Французы начали готовиться к контрнаступлению под Верденом. Катастрофа в туннеле Таван их не обескуражила. Битва на Сомме, по-видимому, подходила к концу. 7 сентября Ноэль Чавесс писал домой: «Как приятно думать, что эти жуткие бои вот-вот затихнут. Мы разбили фрицев в пух и прах и чувствуем себя победителями. На первых порах мы несли такие потери, каких еще не бывало в истории».
После первых своих успехов в наступлении на Венгрию Румыния не смогла защитить собственную территорию от стремительно продвигающихся немецких войск. 5 сентября, штурмуя крепость Тутракан, генерал Макензен захватил 115 тяжелых орудий и взял в плен 25 000 румынских солдат. На Восточном фронте русские войска продолжали наступление, беря в плен десятки тысяч австрийских солдат. 11 сентября генерал Аверьянов предупредил Генштаб: «Все резервные силы наших войск вскоре будут исчерпаны». Успех Брусиловского прорыва шел на спад. На Сомме готовилось новое наступление. «Мухи превратились в настоящее бедствие, – писал матери Гарольд Макмиллан, находясь в блиндаже, – вонь от валяющихся повсюду трупов просто невыносима». Поль Маз, идя по окопам с ворохом перевязанных красной лентой карт, слышал, как кто-то крикнул: «Ради бога, дайте ему пройти, у него в руках мирный договор». Возвращаясь вечером из окопов, он «проходил мимо каменоломни, где рядами лежали убитые в тот день и пострадавшие от газовых снарядов люди. Ночью их должны были перенести в безопасное место. Не вынеся криков и стонов, я бросился оттаскивать их подальше от зараженного воздуха». В результате он сам надышался газа.
12 сентября генерал Саррайль возглавил наступление на Салоникском фронте. В нем участвовали французские, русские, сербские, британские и итальянские войска. В предгорьях наступление было успешным, но выше стало захлебываться. Сербы быстро отбили сто-двести метров родной земли, но были отброшены противником. У французов тоже не все шло гладко. На поле боя они оказались не в самой выгодной позиции, и этого не мог исправить даже шквал телеграмм от Саррайля: «Атакуйте всем составом», «Выдвигайтесь с фланга, я рассчитываю на этот маневр», «Атакуйте. Атакуйте. Атакуйте».
Еще одной зоной затянувшихся военных действий Антанты был Итальянский фронт. 14 сентября итальянцы уже в седьмой раз начали наступление. Им вновь удалось захватить несколько горных вершин и 2300-метровую гору Кардинал в регионе Трентино. И опять австрийцы не сдали позиции.
15 сентября в битве на Сомме Антанта впервые применила в бою танки, что ощутимо повлияло на ее успехи. 49 танков широким фронтом двинулись в сторону противника. 10 танков вывела из строя немецкая артиллерия, 9 встали из-за технических неполадок, 5 оказались не в состоянии двигаться. Но остальные, исправные танки продвинулись почти на два километра, наконец захватив Высокий лес и три деревни: Флер, Мартенпюиш и Курселет. Черчилль писал Фишеру, когда оба они были сняты с должности и лишились полномочий: «Мои несчастные «сухопутные линкоры» вышли на поле боя раньше, чем следовало, и в не должном количестве, иначе они принесли бы нам настоящую победу». Оценив потенциал нового оружия, Хейг запросил у Военного министерства тысячу танков. Немцы сильно отставали в разработке и применении танков на поле боя.
В битве 15 сентября участвовала британская гвардейская дивизия и, как и все остальные, при продвижении вперед использовала танки как прикрытие. Во время атаки пуля пробила грудь сына премьер-министра Реймонда Асквита, который шел впереди, ведя за собой гвардейцев. Упав на землю, он закурил, чтобы солдаты не видели, что рана смертельная. Реймонд скончался на носилках по пути на перевязочный пункт.
В тот же день был тяжело ранен будущий британский премьер-министр Гарольд Макмиллан, также служивший в гвардии. Укрывшись в воронке от снаряда, он провел все утро на нейтральной полосе. В нескольких метрах от него взрывались немецкие снаряды, дважды его засыпало землей. Сначала он читал по-гречески «Прометея прикованного» Эсхила, а после полудня «принял полграна морфия, – писал он матери, – и проспал до 15:30». В это время к воронке подошел главный сержант и отчеканил, словно на плацу: «Спасибо, сэр, что позволяете вытащить вас отсюда». По пути в полевой госпиталь, куда он добирался сам и далеко не сразу после того, как его извлекли из воронки, Макмиллан попал под шквальный артобстрел. «Вот тогда я правда перепугался», – писал он. И в госпитале в Абвиле, и дома в Англии хирурги решили, что пытаться извлечь из почки осколки пули слишком рискованно. Из-за этого у него на всю жизнь осталась шаркающая походка. До конца войны он ходил на костылях и с дренажной трубкой.
Макмиллан вспоминал танк, увиденный в тот день, когда его ранили. По его словам, эта была «странная металлическая штуковина», застрявшая в воронке от снаряда. Впрочем, первые громоздкие и неуклюжие танки, хотя на поле боя их было немного, быстро доказали свою эффективность. Через одиннадцать дней после их первого применения в бою британцы при поддержке 13 танков освободили деревню Тьепваль, остававшуюся неприступной с первого дня битвы на Сомме. В тот же день при поддержке двух танков британская пехота взяла Комбль, а в Гедекуре при помощи танков и авиаразведки в плен захватили пятьсот немцев, потеряв при этом лишь пять человек.
В боях 15 сентября участвовали канадцы. В три часа дня они пошли в наступление, и рядовой Джон Чипман Керр возглавил атаку, описание которой внесено в анналы военной истории Канады. Подполковник Г. Р. Стивенс, летописец боевого пути канадских солдат из Эдмонтона, писал: «Несмотря на потерю пальца, он выскочил из укрытия и бежал вдоль бруствера, одного за другим убивая вражеских солдат. Это стремительное нападение так ошеломило измученного противника, что 62 немца, не получив ни единой царапины, сдались в плен. Доведя пленных до окопа, откуда велась огневая поддержка, Керр вновь кинулся в бой, даже не перебинтовав раны». За этот подвиг Керра наградили Крестом Виктории. Он принадлежал к семье, из которой вышли четырнадцать добровольцев. Чтобы вступить в армию, они с братом зимой прошли 80 километров от фермы до ближайшей железнодорожной станции.
16 сентября в ходе наступления погибли 42 канадца. Спустя шесть дней в битве на Сомме был убит 19-летний британский солдат Э. У. Теннант. В семнадцать лет он бросил школу и вступил в армию. Он участвовал в боях, когда ему едва исполнилось восемнадцать. Его стихотворение «Безумный солдат» (Mad Soldier) начиналось со строк:
Меня подбили месяц назад, и это был сущий ад,Каждую ночь – лютый мороз, и мне больно до слез.Сейчас я вам расскажу про то, чего не знает никто,Кроме меня и тех пятерых, которых уж нет в живых.Вижу, как спят они крепким сном, все впятером,Лежа поодаль от костра, где проволока остра.Ракета резко взмывает ввысь, и слышится возглас: «Брысь!»Знаете, что эти крысы едят? Трупы и трупный яд.
В сентябре новое высшее командование Германии сосредоточило свое внимание не на Сомме, а на Румынии. 15 сентября Гинденбург отдал приказ: «Главной боевой задачей считать стойкую оборону позиций на Западном, Восточном, Итальянском и Салоникском фронтах. Остальные войска, не занятые обороной, перебросить в Румынию». В военных усилиях Германии участвовали не только военнослужащие, но и гражданские лица. Новая промышленная программа Гинденбурга подразумевала мобилизацию немецкого гражданского населения и принудительное переселение в Германию 700 000 бельгийских рабочих. 16 сентября немецкий промышленник еврейского происхождения Вальтер Ратенау, выступавший за перемирие в Европе и за то, чтобы с взаимной ненавистью было покончено, написал Людендорфу открытое письмо в поддержку переселения бельгийцев. Нью-йоркский кардинал Фарли выступил с протестом, заявив, что «подобный пример порабощения целого народа можно найти разве что во времена мидийцев и персов».
Президент Вильсон, выражая возмущение всего американского народа, дал указание своему представителю в Берлине, Джеймсу У. Джерарду, обсудить переселение бельгийцев с канцлером Германии. «Бельгийцы вовлечены в производство снарядов, что противоречит правилам ведения войны и Гаагским конвенциям», – сказал Джерард канцлеру. «Я так не считаю», – ответил канцлер. «Мой автомобиль стоит у входа, – парировал Джерард. – За четыре минуты я довезу вас до фабрики, где тридцать бельгийцев делают снаряды». Канцлер отказался куда-либо ехать.
16 сентября прибывшие на Восточный фронт турецкие солдаты отразили химическую атаку русских войск. В тот же день в Камбре на Западном фронте Гинденбург отдал приказ о сооружении за линией фронта «полустационарного» оборонительного рубежа глубиной 10–50 километров. Так называемая линия Гинденбурга представляла собой глубоко эшелонированный укрепрайон, призванный не позволить штурмовым войскам Антанты прорваться к бельгийской или германской границе. Тогда же, 16 сентября, на Западном фронте погиб 32-летний американский лейтенант Дилвин Парриш Старр, служивший в британском гвардейском полку. Он родился в Филадельфии, учился в Гарварде, в 1914 г. вступил в армию, был водителем «скорой помощи» во Франции, британского бронеавтомобиля на Галлиполи, затем его перевели в британский гвардейский полк, в котором он воевал на Сомме. Старр – один из 32 000 американцев, которым удалось обойти все пункты устава, не позволявшие им служить в британской армии. Среди многих положений о тех, кого «нельзя принимать на срочную или сверхсрочную службу ни при каких обстоятельствах», им удалось обойти даже главное – «об иностранцах».
