у меня другие родители? Мама всегда была ко мне очень добра и много рассказывала про отца. Их любовь могла заглушить только смерть.
– А где и у кого ты должен стать заложником, Орфантал?
– В самой Цитадели, у сыновей и дочерей Матери-Тьмы.
Сукуль поставила тарелку, не притронувшись к большей части ужина, и потянулась за вином.
– И все уже решено? Удивительно: неужели Матерь-Тьма желает, чтобы ее ближайшие наследники, ее сыновья и дочери, обрели единство и честь Великого дома? Интересно, что об этом подумают высокородные? Пересекутся родословные – и все это во имя некоего культа?
Ее слова привели Орфантала в замешательство. Теперь он уже не сомневался, что девочка намного старше его самого.
– Думаю… да, все решено.
Сукуль снова бросила на него проницательный взгляд. Выпив половину кружки, она отставила ее в сторону.
– Орфантал, мы ведь теперь и в самом деле друзья?
Он кивнул.
– Тогда послушай хорошенько мой совет. Через несколько дней ты прибудешь в Харканас и окажешься на попечении тех, кто живет в Цитадели. В твоей жизни появятся учителя, и тебя будут постоянно дергать туда-сюда, но даже у тех, кто должен о тебе заботиться, предостаточно собственных дел и интересов. Вполне возможно, Орфантал, что ты почувствуешь себя одиноким.
Мальчик растерянно уставился на нее. Разве все они не соберутся, чтобы радостно приветствовать заложника, как приветствовали его мать? А что насчет Аномандера Пурейка? И Андариста, и Сильхаса Гиблого?
– Найди повелительницу Хиш Туллу – она сейчас там. Прежде чем завтра утром ты уедешь, я пришлю слугу с посланием, которое напишу для нее. Ты должен держать его при себе и отдать ей лично в руки.
– Хорошо. Но ты ведь не заложница. Ты гостья. Почему ты гостишь в Обители Тулла?
Сукуль поморщилась:
– Моя сестра пользуется определенной славой при дворе, а мать решила, что я могу пойти тем же путем, и сделала все возможное, чтобы этому помешать. Тут сыграла свою роль старая дружба, закаленная на поле боя… В общем, мама обратилась с просьбой к госпоже Хиш, и та согласилась. Я теперь получаю куда более серьезное, чем того требует мое положение, образование под покровительством Хиш Туллы, которая сама в свое время свернула с пути истинного, но затем отказалась от жизни, столь достойной презрения. – Сукуль выпила еще вина и улыбнулась. – Похоже, я тебя смутила. Запомни одно: в этом мире преданность может основываться не только на кровном родстве. Двое, обладающие одинаковыми взглядами, так называемые родственные души, способны преодолеть любую пропасть. Не забывай об этом, Орфантал, ибо этой ночью именно такая дружба началась между нами.
– Это была чудесная ночь, – искренне произнес Орфантал.
– Хиш Тулла хочет, чтобы подобная дружба, такая же преданность связала высокородных и офицеров легиона Урусандера. Тем самым она желает достичь мира в Куральде Галейне. Но должна тебе сказать, что многие офицеры, в том числе моя сестра, не заинтересованы в мире.
Орфантал кивнул:
– Они сражались в войнах.
– И страдают от пренебрежительного к себе отношения, в том числе и воображаемого.
– Ты навестишь меня в Харканасе, Сукуль Анхаду?
Она допила вино.
– Если мне предстоит встать рядом с великим воином – что ж, мы наверняка снова встретимся, Орфантал. А теперь допивай вино, ты цедишь его, будто птичка, смешно смотреть.
– Мне бы хотелось иметь сестру, – признался мальчик. – Такую, как ты.
– Гораздо лучше быть друзьями, чем братом и сестрой, Орфантал. Наверняка ты и сам однажды это поймешь. На друзей можно положиться, что далеко не всегда можно сказать о братьях и сестрах… Да, и еще один момент.
– Какой?
– Та история, которую тебе велела рассказывать бабушка: считай, будто это и есть правда. Забудь обо всем, что говорил мне сегодня. Никто больше не должен этого услышать. Обещай мне, Орфантал.
– Обещаю.
– Чем старше ты будешь становиться, – произнесла Сукуль таким тоном, что стала вдруг похожа на его бабушку, – тем больше узнаешь правды о прошлом. Ты можешь отвергнуть ее и создать другую, любую, какую выберешь сам. У нас очень долгая жизнь, Орфантал, – никакого сравнения с джелеками или песьегонами. Если проживешь достаточно, то рано или поздно окажешься среди других лжецов, других выдумщиков, и все их рассказы о собственной юности будут слепить тебя своим великолепием. Слушай их и помни: на самом деле они такие же обманщики, как и ты, ничем не отличающиеся от любого из нас.
У Орфантала кружилась голова, но где-то в глубине его души звучал слабый голос протеста. Он не любил лжецов. Солгать означало нарушить клятву верности. Обман, как было известно призраку любого погибшего героя, равносилен предательству.
Он вдруг почувствовал себя очень одиноким.
– Я всецело верю в силу воображения, – сказал Райз Герат стоявшей рядом с ним маленькой девочке. И, бросив на нее взгляд, добавил: – Но будь осторожна. Падать отсюда далеко, и, если с тобой что-то случится, я не переживу гнева, который обрушит на меня весь клан Хуст.
Явно намереваясь проигнорировать его предостережение, Легил Бехуст забралась на зубец стены и, нетерпеливо переступая ножками, выглянула наружу: лицо малышки пылало возбуждением, а глаза широко раскрылись от восторга.
Райз крепко ухватил ее за лодыжку.
– Я слишком тебя балую, – промолвил он. – Но взгляни как следует на все, что видишь. Город словно бы стоит спиной к реке позади нас и, по сути, к самой Цитадели. Вряд ли нас должны заботить те поселения на южном берегу, где находятся фабрики, от которых чудовищно воняет. Там выделывают кожу, режут свиней и скот, перемалывают кости в удобрения для полей, обжигают глину; оттуда нам ежедневно поставляют древесный уголь. В общем, на фабриках делают все, что необходимо для поддержания большого числа жизней.
– Я не хочу туда смотреть!
– Я тебя понимаю. Лучше взгляни на те красивые здания, что представляют собой печальную попытку упорядочить…
– Но где же духи леса? Где сам лес? Вы же рассказывали про леса!
– Вон там: та темная линия на севере, – показал Герат. – Когда-то лес был намного ближе.
– А потом он убежал?
– Представь себе Харканас в виде некоей твари, вылезшей из реки. Может, затем, чтобы погреться на солнце или же просто бросить зловещий взгляд на мир. Вообрази себе длиннохвостую черепаху с клювом, вроде тех, какими торгуют на Речном рынке. С шишковатым зазубренным панцирем, мощными челюстями и толстой длинной шеей, с когтями на сильных лапах и с толстой, как броня, шкурой. В общем, весьма уродливую тварь, Легил, прожорливую и обладающую дурным нравом. Если подойти поближе, услышишь, как она шипит!
Девочка поерзала на узком каменном выступе.
– А где у
