не шутил.
Миссис Дорси поставила пирог на его верстак:
– Я желаю тебе успеха, Джим. Но знай – к победе ведет не один путь. – И она села в свою машину.
Я подумала: знала ли Морган, что задумала ее мать, когда решила приехать и вот так поговорить с моим отцом?
И знала ли об этом мама?
Я надеялась, что нет. Притом ни та, ни другая.
* * *
Вечером мы собрались возле телевизора, чтобы посмотреть новости. В них передали отрывок из речи губернатора и показали, как он символически копает яму. Потом показали кусочек интервью с отцом.
Затем начали передавать интервью, которые Шон Уилкокс взял у других жителей Эбердина.
– Зачем нам жить там, где небезопасно? – сказал один из соседей.
Другой проворчал, что его наняли помогать в возведении плотины, и это была первая работа, которую он нашел за много лет, а мой отец пытается ее у него отнять.
Отец занервничал:
– Я пытаюсь сделать вовсе не это. – Он оправдывался. И был обижен.
Шон Уилкокс поговорил с парой, выходящей из здания городского совета.
– Нам предложили более чем справедливую компенсацию, – сказали они ему и в качестве доказательства показали соответствующий документ. – И деньги поступят на наш счет в течение нескольких дней.
– Черт, – вполголоса сказал отец.
В заключительных кадрах репортажа показали как раз то, чего мы боялись. Внезапный ливень, распад нашей живой цепи. Маму, пытающуюся отвести отца в укрытие и падающую в грязь. Показали, как все люди, поддерживавшие отца, бросаются врассыпную, пока не остается ни одного. На последних кадрах отец, мама и другие протестующие пытались укрыться под тентом, возведенным для рабочих. Вид у них был такой, будто они попали в ловушку, – слишком много людей, набившихся в одну спасательную шлюпку. Будто они переживают будущую бурю, то самое следующее наводнение, которого все так боялись.
– Я надеялся, что при монтаже они вырежут эту часть, – вздохнул отец.
Мама не сказала ничего. Она просто встала и вышла из комнаты.
Глава 27. Среда, 25 мая
Ожидается солнечное утро. Температура 73 градуса по Фаренгейту.
Джесси подвез меня до школы. Я постаралась сосредоточиться на всем хорошем, что таило в себе это маленькое событие – вот я сажусь в его машину, вот его рука держит мою руку, отрываясь от нее только для того, чтобы переключать скорости, – вместо того чтобы смотреть в окно на медленно движущуюся вереницу грузовых платформ, перевозящих огромные трубы и железобетонные конструкции, чтобы выгрузить их на берегу реки. Я внесла в свой мысленный список все те вещи, которые были свалены у моих ног и на которые мне ни в коем случае нельзя было наступить, например книга в бумажной обложке «Сепаратный мир», раздавленная коробка сухого корма для животных, по-видимому, принадлежащая Джулии, и дешевые, купленные в аптеке солнцезащитные очки с одной зеркальной линзой. Я запомнила цвет ароматизатора для воздуха, свисающего с зеркала заднего вида машины Джесси – оранжевый, да и запах – аромат кокосов.
Когда Джесси посигналил мне с дороги, я постаралась не думать, что отец тоже готовится выезжать, захватив с собой планшет и незаполненные бланки петиции. Сегодня отец будет ездить по всему городу, надеясь собрать подписи. Интересно, на что он будет смотреть, о чем будет думать, чтобы отвлечься?
Я старалась не вспоминать о лоскутном одеяле и подушке, которые он оставил на диване, потому что минувшей ночью он спал внизу, а не в спальне, с мамой.
– Слушай, как ты думаешь, твоя мама подпишет нашу петицию? – спросила я. – Практически это обязательство не вступать в переговоры с оценщиками размеров страховых убытков. Каждая фамилия не будет лишней. Мой отец может заехать к вам домой. Или даже поехать к твоей маме в «Уолмарт».
– Да, конечно, – отозвался Джесси. – Не вижу, почему бы ей не подписать. Я спрошу ее.
* * *
Что-то в школьной атмосфере явно переменилось. Я почувствовала это, едва войдя в школу. Ребята бросали на меня печальные взгляды. Собственно, это были печальные взгляды, предназначенные для моего отца, но передаваемые через меня. Но я продолжала улыбаться, делая вид, что не замечаю их. Я всем напоминала о тайном выпускном балу, который состоится вечером в субботу. Я говорила ребятам, как там будет весело и что мы с Джесси приготовили им сюрпризы и развлечения. Я шептала им про тайный бал при каждом удобном случае.
Это отнюдь не было полной ложью. На неделе мы с Джесси собирались съездить в «Уолмарт», чтобы купить все необходимое. Я знала, что у него есть свои идеи на этот счет, а у меня были свои. Например, браслеты из бумажных цветов для девочек и бутоньерки для мальчиков. А может быть, декоративный задник, на котором будет фотография круглого стола, покрытого белой скатертью, или красивые столовые приборы, чтобы ребята смогли фотографироваться на их фоне. Чтобы это выглядело как настоящий выпускной бал.
Осталось только три дня школьных занятий, и мы все внезапно превратились в двенадцатиклассников.
Я составляла список покупок в комнате для приготовления уроков, когда в утреннем объявлении впервые прозвучало напоминание всем сообщить в методический отдел школы свой новый почтовый адрес вне Эбердина, когда он у нас будет, чтобы они могли передать в школы, в которые мы пойдем, наши личные дела. Когда после этого прозвенел звонок, ребята начали более открыто говорить о том, куда они могут переехать. Некоторые думали, что будут жить поблизости, переехав в квартиры или другие дома в соседних городах. Но многие считали, что могут уехать далеко, как это сделала Элиза. Например, в другие штаты. Всякий раз, когда я проходила мимо ребят, эти разговоры становились тише или прекращались совсем.
Теперь, когда Банди сбежала, все стали относиться к школе еще менее серьезно. Например, я не пошла в этот день ни на один урок. Посидев немного в комнате для внеклассных мероприятий и выполнения домашних заданий, я весь день общалась с Морган. Я пошла с ней в ее комнату для приготовления уроков, потом помогла ей достать вещи из ее шкафчика.
Джесси прислал мне сообщение незадолго до обеда:
«Привет! Церемония открытия эбердинских Олимпийских игр в закрытых помещениях состоится в спортзале сегодня во время обеденного перерыва. Ты с Морган против меня с Зито участвуете в забеге на трех ногах. БУДУТ ПРИЗЫ!»
Я спросила Морган, хочет ли она пойти, но она покачала головой:
– Честно говоря, я думала о том, что нам с тобой неплохо было бы прокатиться на моей машине. Только мне хотелось бы еще вернуться в
