления на Аргентину. В долгосрочной перспективе мы понимали, что нам придется решать свои вопросы далеко от ООН. Пока продолжалась холодная война, существовала угроза, что Совет Безопасности попытается навязать нам неприемлемые условия. В случае необходимости мы могли наложить вето на подобную резолюцию, но поступить так значило утратить международную поддержку нашей позиции.
Второй долгосрочной задачей было заручиться поддержкой со стороны наших союзников, в первую очередь США, но также и членов ЕС, Содружества и других важных западных стран. Тони Парсонс, представитель Великобритании при ООН, старался переиграть аргентинцев. Генеральный секретарь ООН призвал стороны проявить сдержанность: мы ответили согласием, аргентинцы промолчали. 3 апреля Тони Парсонс добился успеха, убедив Совет Безопасности одобрить резолюцию Совета Безопасности ООН № 502, требующую немедленного отзыва аргентинских сил с Фолклендских островов. Дебаты были трудными. Мы знали, что антиколониальная предвзятость ООН настроит ряд членов Совета Безопасности против нас, несмотря на вопиющий факт агрессии со стороны Аргентины. Я была особо благодарна президенту Миттерану{ Миттеран Франсуа Морис Адриан Мари (1916–1996) – французский политик-социалист, президент Франции с 1981 по 1995 г. Его 14-летнее президентство самое продолжительное в истории Франции. (Прим. ред.)}, который лично позвонил мне в субботу, чтобы выразить свою поддержку.
Франция воспользовалась своим влиянием в ООН, чтобы перетянуть на нашу сторону другие страны. Я лично в последний момент позвонила королю Иордании Хусейну, который встал на нашу сторону. Он старый друг Британии, и мне не пришлось вдаваться в длительные объяснения, чтобы убедить его в том, чтобы Иордания проголосовала в нашу пользу. Он начал беседу, просто спросив: «Чем я могу быть полезен, премьер-министр?» В итоге мы были удовлетворены тем, что получили необходимые для резолюции голоса и избежали вето со стороны Советского Союза. Но мы не питали иллюзий насчет того, кому предстоит избавляться от агрессора, когда разговоры закончатся: это предстояло нам.
Дебаты в Палате общин в ту субботу – это сильное воспоминание. Палата была справедливо разгневана вторжением на британскую территорию, и многие ее члены склонялись к тому, чтобы обвинить правительство в якобы неспособности предвидеть и предотвратить случившееся. Моей задачей было защититься от обвинений в неподготовленности. Значительно труднее была вторая моя задача: убедить членов парламента в том, что мы ответим на агрессию решительно и эффективно. Мое сообщение о том, что ударная группировка была готова к отплытию, вызвало крики одобрения. Но я понимала, что некоторые видели в группировке лишь дипломатическую армаду, которая призовет аргентинцев обратно за стол переговоров. Они не предполагали, что она на самом деле вступит в бой, в то время как я чувствовала, что аргентинцы никогда не уйдут оттуда без боя, и ничто меньшее, чем их уход, не устроит ни страну, ни меня. Другие разделяли мое мнение о необходимости применения ударной группировки, но сомневались в воле и выдержке правительства.
