«Когда мир будто ось в колесе, — недвижимее нет…»
© Перевод В. Тихомиров
Когда мир будто ось в колесе, — недвижимее нет,Когда ветер, что снасти нам рвал полстолетья, стихает,Когда воздух безвольно, отчасти притворно, вздыхает,Перепутав, где север, где юг, — появился на свет.
Ты явился в наш век, где с нервическим тиком часовСердце, такая, спорит о тактике силы всевластной,Ты в столетье вошел в час едва ли, не самый злосчастныйИ с улыбкой глядишь, как хиреет старик-филосо́ф.
В час, когда на блевотину пес возвращается смрадный,Страх во тьме компромиссов раскрыл свой цветок белобедрый,Когда Зло и Добро вершатся с улыбкою бодрой,Слившись в рукопожатье навек на картине парадной.
Ты вошел в этот год, когда все обещания лгут,И цветам не цвести, и померзнуть плодам недозревшим,Нет пути молодым, и всеобщий отбой — устаревшим,И куда, невозможно понять, и откуда бегут.
Но куда и откуда бежать нам сегодня, когда ты,Как по камню, по сердцу ступаешь впервые, шажкамиПодвигаясь вперед, научаясь владычить веками,Наши дни и наш труд попирающий, розовопятый,
Чтобы гордым сознаньем созреть, как настанет пораНад разломом столетий шагнуть из минувшего века, —И уверенным взглядом и сердцем прозреть человекаВ перспективе столетий, в веках совершенья добра.
ПРОГУЛКА ПО ГОРОДИШКУ В ЛУННОМ СВЕТЕ
© Перевод В. Тихомиров
В окно втекает лунный свет.В сиянье призрачного дняВся комната плывет. Меня,Подняв с постели, лунный светУводит ночью летней назад на много лет.
Газон луною оснежен.И в окнах лыбится луна.И тень впотьмах, как зверь, страшна.Поев, попив, полив газон,Все спят — бескровны лица, вкушающие сон.
С подъятым к небесам перстомВ витрине манекен стоит,Благословляющий Мэйн-стрит,Лунатик, помнящий о том,О чем мы забываем как ночью, так и днем.
Устав от странствий и дорог,Теплушки три сошли с пути:SR, L-NNR, Katy.Где их носило, знает бог,И спят, как три коровы, жуя чертополох.
Я помню пульманов разлет:То грохот вдруг, то тишь вокруг,И сердце, слышу, стук да стук.Билет обратный взят: и вотВновь по путям разбитым ночь движется вперед.
Иду. Бугор, пустырный луг,На нем нелепый школьный дом,Во тьме еще страшней, чем днем.И все ничтожным стало вдруг,И стал земли огромной сужаться темный круг.
Там под луной, среди двора,Где земь по-прежнему гола,Там были дети, и была,Как тень, беззвучна их игра.Все кончилось: тихонько уходит детвора.
Глядят. Но я не мог в тот мигПо лицам бледным при лунеИх вспомнить — лица лгали мне,Хотя любить я их привык,Как небо ночью любит луны спокойный лик.
Тогда во взгляде их пророс,Нет, не укор, не крик, не плачИ не прощенье, нет, — незрячБыл взгляд, но в нем сквозил вопросСмиренный, как молитва, сквозь бледный призрак слез.
Вот истина: вся жизнь должна,Под солнцем или под луной,У человека быть одной, —Тогда, восставший среди сна,Тебя не будет мучить бесплотная луна.
МЕСТО, ГДЕ НИЧЕГО НЕТ
© Перевод О. Чухонцев
Я был там, где ничегонет, но это не тишина,ибо там голоса, и непустота, ибо там вполневсе заполнено, это местозаполняет небытие,ребра сдавливает, и в горлезастревает его кусок,как густая мокрота, и,если кашляете в потемках,в тех потемках небытия,даже эха не слышно, так кактемнота не имеет стен,или, если раздастся эхо,вместо звука слышите смех,смех, и только. Лампа гориту кровати каждой, но светане дает.
Я предупреждалне смотреть тебя слишком долгона сияние моря, ноя беру те слова обратно,потому что та яркость не-бытия, то есть море, вовсене небытие, а скорейбесконечное море Небытия,
о котором мечтал Плотин.
НОЧЬ: МОТЕЛЬ НА ЗАПРУДЕ
© Перевод О. Чухонцев
Лежу в дешевом мотеле, иВверх брюхом зубатка скользит,Мерцая, всю ночь по реке,Черной и с жирным блеском,Как масло, тихо сочащеесяИз кратера. Видишь! звездыВысыпали, и рекаЗнает их белые имена,И в белом мерцанье белая рыбаПлывет в могучем потоке ночи,Который и есть река.
Лежу и потею в этом мотеле.Это все лето, лето.
Река течет. Ее не удержишь.Она, как ночь, куда-то уходит.
Она уходит куда-то.
МИР — ЭТО ПРИТЧА
© Перевод О. Чухонцев
Я должен спешить. Я должен идтиКуда-нибудь, где тебя нет и гдеНе будет тебя никогда. Я долженКуда-то отправиться, где НичтоРеально, в силу того что толькоНичто есть реальность и сверх тогоЕсть море света. Мир — это притча,И мы — ее смысл. Поток машинСвою беготню начинает, и смыслВ кишках моих расцветает, словноБегония, этого я не решаюсьНазвать по имени. — О водитель!Тот свет догони, ради бога, ибо
Приходит время, когда мы все хотим начать новую жизнь.
Все мифологии с этим согласны.
РОБИНСОН ДЖЕФФЕРС
БОЖЕСТВЕННЫЙ ИЗБЫТОК КРАСОТЫ
© Перевод М. Зенкевич
Танец чаек в буре, игры и рев тюленейНад океаном и под водой…Божественный избыток красотыПравит игры, решает судьбы, растит деревья,Громоздит горы, вздымает волны.Невероятная радость.Звезды огонь сближают, как губы. О, дай и мнеСоединиться с тобой, ведь ни одна девушкаНе пылает и не жаждет любвиБольше, чем я тебя на берегу тюленьем, где крыльяТкут, словно ткань в воздухе,Божественный избыток красоты.
НАУКА
© Перевод А. Сергеев
Человек шел, всматриваясь в себя, и сбилсяС пути, но отчасти, согласно природе вещей, за последний векНаплодил гигантов; но, как маньяк,Он слишком любил себя, и раздоры внутри него не дали ему справиться с его порождениями.У снов о себе не бывает острых краев,И, вонзив лезвия в тело природы, он вонзил их в себя: так захотели лезвия.Разум его предвещает ему разрушение;Актеон сквозь листву увидал Артемиду нагой, и его разорвали его же собаки.Малое знание — камешек из лавины,Капля из океана: кто бы подумал, что эта малость значит так много?
МАЙ — ИЮНЬ 1940
© Перевод А. Сергеев
Мы это давно предвидели — гнусность, чудовищную жестокость, всеобщее унижение: от этого нам не легче.Мы слышали медленный каменный шаг армий, слышали все; мы затыкали уши, мы открывали глаза,А они приближались. Мы ели, пили, спали, а они приближались. Иногда мы шутили, а они приближались. И вотОни здесь. Теперь и слепой увидит, что вслед за ними — вырождение, голод разруха — иРазгул эпидемий: но мертвых еще не достаточно, мертвых еще не достаточно. Пусть лучшеЛюдей будет мало, пусть живут они далеко друг от друга и не заражают друг друга; быть может, тогда здравость полей и гор,Прохладного океана и мерцающих звезд проникнет им в души? Но это мечта, всего лишь мечта.В будущем мы ограничим себя,Позабудем многие человеческие мечты; лишь безоглядные, бессонные, трезвые скатятся с черной наклонной плоскостиК новым равнинам; и нам придется признать, что безумие — норма;Придется признать, что война — яркий цветок или громкая музыка, что страсть пикирующего бомбардировщикаТак же прекрасна, как прочие страсти; что жизнь и смерть не так уж противоположны. Все это известноДавно: но сколько новых страстей нам придется узнатьЗа новую сотню лет. Что же ты плачешь, моя дорогая?Такое уж время, и все в порядке вещей.Если миллионы родились, миллионы умрут,Если падет Англия, возвысится Германия,Сильная собака опять окажется наверху,Все в порядке вещей: это история.Если погибнет цивилизация, то над этимБудет повод задуматься. Только намДо этого не дожить, моя дорогая,Увы, нам до этого не дожить.
УБИВАТЬ НА ВОЙНЕ НЕ УБИЙСТВО
