той трансформации, благодаря которой американские элиты стали децентрализованными и автаркичными. В отличие от элит, массовые организации и профсоюзы теряли эффективность по мере крайней централизации и утраты автономии их территориальными подразделениями.
Теда Скочпол[684] обнаруживает, что до Второй мировой войны членами крупнейших массовых организаций в США были представители разных классов, причём у этих организаций были местные подразделения, лидеры которых избирались и могли расти в национальной иерархии [соответствующей организации]. На местном же уровне эти организации «совмещали общественную или религиозную деятельность со служением интересам сообществ, взаимопомощью и участием в делах масштаба всей страны. Лейтмотивом выступал национальный патриотизм».[685]
Такие организации были очень эффективны в мобилизации своих участников по всей стране для лоббирования правительственных программ, направленных на решение проблем, которые ставились членами организаций на локальном уровне. Ключевым подобным примером является закон «О переходе военнослужащих на гражданское положение» 1944 года (GI Bill), на основании которого вернувшимся с войны ветеранам предоставлялись субсидирование жилищной ипотеки, льготы по безработице и бесплатное университетское образование. Этот закон был первым значимым актом социального законодательства начиная с 1937 года, причём появился он через продолжительное время после того, как коалиция Нового курса утратила контроль над Конгрессом. Продвижением закона занимался прежде всего Американский легион — группа ветеранов, которая приобрела дурную славу во время войны во Вьетнаме благодаря своим ультрареакционным политическим позициям. Предложенные Конгрессом планы, касавшиеся миллионов солдат, которых по окончанию войны предстояло демобилизовать и бросить в объятия рынков жилья и труда, были сочтены недостаточными ветеранами, которые пострадали от последствий столь же слабой программы после окончания Первой мировой войны. Эти ветераны, проводившие свободное время в клубах Американского легиона, обсудили данные проблемы и сформулировали более сильную программу. Благодаря организованному присутствию во всех избирательных округах они смогли оказывать давление на Конгресс, чтобы законопроект был одобрен. Это была законодательная инициатива, направленная снизу вверх,[686] хотя конгрессмены из южных штатов внесли в неё поправки, гарантирующие, что большинство программ закона будут администрировать штаты, а не федеральное правительство. Целью этого было гарантировать, что афроамериканцам (по меньшей мере на Юге) не удастся избежать сельскохозяйственного труда.[687]
Массовые организации утратили свою мощь во второй половине XX века, когда женщины пошли работать, сегрегация общественной деятельности по половому признаку оказалась не в фаворе, а количество ветеранов сократилось. На смену этим организациям пришли структуры нового типа, которые были укомплектованы профессионалами и полагались на взносы, мобилизованные с помощью почты (а сегодня таким механизмом выступает интернет). Эти организации не просят от своих членов чего-то иного, кроме денег, поэтому их предложения находят слабый отклик их участников. Поскольку последние не мобилизованы, избранные должностные лица данных организаций могут спокойно их игнорировать и вместо этого удовлетворять пожелания своих крупнейших финансовых спонсоров — в Соединённых Штатах это главным образом инвесторы и руководители крупных корпораций.
Аналогичный процесс имел место в трудовых профсоюзах. Местные профсоюзные организации, на базе которых организовывались марши, забастовки, саботажи и другие действия против работодателей, а также происходила мобилизация для политических кампаний, всё больше уступали свою автономию национальным профсоюзам, в которые они вливались. Потеря влияния местными профсоюзами происходила в силу многих причин. Некоторые из них были идентичны факторам, влиявшим на массовые организации: профессионализация руководства, сокращение связей между их участниками, основанных на расе, этничности и проживании в гомогенных городских районах и сообществах, а также ослабление сегрегации по половому признаку и мужской солидарности. Кроме того, как уже указывалось выше, закон Тафта-Хартли ещё больше стимулировал должностных лиц национальных профсоюзов контролировать и ослаблять местные структуры, лишая их организующих сил и инициативы, поскольку в соответствии с этим законом национальные профсоюзы становились ответственными за ущерб компаниям от стихийных забастовок.
Всё это важно не потому, что мы оплакиваем утраченный мир, в котором сплочённые этнические группы могли упражняться в фанатизме, а женщинам была отведена роль домашней обслуги. Значимость описанного выше заключается в том, что американская политика в соответствии с Конституцией структурирована таким образом, чтобы воздавать должное локализованной власти. Депутаты Конгресса избираются от округов или штатов, и ответственность они несут перед теми, кому принадлежит власть в штате или округе, либо перед структурами, имеющими значимое экономическое или организационное присутствие в определённом количестве округов. Начиная с Генри Джексона из штата Вашингтон, который в 1950-1960-х годах был записным «сенатором от Boeing», и далее до Ллойда Бентсена из Техаса, выступившего на выборах в Сенат 1970 года против Джорджа Буша-старшего в кампании, которая принесла ему репутацию «мальчика на побегушках у нефтяных компаний»,[688] и Чарльза (Чака) Шумера от штата Нью-Йорк, решавшего проблемы банков и хедж-фондов с самого момента своего появления в Сенате в 1999 году[689] (а до этого он два десятилетия занимался тем же самым, будучи членом Палаты представителей), различные отрасли, базировавшиеся в конкретных территориях, имели в Конгрессе своих сторонников и обслугу. Там, где и когда профсоюзы были сильны, у них были свои особые сторонники. В качестве примеров можно привести отстаивание интересов профсоюзов автопрома конгрессменами от Мичигана или аналогичную позицию конгрессменов от Нью-Йорка в отношении профсоюзов рабочих швейной промышленности. По мере того, как профсоюзы и массовые организации утрачивали возможность мобилизации сторонников на локальном уровне, они теряли и рычаги влияния на членов Палаты представителей и сенаторов точно так же, как и на законодателей в отдельных штатах.
Элиты, организованные либо посредством банков и пересечений в советах директоров компаний, либо в виде автаркических корпораций, обладают влиянием на локальном уровне, которое усиливается по мере того, как им противостоят всё более слабые рабочие и массовые организации. Бизнес всегда жертвовал гораздо больше денег на кампании по выборам в Конгресс, чем профсоюзы и либеральные организации. Преимущество либеральных групп и в особенности профсоюзов заключается в том, что они обеспечивают «пехоту» для кампаний. Поскольку местные организации теряли ресурсы и уступали инициативу национальным штабам, они в меньшей степени способны мобилизовать своих участников для давления на законодателей в промежутках между выборами, когда затрагивающие эти организации законы и регуляторные акты находятся в процессе рассмотрения, даже несмотря на то, что у профсоюзов сохраняются ресурсы и организационный потенциал для мобилизации своих членов для работы в ходе кампаний.[690] Преимущество элит заключается именно в текущей работе по лоббированию, поскольку элиты могут привлекать пожертвования и постоянно уделять внимание этой деятельности.
Когда баланс между элитами и массовыми силами в том внимании, которое они уделяли
