вышел на сцену неторопливый среднего роста крепыш с двумя Золотыми Звездами над ярким спектром орденских планок и с депутатским флажком на лацкане. Это и был командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал Крылов. Рядом с ним, но как-то слегка отставая от него, пропуская его чуть вперед, шел высокий и рослый, по-настоящему красивый Олегов. Вслед за первыми двумя небольшой группкой продвигались к красному столу замполит, начальник штаба…
— Товарищи офицеры! — почти торжественно выкрикнул кто-то в зале.
Но не успели в зале отреагировать на эту команду, как Крылов предупредительно поднял руку.
— Прошу сидеть.
И, не садясь за стол, прошел прямо к красной трибуне. Немного постоял молча. Слегка откашлялся. Начал негромкий разговор:
— Первое знакомство с вашей частью убедило меня в том, что проделана большая работа…
В нескольких общих словах он дал оценку боеготовности части, напомнил о дальнейших, уже знакомых и привычных задачах: боеспособность, боеготовность, бдительность. В мире каждый день что-нибудь происходит, и не всегда приятное для нас, но вот чего не должно произойти, так это новой мировой войны.
Если вдуматься, он ничего не сообщал нового и неожиданного. Однако в зале установилась какая-то сгустившаяся тишина, наполненная вниманием и ожиданием. Отделенные от Большой земли огромными расстояниями, почти отрезанные от прямых источников информации, люди надеялись услышать нечто наиважнейшее. Не проводились ли какие-нибудь испытания? Не говорят ли чего-нибудь о нашей атомной бомбе?
Они почти ничего не услышат обо всем этом, но разойдутся уверенные в том, что все у нас идет хорошо и так будет продолжаться впредь. Услышат же они еще раз о своем долге, о необходимости и важности своего присутствия здесь — и это тоже будет для них хорошим стимулом, потому что услышат не от кого-нибудь, а от Крылова, человека ответственного и понимающего толк в трудностях. С шестнадцати лет, когда ушел добровольцем на Деникина, он только и знал в жизни, что борьбу с трудностями да с врагами Родины. Советский профессиональный военный первого поколения. Без особого штабного изящества, может быть, даже чуть мужиковатый с виду. В армии, которой много приходится воевать, вырастают не щеголи, а работники. Рабочий класс горячего цеха войны. Трудовое крестьянство страдного поля боя. Люди выносливые, нетребовательные, упорные и мудрые. В Сталинграде Николай Иванович Крылов был начальником штаба известнейшей 62-й армии, и можно себе представить, сколько там требовалось от командарма и его начштаба ловкости, изобретательности, даже изощренности в планировании обороны — подвижной, колеблющейся, ежечасно рвущейся, а также в планировании и проведении контратак!.. Под Витебском Крылов, уже командарм, ведет перед началом наступления хитроумную игру с немецким командующим. Сначала он бросает в бой передовые батальоны своих обороняющихся дивизий на центральном участке фронта. Немцы легко отбивают эти атаки. Тогда вдруг начинается мощная артиллерийская подготовка на флангах армии. Немецкий командующий понял: в центре русские затеяли отвлекающие бои, чтобы ударить на флангах. Туда, на фланги, и переносит немец главное свое внимание и начинает подтягивать резервы. А Крылов наносит удар все-таки в центре и делает хороший глубокий прорыв. В него идут танки Ротмистрова, который когда-то потом, при встрече с Крыловым, скажет: «Дело прошлое, Николай Иванович, но на твоем участке под Витебском я впервые вводил танки в такой чистый прорыв. Всего три машины потерял…»
Была еще у Крылова и битва за Кенигсберг, был небывалый марш — вместе со своей 5-й армией — от немецких до маньчжурских границ, и была гора Ястребова неподалеку от станции Пограничная. Командный пункт армии на этой горе. Ночь на 9 августа 1945 года. Теплый летний дождик шелестит в буйной дальневосточной листве, не то порождая, ие то поддерживая тревогу. От сырости или от этой тревоги разболелась обширная рана в боку, но командарм только один раз и только ненадолго отметил про себя эту знакомую боль. Отметил — и как бы откинул. Прислушиваться к ранам было некогда; он прислушивался к тишине.
Шла последняя ночь перед новой войной. На новом театре. С новым, полным коварства противником… Как-то здесь пойдет дело?
Только что через границу уползли легкие передовые отрады. Каждому из них назначена цель: пограничный пост, огневая точка, телефонная линия. За продвижением и действиями этих боевых групп следят с нашей стороны специальные наблюдатели. Все задумано и должно быть проведено в полной тишине.
Когда Крылов объявил командирам дивизий о своем замысле перейти границу бесшумно, они стали просить разрешения хотя бы на один залп «катюш». Он отказал. Тут уж такая игра: или ни звука — или вся огневая мощь в действии…
Может, лучше было бы все-таки второе — привычное, не раз проверенное и надежное? Огня теперь можно дать столько, сколько хочешь. Японцы вряд ли сумеют ответить таким же.
Но все же ответят.
И тогда неизбежны жертвы.
А так, как теперь…
Тихо было на границе. Изготовившаяся к бою армия притаилась в сопках, овражках, на дорогах вдоль ручьев и в долинках. Двенадцать стрелковых дивизий, огромное количество артиллерии, танки, инженерные батальоны — все эти массы войск, опытные, закаленные и злые, ждали своего часа.
Ждал и командарм.
Тишина пока что радовала его. Она означала, что все идет как задумано. И в то же время это была военная тишина, тишина безмолвных отчаянных схваток, которая почти всегда двузначна: или твои люди одолевают бесшумно врага, или враг уничтожает их в таком над безмолвии.
Перед рассветом стали поступать короткие донесения:
— Часовые на границе сняты.
— Захвачены тоннели в районе Пограничной; охрана не успела подать сигналы.
— Группы просачиваются в укрепрайон…
И вот уже слышна стрельба в укрепрайоне.
— Пошли! — командует Крылов всей армии.
Прорыв обошелся нам почти без потерь…
Вскоре после победы над Японией бывший командарм-«западник» становится командующим войсками Дальневосточного военного округа — пожалуй что самого протяженного. Тысячи миль суши и моря между его флангами. Перед фронтом — Великий, или Тихий, океан — фантастическая водная преграда, слегка перегороженная Курильской грядой островов. Связь с гарнизонами, которые отделены друг от друга труднопроходимыми, а то и непроходимыми для техники пространствами, сложна и нерегулярна. Даже мощные и безотказные в обычных условиях рации во
