— Значит, так! — перебил я его резко. — Хотите, сделаю так, что этому вашему Владимиру Ивановичу будет не до мыслей о разводе? Хотите? Я сделаю!
— Нет, нет! Ничего не нужно! — запротестовал Горецкий горячо. — Не усугубляйте положение!
— Да нет уж, сделаю! — пообещал я и с угрозой прибавил: — Он скоро станет просто паинькой, попомните мое слово!
Развернувшись, я побежал в редакцию. А Горецкий остался стоять, встревоженный и съежившийся от холода.
Не откладывая дело в долгий ящик, в обеденный перерыв я подъехал к офису одной мощной силовой структуры. Здесь, в центре общественных связей, трудилось несколько журналистов и я, понятно, всех их прекрасно знал.
С помощью дежуривших в фойе сотрудников охраны быстро отыскал Григория Гоцанова, он занимался здесь подготовкой хвалебных статеек о работе своей силовой структуры, которые потом «пропихивал» в местные средства массовой информации. Григорий был смышленым малым и имел бойкое перо.
— Хочешь стать инициатором раскрытия факта теневого бизнеса, ухода от налогов и тэ дэ? — спросил я его напрямик, чем вначале крепко озадачил. — У меня есть такие факты, что ты просто упадешь!
Гоцанов смотрел на меня с удивлением и недоверием.
— Это «бомба», которая взорвет город! — прибавил я. — Не сомневайся!
Черные глаза Григория забегали, в них вспыхнули искорки интереса.
— Чего мы тут стоим, Ваня? — хлопнул он меня по плечу. — Идем ко мне в кабинет. Или стоп! Давай лучше в кафешку!
Я согласился. Гоцанов сбегал к себе, оделся. И мы отправились в одну с ближайших забегаловок.
— Так что там у тебя? — спросил он с нетерпением, когда мы, забрав свои чашки с кофе и рюмки с водкой со стойки, сели за столик.
Я положил перед ним пластиковый пакет.
— Что это? — удивленно вскинул свои густые брови Григорий.
— Здесь видео и аудиозаписи…
Я подробно изложил ему суть дела. Выслушав, он удовлетворенно потер руки.
— Вот так дела! Удачливый бизнесмен, известный меценат, которого всегда ставили в пример, как самого исправного, самого добросовестного плательщика налогов, оказывается имеет теневые доходы, скрывает от государства прибыли!
— Только помни! — предупредил я, прихлебывая из чашки кофе. — Все это добыто незаконным путем и предъявлять его властям нельзя. Просто нужно, мне кажется, как следует прижать предпринимателей, которые берут у Верченко товар, запугать их. Да и сам Верченко «расколется», стоит только дать ему просмотреть видеоматериал и прослушать записи, не объясняя, естественно, как они добыты. Пусть думает, что поработала налоговая милиция или ребята с управления по борьбе с экономическими преступлениями. Поняв, что изобличен, он, как миленький, подпишет признание и назовет сообщников.
— Молодец! Тебе бы у нас работать! — с жаром похвалил Григорий. — Мне за это дело могут и повышение дать, а может, и ордер на жилплощадь. Ты же знаешь, я все еще бездомный. Живу с семьей на съемной квартире…
— Рад помочь другу! — приязненно улыбнулся я, пряча смятение, охватившее вдруг мою душу. — И спасибо, Гриша, что берешься раскрутить махинации «Домостроя». А то я уже извелся, размышляя, как распорядиться этим материалом.
— У тебя, наверно, свой зуб имеется на эту фирму? — Гоцанов лукаво, но с пониманием улыбнулся.
— Ты прав, — кивнул я.
Довольные друг другом, мы выпили еще по рюмочке и разошлись. Ну что ж, похоже, у директора «Домостроя» скоро начнется веселая жизнь…
Почти полдня я добросовестно поработал на благо родной газеты. Управился со всеми текущими делами и даже кое-что подготовил наперед.
И только вечером, устало откинувшись на спинку стула, вдруг осознал то, что чувствовал неосознанно и на что изо всех сил старался не обращать внимания: нещадно, жестоко болит душа. Как же я мог так подло поступить?!
…А утром дома разразился скандал. На этот раз разбушевалась жена.
— У меня нет никакой личной жизни! Я не живу, а существую! — сыпала она упреки мне в лицо. — Ты то пьян, то неизвестно где шляешься! Скажи, что я вижу с тобой, кроме кухни и половой тряпки? Ничего! Ничегошеньки!
Я молча хлебал кофе. Присмиревшие дети, разбуженные воплями Ани, перешептывались в гостиной. А жена все донимала:
— Ты хоть спросил, как сын учится? Ты поинтересовался, как дела у дочери? Весь дом — стирка, уборка, стряпня — на моих плечах! А я еще и работаю. Я скоро с ног свалюсь!
Накричавшись вдоволь, Аня побежала на свой базар. Дети прилегли и, кажется, опять уснули. А я принялся готовить завтрак.
Позже, проснувшись и умывшись, дочь приступила к уборке квартиры. Сын, как всегда по выходным, засел у компьютера поиграть. Потом мы позавтракали, и я отправился в квартиру на Новокузнецкой. Мне хотелось немного побыть одному.
Посидев перед экраном телевизора, выпив несколько рюмок водки и пару чашек кофе, я вспомнил, что жизнь продолжается…
В десять утра позвонил в больницу. Мне сказали, что Маше стало немного лучше. Утром она попросила покушать, и ее напоили бульоном. Теперь спит.
К Насте звонить не стал. Решил поехать.
Вопреки ожиданиям, она оказалась дома и открыла почти сразу, как только я нажал на кнопку звонка.
— Можно войти? — спросил я, внутренне готовясь к долгому разговору. Настя молча посторонилась, пропуская меня в квартиру.
Разувшись в прихожей и уже сделав шаг в сторону кухни, я в нерешительности остановился: а может, лучше в гостиную? Там обстановка более располагающая к беседе. Но Настя, шлепая тапочками, пошла на кухню. Я последовал за ней.
— Цветы чуть не погибли, — не глядя на меня, обронила она. В голосе укора не было.
— Признаться, я редко их поливал, — сознался я, присаживаясь по привычке у стола.
Настя села напротив. Ненакрашенное ее лицо казалось бледным и уставшим.
— Почему ты так рано приехала? — я боялся взглянуть ей в глаза.
— Захотелось домой, — ответила она равнодушно.
— А где была все эти дни? Я нигде не смог тебя найти…
— Решала свои проблемы! — Настя скользнула по мне безразличным взглядом. Я почувствовал, как у меня от него по спине пробежали мураши.
В кухне повисла напряженная тишина.
Я поднялся со стула, прошелся туда-сюда по кухне: три шага к мойке, три шага обратно к столу.
— Может, хочешь выпить? — спросила Настя с неприкрытым сарказмом. — Там, в холодильнике осталось полбутылки коньяка. Того, что ты со своей подружкой не допил.
— Наливай! — мотнул я головой, чувствуя, что разговор будем трудным.
— Достань из холодильника, да и налей!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
