Кургинян: Вся власть находилась в руках Генерального секретаря.
Сванидзе: Я сейчас не буду Вам ничего доказывать.
Кургинян: Кто был Генеральным секретарем?
Сванидзе: Сергей Ервандович, я еще раз говорю, инициатива, а речь ведь идет… Вы ж говорите о тротиловом эквиваленте, да? …вот инициатива исходила от Лигачева, а Лигачев был противником перестройки.
Кургинян: Инициатива исходила не от Лигачева, а еще раньше.
Сванидзе: Он убедил Горбачева, еще раньше — Андропова, еще раньше…
Кургинян: А вот пустил эту инициативу в ход …пустил ее …пустил ее в ход Горбачев.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем наши слушания. Повторяю вопрос: «Перестройка в экономике: реформы или катастрофа?»
Теперь прошу Вас, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Суть заключается в следующем. По экономике, значит, было нанесено несколько ударов, один за другим. Люди сидят и видят, первый удар, конечно, это нефть. Мы видим, что у нас возникает сложное положение. Да? Мы должны хвататься за все источники бюджета, только их не терять. Вместо этого мы теряем источник бюджета — Байбаков говорит, умоляю вас, не делайте этого, — это делается. Да? Это выбивается.
Дальше начинает проводиться реформа, при которой безналичная масса денег переводится в наличную, и идет давление на прилавки. Дальше начинается — фонды госпредприятий переводятся в кооперативы, государственные продукты переводятся в кооперативы, все остальное оказывается абсолютно необеспеченно этими деньгами, но это не все. Дальше возникает Закон о госпредприятии, в котором трудовой коллектив голосует все время за повышение зарплат. Но зарплаты ничем не обеспечены. Денежная масса не сбалансирована. Возникает цепная реакция экономических катастроф.
И дальше спрашивают — а почему пустые прилавки? А если денег сознательно делать в несколько раз больше, чем товаров, то, как может это все не быть выметено с прилавков?
Я дальше просто передаю слово Юрию Бялому, что он хочет сказать по этому поводу. Как это все было. Как говорил Твардовский: «Так это было».
Только одно еще скажу — мы не утверждаем, что все было идеально, и никогда не утверждали, и прекрасно понимаем, сколько было издержек, мы просто говорим, что эту систему можно было реформировать. Ее можно было преобразовать в более эффективную, а ее сознательно, не только не преобразовывали, но подрывали. А поскольку ее просто подрывали, а потом признались в этом, то говорить о том, можно ли ее было преобразовывать, после того, как ее взорвали тротилом, — это довольно странное обсуждение. А значит, это была именно Катастройка, как ее и назвали в народе. В народе очень быстро и чутко начали называть Перестройку Катастройкой, в том числе в экономике.
Юрий Вульфович, пожалуйста.
Ю.Бялый, политолог, вице-президент по научной работе Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр»: Первая антиалкогольная кампания, цифры такие: в 1985–1987 гг. бюджет средний Советского Союза составлял 375–380 млрд. рублей. Из них примерно 6% было потеряно в результате антиалкогольной компании. За все эти годы цифра Госкомстата — 49 млрд. руб.
Далее, что начинается? Кооперативное движение. В каких формах? В формах перетока сначала материалов, а затем основных фондов, включая здания, оборудование, станки от госпредприятий к кооперативам.
А дальше начинается, криминальная, простите, вакханалия, а не то, что Хакамада называла освобождением частной инициативы. Потому что предприятия за откаты дают деньги и материалы, и оборудование кооперативам, которые при предприятиях. Это начинает уже последующим Законом о совместных предприятиях перетаскиваться за рубеж. Я знаю историю, когда из высоколегированного титана, который для лопаток авиационных турбин и ракет применяется, делали лопатки садовые, а дальше их экспортировали в качестве ненужного сырья за рубеж.
Сванидзе: Завершайте.
Бялый: И так далее. А Закон о госпредприятии полностью обрушил эту систему. Вот тогда, именно тогда, экономика сознательными вот этими мерами перестройки была введена в полный штопор. Она действительно в этот момент потеряла жизнеспособность.
Сванидзе: Спасибо.
Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваши вопросы оппонентам.
Млечин: Мы с Вами кое в чем сойдемся, Юрий Вульфович, я верю в это. Вот …э-э-э, смотрите …. Вы знаете, я с Вами согласен, конечно, Закон о государственном предприятии развалил советскую экономику, правильно. Это была катастрофа. Но только я не думаю, что Вы там Николая Ивановича Рыжкова, автора этого закона, главного, подозреваете в предательстве, в том, что он таскал тротиловую шашку. Или Вы так полагаете, что он и есть главный предатель?
Бялый: Я не рассматриваю этот процесс в категориях предателей или не предателей.
Млечин: Чудесно.
Бялый: Были вожаки, которые понимали, что делают. Были недалекие люди, которые не умели в ситуации…
Млечин: Николай Иванович куда относится?
Бялый: …в ситуации отсутствия информации и опыта не умели просчитывать ситуацию.
Млечин: Николай Иванович Рыжков у Вас куда относится?
Бялый: Я не знаю. Лично не знаком.
Млечин: Хорошо.
Кургинян: Я могу дать справку.
Бялый: Хотя есть интересные данные, которые может привести Сергей Ервандович.
Кургинян: Я ему солирую. Я могу дать справку.
Млечин: Я с Вами согласен…
Кургинян: Леонид Михайлович не хочет…
Млечин: Нет-нет.
Кургинян: …ценную информацию?
Млечин: Я просто хотел выяснить позицию…
Кургинян: Ценнейшую… личный опыт.
Млечин: Я хотел выяснить позицию Вашего свидетеля — я думаю, что это всем интересно.
Кургинян: Пожалуйста, пожалуйста.
Млечин: Согласен с Вами [на] 100% — закон этот развалил, а почему? Почему развалил? Потому что вот та экономика, которая создалась, ну, административно-командная ее называют, она ведь на чем основывалась? Принцип существования? Это выбивание ресурсов — предприятия выбивают из начальства, из Госплана, из Госснаба, неважно, ресурсы, а начальство выбивает продукцию. Поэтому, если я директор предприятия, то у меня есть две цели: выбить как можно больше ресурсов, а произвести как можно меньше и похуже, потому что моя зарплата зависит от вала. Вот этот принцип советской экономики — вот ведь он к чему привел? Что структура советской экономики в начале 80-х гг. практически та же, что структура экономики в начале 30-х гг. В мире создаются новые отрасли, новые направления экономики, а у нас не создается. Потому что основана экономика на таких принципах.
Что попытались сделать Николай Иванович Рыжков и примкнувшие к ним лица? Дать свободу. Им все казалось, что дело в том, что у директора нет свободы. Вот дать ему свободу, он сможет производить хорошие детали, интересные, последует за научно-техническим прогрессом — надо дать ему только возможность все переделать. А что значит, они освободили предприятия вне рыночной среды? Вне рыночной среды функционирование невозможно. Конечно, люди обналичивали деньги, сокращали номенклатуру, ассортимент, конечно, — а что еще они должны были делать, по-человечески? А в чем проблема, почему они не создавали рыночную экономику, рыночные институты? Да потому что некоторые и сейчас против, у меня такое ощущение этого. А тогда вся страна была практически против, и они даже об этом не подозревали — они же были настоящие коммунисты. Николай Иванович…
Сванидзе: Вопрос задайте.
Млечин: …Рыжков — они точно в это верили. Ну, согласитесь с этим, что они просто не понимали, что без этого функционировать экономика не может? Без всего комплекса институтов рыночной экономики. Мы теперь-то это видим. Ну, согласитесь со мной?
Бялый: Я согласен, что необходимы были институты рыночной экономики. Я согла…
Млечин: Они этого не понимали, согласитесь?
Кургинян: Понимали. Рыжков не понимал? Абалкин не понимал?
Бялый: Кто-то понимал, настаивали ….
Кургинян: Абалкин не понимал, что нужна рыночная экономика?
Бялый: …на этом, на том, что сначала …более того, были уже опыт определенный и были такие экономисты, которые, как Гжегож Колодко, например, которые говорили — сначала институты и только потом либерализация.
Млечин: Я Вас не прерываю, ради бога, но…
Бялый: Все это, все это…
Млечин: …вот в Политбюро сидят люди, от них решается судьба, они это разве понимают? Да они и сейчас-то не понимают,…
