Рейтинговые книги
Читем онлайн Лицо порока - Виктор Песиголовец

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 100

— Тогда давай пойдем к нему, — согласился я. — Только скажи, чем этот Прохор занимается?

— Раньше он был министром разведки. А сейчас — на покое. Стар и дряхл уже.

— У вас что, есть такое министерство? — мне показалось, что Амвросий просто оговорился.

— Конечно, есть! — хмыкнул он. — Как же без него? Мы многое планируем, многое предполагаем, но предположения нуждаются в подкреплении информацией… Помнишь, как я тебя назвал, когда только увидел?

— Помню, — вздохнул я. — Ты назвал меня созидателем разрушений.

— Именно так! — захрипел, смеясь, демон. — Это я предположил. А мне проницательности не занимать. Но вот что ты конкретно разрушаешь, я не знаю. Нет информации.

— Ничего я не разрушаю! — огрызнулся я. — Разве что свою жизнь.

Амвросий пропустил мои слова мимо ушей.

— Идем! — скомандовал он и споро зашагал по дорожке в конец парка.

Там, опираясь на стройные колонны, стоял белый дворец. К его стенам мы и подошли.

Дворец был окружен живой изгородью, по его углам располагались мраморные беседки с красными круглыми куполами, причудливо увитые зеленью. К одной из беседок прямо из парка вела узенькая дорожка, выложенная из голубого камня.

— В это время старец обычно отдыхает на улице, — информировал меня демон. — И отдыхает вон в той беседке, он почему-то отдает предпочтение именно ей.

И точно, в одном из мраморных строений, к которому привела нас голубая дорожка, на скамейке, покрытой ковром, сидел тощий, совершенно седой старик. Он клевал носом, смиренно сложив волосатые руки на груди. У его ног на корточках сидела смуглая девушка в красном атласном халате. Возле нее стояла корзинка, прикрытая белоснежной салфеткой. Увидев нас, смуглянка вскочила и застыла в полупоклоне.

— Как себя чувствует сегодня старец, Сапфира? — спросил Амвросий, переступая порог беседки.

— Все больше спит, — тихо ответила девушка, не поднимая глаз. Пышные, светло-каштановые кудри обрамляли ее по-детски чистое и наивно-добродушное личико с аккуратным, слегка вздернутым носиком.

Старец пробудился. Он пошамкал тонкими губами, вздохнул, закряхтел, поднял голову и открыл глаза.

— Ага, Амвросий пожаловал! — воскликнул он на удивление звонким, напевным голосом. — И человек с ним. Вижу, вижу, человек бывалый. Не впервые в Тартаре.

— Не впервые, — подтвердил я.

— Садитесь, гости! — Прохор медленно расправил худые плечи и пошевелил ногами.

На нем была клетчатая рубашка и серые брюки в полоску, на ногах — кожаные тапочки. Ни дать, ни взять — обычный пенсионер, дедок из сельской глубинки. И лицом — морщинистым, обветренным — он вполне походил на крестьянина.

— Как кликать тебя, мил человек? — поинтересовался Прохор, будто пацаненок помахивая ногами, которые не доставали до каменных плит пола.

— Иваном, дедушка!

— На старика пришел посмотреть? — он хитро прищурил глаз и осклабил кривые пеньки зубов.

— Это я предложил зайти, — вмешался демон.

— Правильно предложил! — похвалил старец. — Я люблю гостей. Сижу тут целыми днями, скучаю…

Он что-то приказал девушке жестом, и она, поклонившись, выскочила из беседки.

— Ну что, Иван, — снова обратился ко мне Прохор. — Коль пришел, спрашивай, что тебя интересует. Что знаю, что увижу — все скажу.

— Боюсь о себе спрашивать, — вздохнул я. — И вообще в будущее заглядывать. Вдруг что-нибудь очень плохое ждет — как потом жить? Только и стану ждать беды да печалиться.

— И то верно! — согласился Прохор. — Каждому предначертана судьба еще до рождения. Поэтому так и получается: один у богатых и знатных родителей появился на свет, другой — у бедных и сирых, один — гонитель, другой — гонимый от рождения. Ну а вообще-то, Иван, многое в своей судьбе человек может изменить. Единственное, чего не изменишь — дату смерти.

— Никак?

— Никак! — покачал головой старец. — Она уже давно записана в книге мертвых. А коль человек считается мертвым — ему не жить.

Появилась Сапфира с графином и тремя стаканами. Поставила их прямо на плиты пола, затем сняла с корзинки салфетку, покрыла скамейку и переставила туда графин и емкости для питья. Присев на корточки, достала с корзинки яблоки, груши, сливы, абрикосы и персики. Управившись, поднялась, поклонилась, отошла в угол и опустилась на пол, подобрав под себя ноги.

— Давайте выпьем виноградного вина, оно бодрит, — предложил Прохор, указывая рукой на угощение.

Амвросий наполнил стаканы ярко-розовой жидкостью. В воздухе повеяло сладким хмельным ароматом.

— Ну что, будешь о чем-нибудь спрашивать? — обратился ко мне с улыбкой Прохор. — Вижу, хочется тебе да боишься!

— О чем же мне тебя спросить, почтенный старец? — промолвил я в раздумье. Мне действительно очень хотелось услышать от него хоть что-то интересное.

— А чего хочешь, того и спрашивай! — кивнул он и начал медленно цедить вино.

Сапфира не сводила со старика озабоченных глаз.

— Скажи, почтенный Прохор, какой самый большой грех? — подумав, спросил я.

Он допил вино, причмокнул удовлетворенно языком и, взглянув на меня своими выцветшими глазенками, сказал:

— Гордыня! От нее все беды на земле — войны и убийства, ненависть и презрение. Возгордившийся не чтит ни отца, ни мать, ни старшего, ни младшего. Считает, что ему все позволено, что другие ничто по сравнению с ним. Вот сам подумай, Иван, что такое расизм? Гордыня! Что такое тщеславие? Гордыня! Что такое жестокосердие? Гордыня! А откуда корни у бездушия, наглости, бессовестности и хамства? Гордыня, чтоб ты знал, и у нас почитается страшным пороком. За него, за порок этот страшный, шкуру живьем снимают!

Закончив тираду, Прохор подмигнул Амвросию и тот, поняв намек, снова наполнил стаканы. Девушка, увидев это, заволновалась.

— А что скажешь о самоубийстве? Церковь учит, что это самый тяжкий грех, — я взял свой стакан и прежде, чем осушить его, полюбовался искрящейся прозрачностью напитка.

— Да, прощения самоубийцам нет, — согласно кивнул Прохор, и, приняв стакан из рук демона, поднес к губам. На этот раз он уже не цедил вино, выпил двумя глотками. Облизав губы красным языком, неспешно продолжил: — Тот, кто самовольно уходит в мир иной, поступает просто ужасно. Его душа мечется по миру до того времени, когда он должен был умереть согласно записи в книге смерти. Но и потом, когда, наконец, наступает его час, самоубийцу ждет наказание, длящееся по земному времени от полутора тысяч до трех тысяч лет. А его потомки вплоть до тринадцатого колена вынуждены будут носить клеймо Божьего проклятия. Страшное клеймо! Оно дает право духам подземного царства как угодно мучить этих людей. Они часто и подолгу болеют, им ни в чем не везет, нет успехов в делах и личной жизни, они ожесточаются, часто становятся страшными злодеями. Даже во имя самой святой идеи, даже ради спасения ближнего нельзя идти на самоубийство! Вот представь такую картину. Злодеи поймали где-нибудь в безлюдном месте семью — мужа, жену и их детей. Обобрали их и ради забавы, ради потехи хотят предать лютой смерти детей на глазах родителей. Понятно, что отец и мать слезно просят пощадить малышей. Тогда злодеи, куражась, предлагают: давайте мы убьем вас, а детей отпустим. Что, скажи, делать родителям?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 100
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лицо порока - Виктор Песиголовец бесплатно.
Похожие на Лицо порока - Виктор Песиголовец книги

Оставить комментарий