овсянкой, или сделав сэндвичи для Лоис, или отжав выстиранную одежду, она падала на диван и спрашивала про Фрэнки. Поскольку Фрэнк прислал домой всего два письма, Лиллиан решила что-нибудь выдумать. Теперь у него есть друг из Арканзаса по имени Исайя Ферман, и им приходилось вставать в четыре утра и бродить по лесу длинными молчаливыми шеренгами, неся рюкзаки, весившие восемьдесят фунтов, и подняв ружья над головой. Им приходилось кричать: «Ать, два, три, четыре», и отдавать честь, и стирать белье в ведрах воды, набранной в реке, а есть и пить из собственных касок. Минни слушала с интересом и, похоже, верила Лиллиан. На самом деле Фрэнк написал: «До места добрался. Поездка была ничего. Бараки довольно примитивные, но теплее моей палатки, подробности потом». А во второй раз: «Строевая подготовка не беспокоит, она легкая. Впрочем, многие жалуются. Наверное, нас отправят на восток. Дам вам знать. С любовью, ваш сын Фрэнк».
Лоис совсем бросила школу – в доме было слишком много дел. Минни давала ей задания по чтению и письму. Генри пришлось ходить с Люси в школу на другом конце Денби, неподалеку от фермы Джоуи, и тот каждый день подвозил их на своем новом автомобиле. Поскольку стояла зима, Джоуи не работал в поле, зато решил сделать ремонт в старом доме дяди Рольфа и переехать туда. Дядя Джон и его новая жена, Шейла, не захотели жить в этом доме – слишком маленький и убогий. Там было всего четыре комнаты, но Джоуи сказал, что ему хватит. По утрам он доил шесть коров, отвозил детей в школу, весь день чинил крышу и менял окна, а потом, когда заканчивался учебный день, отвозил их домой и снова доил коров.
Лиллиан, видимо, была очень приземленным человеком, потому что сильнее всего ее расстраивало, что дом Фредериков – даже пришедший в упадок, по-прежнему самый красивый дом, который она когда-либо видела, – теперь выглядел плохо, и в нем дурно пахло. Минни не справлялась с уборкой, поскольку ей все время приходилось прерываться и что-нибудь делать для миссис Фредерик. Кое-какие вещи она старалась убирать, но посуду мыла по мере необходимости и так же поступала с горшками и кастрюлями. Сама она как будто ничего не ела, только пила чай («Моя единственная роскошь», – говорила она) со сливками, которые не продавала Дэну Кресту. Она похудела, волосы висели безжизненными прядями с колтунами. Она никогда не жаловалась, но Лиллиан знала, что она не спит ночами, – Лоис рассказала Лиллиан, что миссис Фредерик часто стонет по ночам и кто-то должен вставать и успокаивать ее, а мистер Фредерик этого не делает. («Ему никогда не хватало терпения», – заметила мама.) В любом случае, когда они обсуждали это за шитьем и вязанием, бабушка Мэри, бабушка Элизабет и мама все согласились, что то, чем приходится заниматься Минни, – не мужское дело. Бабушка Мэри сказала:
– Nun, man weiβ nie, was eine gute Sache ist und was nicht. Gott muss einen Plan haben[60].
– Но этот план мне не слишком нравится, – ответила мама.
– Ja, ну… – сказала бабушка Мэри и, пожав плечами, перекрестилась.
Потом они перешли к обсуждению более страшных вещей, которые происходили с людьми в жизни.
Уолтер уже не знал, что и думать. Ясно же, что война никому пользы не приносила, а в церкви все молились за солдат в армии, за гражданских в зоне военных действий, за города, разрушенные бомбежками, однако осенью он заработал втрое больше, чем в прошлом году, и за это должен быть благодарен – ведь если не благодарить, можно накликать беду. А тут еще и Фрэнк. Розанну привело в бешенство, что Фрэнк бросил колледж за две четверти до выпуска (а ведь был круглым отличником), – его же не призвали, так почему бы не надеяться на лучшее? – но Уолтер думал, что Фрэнку в армии самое место (как «мухе на дерьме», как выражались, когда он сам служил), и Уолтер надеялся, что Фрэнк вынесет оттуда больше, чем сам Уолтер. Скучал ли он? Ну, а по чему тут скучать? Эймс, или плато Озарк, или Северная Каролина, или Европа? Сколько он им писал, так все одно. Что до Джо, тот получил отсрочку по классу 2-А как фермер, но, может, для его же блага ему бы стоило пойти в армию, посмотреть мир. Однако работы было невпроворот. Усадив Клэр себе на колени, держа ее за руки и приговаривая:
– Вот как ездит леди на лошадке, цок-цок-цок… – Уолтер обдумывал, сколько полей им с Джо и Джоном нужно будет засеять в этом году. – Вот как ездит джентльмен, скок-скок-скок.
Клэр захихикала. Сажать много овса нет смысла – так, для семьи, свиней с коровами, одно поле, – но слишком много работы, чтобы получить немного сена и зерна.
– А вот так… – Он помолчал, пока Клэр не крикнула:
– Фермер!
– Да! Вот так ездит фермер!
Она стала раскачиваться взад-вперед и смеяться, и Уолтер смеялся вместе с ней. Клэр исполнилось три года, и это была ее любимая игра. Фредерики отдали им старую деревянную лошадку Лоис, и Клэр часто сидела на ней, держась за изгиб деревянной гривы, и визжала от удовольствия.
Розанна крикнула из кухни:
– К ужину готовы?
Уолтер встал и отнес Клэр на кухню. Генри накрывал на стол, а Лиллиан мяла картофель, подлив немного молока.
– Что на ужин? – спросил Уолтер.
– Фрикасе, – ответила Розанна, – но без клецек. Хватит с тебя клецек, и с меня тоже. Впрочем, я собрала молодой горошек в саду, а еще осталось немного спаржи. А это последний картофель, пока молодой не вырастет, так что давай им насладимся.
– Как всегда, – сказал Уолтер.
Он усадил Клэр на подушку, а Генри поставил на стол кувшин с водой. Открылась дверь, и вошел Джо, на ходу скидывая сапоги. Сквозь дверной проем Уолтеру в лицо ударил влажный весенний воздух, в котором
