заметил бы ее маневр.
— Все равно не вижу, — констатировал он, оборачиваясь к девочке. -
На что оно похоже?
— Все, скрылся, — разочаровано произнесла Эвелина. — Какой-то
странный тип стоял на крыше рядом с трубой.
— Трубочист, наверное, — пожал кольчужными плечами Контрени.
— Нет, трубочисты черные, а у этого одежда была светлая, — на ходу
импровизировала Эвьет. — И фигура странная такая, скособоченная вся…
По-моему, это был какой-то горбатый урод.
— Ну, может, какой-нибудь горбун и впрямь забрался на крышу, — не
стал спорить грифонец, явно не считавший это важным. — А вы его видели?
— повторил он адресованный уже мне вопрос.
— Признаться, я не очень хорошо вижу вдаль, — сымпровизировал и я.
— Вроде бы там мелькнул какой-то силуэт, но я не разобрал деталей.
— Небось, полез подглядывать… — похабно осклабился Контрени, но,
вспомнив о девочке, поспешно скомкал скабрезность. — В общем, вряд ли
это грозит безопасности города. Идемте.
И мы продолжили путь к башне, на полдороге разминувшись с солдатом,
отсалютовавшим рыцарю. Теоретически можно было бы повторить попытку за
его спиной, но мы были уже слишком близко к башне, откуда происходящее
могли заметить, да и та же уловка не сработала бы во второй раз.
Почти сразу же после того, как мы вновь спустились в город, нас, а
точнее — Контрени, перехватил посланец с пакетом, судя по всему, от
коменданта. Рыцарь распечатал пакет (я мысленно отметил, что в Лемьеже,
оказывается, умеют делать бумагу, правда, крайне скверного качества) и,
морща лоб и шевеля губами, принялся штудировать полученный приказ.
Очевидно, чтение давалось вчерашнему простолюдину с трудом — что,
впрочем, не редкость и для родовитых аристократов. Перехватив мой
взгляд, Контрени смутился и, напустив на себя официальный вид, произнес:
"Счастлив был составить вам компанию, господа, но теперь прошу меня
простить — меня ждут интересы службы."
— Хотите, я прочту это для вас? — не удержалась Эвелина от хотя бы
маленькой мести, в очередной раз безупречно изображая детскую
непосредственность. Контрени потемнел лицом и выдавил из себя: "Это
секретная депеша, сударыня!"
На сем мы и расстались: грифонец направился в казармы, а мы поехали
обратно в гостиницу, тем паче что близилось уже время обеда.
Эвьет не сказала ни слова до тех пор, пока мы не поднялись в нашу
комнату. Лишь здесь она с самым мрачным видом уселась на кровать,
положив сжатые кулаки на колени, и горько произнесла:
— Всего бы на одно мгновение раньше!
— Что поделаешь, — пожал плечами я. — Так бывает. Всего одно
мгновение отделяет жизнь от смерти и успех от провала.
— Я хотела отойти подальше от башни, чтобы оттуда никто не
разглядел…
— Ты все делала правильно. Просто не повезло.
— Мне казалось, ты не очень одобряешь мою идею, — заметила она.
— Я признаю, что Контрени вполне заслуживает смерти. Я только не
хочу лишнего риска ради этого. Ни для себя, ни для тебя. Сама подумай, -
улыбнулся я, — насколько это был бы неравноценный обмен: твою жизнь — на
жизнь какого-то Контрени. Или даже Карла.
— Пожалуй, — улыбнулась она в ответ. — Но я и не собираюсь
погибать.
— Что подводит нас к одному существенному моменту, — решил развить
наступление я. — Йорлингистская кавалерия в одном дневном переходе
отсюда. Пехота, конечно, подтянется позже. Но, так или иначе, скоро этот
город будет осажден, и мне хотелось бы к тому времени быть за его
пределами. Неважно, что осаждающими будут вассалы твоего сюзерена -
жизнь внутри от этого легче не станет…
— То есть ты предлагаешь уехать прямо сейчас, — назвала вещи своими
именами Эвелина.
— В крайнем случае — завтра. Лучше до полудня.
Эвьет немного подумала.
— Я буду еще пытаться, — твердо произнесла она.
— Но…
— Нет-нет, не надо повторять уже сказанное! Я все просчитала. Если
бы я знала, что он погибнет при штурме — или, по крайней мере, на это
были бы высокие шансы — я бы согласилась с тобой. Мне ведь важно, чтобы
он получил по заслугам, а вовсе не сделать это самой. Но ведь наши не
будут штурмовать?
— Если Ришард — или кого он там поставил командовать южной армией -
не совсем идиот, то не будут, — подтвердил я. — Менее всего им нужно
сейчас угробить свое преимущество, разбив лоб о лемьежские стены.
— Вот и я так думаю, — с серьезным видом полководца, одобряющего
мнение своего генерала, кивнула Эвьет. Конечно, она не училась военной
науке, но элементарную логику никто еще не отменял (хотя, впрочем,
многие пытались). — Следовательно, мы здесь будем в безопасности. Но в
то же время в безопасности будет и Контрени.
— Он, вероятно, теперь почти все время будет проводить со своими
солдатами.
— Это плохо, — спокойно согласилась Эвелина. — Зато он уже никуда
не денется из города, а это хорошо.
— Но и мы не сможем покинуть город. Мне бы не хотелось оставаться
здесь, если городская стража станет расследовать обстоятельства его
смерти.
— Думаю, двенадцатилетняя девочка будет последней, кого они
заподозрят, — улыбнулась Эвьет. — Не волнуйся, Дольф. Я ведь дала тебе
слово, что сначала посоветуюсь с тобой. Объясни мне лучше, как делается
мазь для заживления ран. Давно ведь обещаешь.
— Да вот все хочу поискать пару недостающих трав, а у нас в
последние дни все нет такой возможности. Но, пожалуй, сейчас мы как раз
можем этим заняться. С башни я заприметил парочку подходящих оврагов;
то, что нам нужно, часто растет на влажных склонах… Поехали?
— Мы ведь вернемся? — строгим тоном уточнила Эвьет.
— Да.
— Тогда поехали.
Мы беспрепятственно выехали из города и, пренебрегая дорогами,
поскакали в сторону реки. Лазить по оврагам и болотистым низинам
пришлось несколько часов, но в конце концов я все-таки нашел то, что
искал. Усталые и разгоряченные после всех этих карабканий по
пересеченной местности, мы, наконец, выбрались наверх к поджидавшему нас
Верному, критически осмотрели друг друга (я вытащил несколько репьев из
волос Эвьет, а она стерла грязь с моей щеки) и не спеша поехали обратно
в Лемьеж, наслаждаясь успехом экспедиции и теплым золотистым покоем
летнего вечера.
Покой, однако, закончился уже на подъезде к городу. За считанные
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
