любить только его.
– Молодой человек, вам помочь?
Ханс отпрянул от двери и посмотрел на женщину средних лет в дорогой шубе. Женщина подозрительно поморщилась, ее глаза блеснули за стеклами очков. Неверное движение Ханса, и дама поднимет шум на весь отель. «А казалось, европейцы, в отличие от американцев, не лезут в чужие дела», – подумал он и кивнул в сторону двери. Ответил на немецком:
– Жду свою девушку, – постучал. – Мира, я пришел!
Женщина фыркнула, пробормотала что-то в ответ, Ханс не разобрал. Он облегченно выдохнул, когда дама удалилась в сторону лифта. И вновь напрягся, когда дверь номера распахнулась.
На пороге стояла Эльмира в пижаме с единорогами. Длинные волосы, которые она вновь нарастила, растрепались. Ее бледное лицо покраснело, а в глазах мелькнуло множество эмоций: удивление, радость, обида, недоверие.
– Давно тут стоишь? – Мира скрестила руки на груди – в правой ладони она сжимала телефон, по которому ранее разговаривала с Тристаном.
– Я не хотел подслушивать, – вжав голову в мягкий воротник пальто, сказал Ханс. Он старался скрыть за виноватым тоном радость от встречи.
Мира хмыкнула:
– Тогда надо было уйти.
– Я хотел поговорить.
Ему нравилось, как мило дергался край чуть вздернутого носика, когда она злилась. Низенькая, хрупкая, но может и по лицу ударить. Ханс чуть повернулся, подставляя щеку – он заслужил. Но Мира не спешила бить. Серые глаза потемнели, напоминая грозовые тучи, и их цепкий взгляд делал Хансу больнее, чем возможный удар. Биттнер был готов на что угодно, только бы она вновь улыбнулась.
– Я собираюсь слепить снеговика, но не знаю, как его назвать. – Ханс сказал очередную глупость. Он не умел следить за речью, особенно рядом с симпатичной ему девушкой.
Белладонна смотрела на него, как на идиота, но все же улыбнулась – отлично, прогресс! – и зевнула. Она вторую ночь плохо спала? Мира прислонилась виском к дверному косяку и спросила:
– Где твой пирсинг? – и коснулась ладошкой своих губ.
– Обманка. – Ханс пожал плечами, засмотревшись на ее губы.
Поэтому не сразу обратил внимание на издевку в заданном вопросе:
– До сих пор притворяешься?
Если Мира выпускает коготки, значит, она не злится по-настоящему, и за нее вновь можно бороться. Пусть даже с ней самой.
– Не притворяюсь, – ответил воодушевленный тем, что его Снежная королева оттаяла. – С новым пирсингом я не смогу тебя поцеловать, – пояснил Ханс. Он замолк, нервно переступая с носков на пятки. Боялся, что переборщил и Мира захлопнет дверь перед его носом, но она фыркнула, скрывая смех. Тогда Биттнер осмелился продолжить: – Так вот, я собираюсь лепить снеговика. И хочу взять с собой Дейзи. Составишь нам компанию?
Мира колебалась. «Шагни в неизвестность. Туда, где я сделаю тебя счастливой. И себя, разумеется. Люди все же эгоисты», – просил взглядом.
– Мне надо к Франку, – неопределенно ответила она.
– Хорошо. Я и Дейзи будем в парке. – Незачем уточнять, в каком парке. Эльмира все поняла. Ее черты смягчились.
– Я приду, – кивнула она, и уголки ее губ дрогнули в неуверенной улыбке. Добавила чуть погодя: – Ради Дейзи.
Ханс рассмеялся. Ему не нужно читать ее мысли, чтобы понять – Мира лгала. Он видел ее залитые краской щеки, мягкость во взгляде. И свою надежду – та отражалась в ее огромных из-за плохого освещения зрачках. Он и она надеялись, что между ними все только начинается.
Прежде чем пойти к Франку, Мира хотела поговорить с Джеком.
Раньше она не сожалела о своих поступках, какими бы безумными те ни казались, но вчера она переступила грань. Дошла до точки невозврата: либо задумается, либо сотворит непоправимое. И тогда потеряет все: будущее, карьеру, фанатов, Ханса… Мира улыбнулась, вспомнив, что он пришел в ее номер утром. Она сама хотела поехать к нему. Всю ночь не могла уснуть, металась по постели и ругалась со своей стервозной натурой. Эльмира хотела извиниться перед Хансом, но боялась показаться ему слабой. Хотела извиниться перед Джеком, но страшилась его гнева. Впервые ей хотелось попросить прощения не для того, чтобы манипулировать человеком или успокоить совесть, а чтобы быть искренне прощенной.
– Знаю, я обещала не приходить в твой номер, – затараторила Мира, когда Джек открыл дверь. – Но я пришла извиниться. Мое поведение вчера… это было ужасно. Я знаю, я плохой человек…
Заглянув в комнату, она увидела спортивную сумку на заправленной кровати. Сердце заколотилось быстро-быстро. Скоро Джек уедет.
– И я пойму, если ты меня не простишь.
Она развернулась, чтобы уйти, но Льюис мягко коснулся ее плеча – добрый жест вызвал желание разрыдаться. Мира не была голословной: она плохой человек, потому что виновата в произошедшем с Тристаном и могла быть виновата, если бы что-то случилось с Джеком. Это запоздалое осознание своего вчерашнего поступка накатило на нее лавиной оглушающих слез. Мира стояла, отвернувшись к коридору, и плакала.
– Я прощаю тебя, – сказал Джек, отпустив ее плечо. – Прости и ты себя. За что бы то ни было.
Она стиснула зубы, иначе бы с губ сорвалось ругательство. Не могла себя простить. Не имела права. Джек… Он ее не полюбил. Но понял ее. И это согревало истерзанную душу Эльмиры.
– Могу я поехать с тобой? – спросила Мира гнусавым из-за слез голосом. Льюис молчал, наверняка хмурился, и, не оборачиваясь, она пояснила: – Не в Лос-Анджелес. Мне нечего там делать. В аэропорт. Проводить. Пожалуйста.
– Если хочешь… Конечно. Я поеду в аэропорт через три часа.
Отлично, она успеет поговорить с Франком и увидеть Ханса. Кивнув, утерла ладонью мокрые щеки и быстрым шагом направилась к лифту. Мира не оборачивалась, зная, что тогда не сможет сдержать правду – расскажет все и о себе, и о Тристане. А Джек и так настрадался от ее выходок.
В номер к менеджеру она пришла с улыбкой на лице. Никто бы не догадался, что пару минут назад Белладонна рыдала. Никто, кроме Франка.
– Кто обидел мою булочку? – Штольц упер руки в бока и выглядел скорее смешно, чем грозно, напоминая Мире героя мультика «Чип и Дейл спешат на помощь» – Рокфора. – Почему ты плакала? И почему ты сейчас… смеешься? У тебя все нормально?
– А у тебя есть с-с-с-ы-ы-ы-р? – хихикая, спросила она, вспомнив, что Рокфор обожает сыр. Франк посмотрел на подопечную, как на душевнобольную, и она испугалась, что менеджер вызовет санитаров, поэтому перестала улыбаться. Упав на огромную кровать, Мира раскинула руки и обыденным тоном сообщила: – Я переспала с Хансом. Черт. Это все усложняет, верно? В наших… рабочих отношениях. И ты… И тебе… В общем, нужно изъять видео с камер в студии звукозаписи. Но не смотри их!
Теперь настала очередь Франка смеяться. Мира вскочила
