Пятно ржавчины увеличилось.
Или… мне просто кажется? Тянет подойти, прикоснуться, но я крепко держу демона за руку и борюсь с любопытством. Не всегда оно во благо, да и… увеличилось. Определенно. Цвет тоже изменился, стал глубже, а то и вовсе сменился с рыжего на темно-коричневый.
— Сперва я был зол. Ваш мир причиняет боль, если нет защиты. Это как если бы… я сунул тебя в пламя… свет… везде свет… и жар… и я кричал, я не помню, сколько это длилось. А человек требовал подчиниться. Он обещал, что если я соглашусь, он даст мне защиту.
— И ты…
— Как ты думаешь, почему я до сих пор здесь? — демон смотрел мне в глаза, и в его, блеклых, тусклых, я видела безымянные равнины Джара, по которым бродят неприкаянные души. — Я понял, что сгорю и… я тоже хочу жить, человек.
— Мне… жаль.
— Мне тоже.
Ржавчин а ползла, захватывая все новые куски металла, но медленно, как же медленно… а если силы добавить? Будь руноскрипт знакомым, я бы так и сделала, но здесь… слишком много сомнительного свойства связок, не вышло бы хуже. Если заклятие распадется, нужно будет начинать сначала.
— Тот человек и вправду дал мне защиту, — демон протянул руку, но касаться заклятия не стал. — Красиво. Ты не видишь, но разрушение всегда по-своему красиво. Он поселил меня в тело. И разрешил сожрать душу.
— Чью?
— Как я понял, тот другой человек был его врагом. Мне тогда сложно было понимать вас. Он не сделал ничего дурного… настолько дурного, чтобы скармливать душу демону, но я был ослаблен и голоден. Тело сперва показалось на редкость неудобным. Оно дышало. Выделяло влагу. Его следовало кормить, но я не привык к подобной пище… а передвижение… мне пришлось многому учиться.
Не скажу, что прониклась к демону сочувствием, но где-то его возмущение было понятно. Взяли и вытащили из родного привычного мира, чтобы с головой окунуть в чужое дерьмо.
А железо потихоньку осыпалось прахом.
— Но я приспособился. Со временем я научился получать удовольствие. Вам дано многое, а вы не цените. Вам нужны какие-то глупости. Тот некромант жаждал силы. Он стал сильнее. Он пил мою кровь и ел плоть.
— Что?!
Меня слегка замутило, а демон пожал плечами:
— Он решил, что тело, измененное демоном, поможет и ему измениться. Он действительно стал иным… да… его убил собственный сын. И теперь душа, полагаю, заняла свое место на равнинах Джара. Это очень темная и сладкая душа, но и очень сильная. Не уверен, что для нее нашелся подходящий охотник.
Ржавчина переползла на железные полосы.
И дверь протяжно заскрипела.
— Тот, другой… отпустил мое тело. Так он сказал. Зря. Я бы мог затянуть раны и нарастить новую плоть, это несложно. Но человек не захотел. Наверное, испугался.
Я думал, он позволит мне вернуться, но он вытащил меня из тела, чтобы спрятать в вещь. Он сказал, что я буду хранить его род…
Демон мерзковато захихикал.
— Он создал хорошие оковы, но… любые оковы со временем истончаются.
Я толкнула дверь.
Она устояла.
Нет, кажется, чуть дрогнула, но все-таки… а если налечь всем телом? И…
— Помоги.
Демон послушно приник к грязному дереву, и то поддалось, сперва медленно, настолько медленно, что я даже решила, будто это движение мне почудилось, но в следующее мгновенье дверь покачнулась и рухнула. И мы рухнули с ней.
Было больно.
Я упала на четвереньки, кажется, рассадив ладони, и зашипела от пронизывающей боли в запястье. А демон лишь вздохнул.
— Если ты что-то сломала, мне придется тебя убить.
— Не сломала, — я пошевелила запястьем, правда, не без труда. — И без меня ты не справишься, не пугай. Так значит, ты хранил род?
— Пока было что хранить, — демон поднялся. — Люди живут так быстро, даже те, кто наделен силой. Сегодня он есть, а завтра уже другой и третий… и все верят, будто великий и могучий предок пленил демона. И все верят, будто оковы нерушимы, а демон давно покорен. Что он похож на других людей с их верностью и готовностью служить сильнейшим. Я видел их. Слышал. Понимал. Но ничего не мог сделать. Я спал, а они пили мою тьму и становились сильнее… справедливости ради, меня тоже не забывали кормить.
Руку подать он мне не удосужился.
Впрочем, чего еще от демона ждать. Я с кряхтением поднялась и кое-как отряхнулась. В общем… история обыкновенная. Поколения сменяли друг друга, все больше уверяясь в собственном величии и силе. Демон ждал…
— Люди не ценят жизнь, — сказал он назидательно.
А я осмотрелась.
И снова коридор, точнее… да, чувствую сырость и влагу, и характерный запах моря, запертого в песках. Не удивлюсь, если мы окажемся на берегу.
— Люди воюют друг с другом. Люди убивают друг друга. Не из-за еды, — это, казалось, до сих пор удивляло демона. — Иногда одни люди убивают много других людей. Это называется война. Мой последний настоящий хозяин использовал меня, чтобы выпить жизнь из других людей, которые пришли, чтобы сожрать тех, которые принадлежали хозяину. Я получил много сил… так много, что почти очнулся ото сна… и смог заговорить.
Море и вправду пробралось.
Оно нашло иные ходы, те, которые оказались слишком узки для людей. Оно подтянуло темную тушу воды, просочилось трещинами, проложило себе путь темными нитями водорослей. Оно принесло ракушки, приклеив их своею меткой на темный гранит, и белесую соль, что покрыла и стены, и пол.
Ногам стало мокро.
А демон жадно облизнулся. Он, присев у темного валуна, коснулся его, а потом, оглянувшись, будто подозревая, что за нами следят, коснулся засоленного бока. Сунул пальцы в рот.
Зажмурился.
— Они не все меня слушали… не все слышали, — шепотом произнес он. — Но постепенно… я научился… мы научились.
— Куда дальше? — поинтересовалась я.
Откровения откровениями, но внизу было прохладно. Да и близость моря не внушала спокойствия. Море, оно… как бы это выразиться, далеко не безопасно, и это знает каждый, кому выпало жить на берегу. Я слышала, как гудит ветер, я слышала, как скрипят скалы, будто раздумывая, не поддаться ли напору. Еще немного — и осыплются остатками каменной стены, которая, несомненно, некогда была укреплена заклятиями, но…
— Туда, — демон жадно слизывал соль с пальцев. — Что? Она вкусная. Почти как кровь… ты знаешь, что некроманты едят сырую плоть?
— Ты говорил.
А я прожила бы без этого замечательного знания.
— Правильно изъятая плоть сохраняет часть души, и такая пища питает не только тело.
И без этого тоже.
Почему то представился Йонас и… он, выходит, тоже?
— Пока лишь животных. Начал с сырой рыбы. Знаешь, эта девочка увидела однажды, как он вытаскивает длинных черных угрей, а потом ест их, еще шевелящихся. Он вырывал куски плоти и заглатывал, не жуя. Но, говоря по правде, смысла в этом особого нет. Угри, конечно, часть моря, но не самая подходящая еда для некроманта. Вот с теплокровными, оно куда как полезней…
Демон решительно зашагал вперед, и вскоре мы оказались в пещере. Ее создало море, вылизав одну стену до блеска, а вторую завалив камнями. И на них, вверх дном, дремала длинная лодка. Я подошла поближе.
— Нет, морем отсюда не уйти. Мы думали.
Лодка была старой, пожалуй, она вполне могла представлять историческую ценность, но мне от этого легче не стало. Ее киль почти сгнил, а обшивка местами сползла, обнажая гниловатые с виду ребра. Возле лодки виднелся сундук, крышка которого была открыта.
В него я тоже заглянула.
Любопытствовать так любопытствовать…
— Его содержимое давно ушло на строительство дома… знаешь, они все жили памятью о былом могуществе, и только этот ублюдок, твой муж, начал что-то думать…
— Почему ублюдок?
— Разве не так вы называете незаконнорожденных? — демон пнул сундук, и тот развалился на части. — В нем нет крови моего хозяина. Впрочем, теперь крови моего хозяина нет ни в ком, даже странно, что Джар решил снизойти до мальчишки. Идем, здесь не стоит задерживаться. Иногда из моря… выходит всякое.
