побаиваться, что мистер Коуп окажется назойливым и станет навязывать мне свое общество. Путешествуя, трудно удерживать людей на расстоянии. Они становятся склонными к фамильярности — а американцы особенно часто бывают бестактными.
— Я уверен, леди Уэстхолм, что вы способны отделаться от нежелательных попутчиков, — вежливо сказал Пуаро.
— Думаю, я способна справиться с любой ситуацией, — самодовольно отозвалась леди Уэстхолм.
Насмешливые искорки в глазах Пуаро остались ею незамеченными.
— Пожалуйста, завершите ваш рассказ о событиях того дня.
— Конечно. Насколько я помню, Реймонд Бойнтон и рыжеволосая младшая дочь вошли в шатер вскоре после этого. Мисс Кинг пришла последней. Ужин уже был готов, и драгоман послал одного из слуг сообщить об этом миссис Бойнтон. Но слуга примчался назад с одним из своих товарищей и взволнованно заговорил с драгоманом по-арабски. Услышав, что миссис Бойнтон заболела, мисс Кинг предложила свои услуги. Она вышла вместе с драгоманом, потом вернулась и сообщила членам семьи миссис Бойнтон печальную новость.
— Она сделала это очень резко, — вставила мисс Прайс. — Думаю, такое следует сообщать более осторожно.
— И как восприняла трагическую весть семья? — спросил Пуаро.
Впервые леди Уэстхолм и мисс Прайс казались растерянными.
— Ну… трудно сказать. — В голосе леди Уэстхолм не слышалось обычной уверенности. — Они выглядели… спокойными.
— Они были ошарашены. — Слова мисс Прайс прозвучали скорее как предположение, чем как констатация факта.
— Потом они вышли из шатра с мисс Кинг, — сказала леди Уэстхолм. — Мисс Прайс и я благоразумно остались на месте.
В глазах мисс Прайс мелькнуло сожаление.
— Ненавижу вульгарное любопытство! — добавила леди Уэстхолм.
Сожаление стало более явным. Было очевидно, что мисс Прайс принудили также ненавидеть вульгарное любопытство.
— Позднее драгоман и мисс Кинг вернулись, — продолжала леди Уэстхолм. — Я предложила, чтобы нам вчетвером подали еду немедленно, дабы Бойнтоны могли поужинать в шатре позже, без смущающего присутствия посторонних. Мое предложение приняли, и сразу после ужина я удалилась в свою палатку. Мисс Кинг и мисс Прайс сделали то же самое. Мистер Коуп, по-моему, остался в шатре, так как он был другом семьи и думал, что может оказать им помощь. Это все, что я знаю, мсье Пуаро.
— Когда мисс Кинг сообщила новость, вся семья Бойнтон вышла вместе с ней из шатра?
— Да… Нет, теперь мне кажется, что рыжеволосая девушка осталась. Возможно, вы помните, мисс Прайс?
— Да, я думаю… я уверена, что она осталась.
— И что же она делала? — спросил Пуаро.
Леди Уэстхолм уставилась на него:
— Что делала, мсье Пуаро? Насколько я помню, ничего.
— Она все время шевелила руками, — внезапно сказала мисс Прайс. — Я подумала, что это свидетельствует о ее чувствах. На лице у нее ничего не отражалось, но руки так и дергались. Однажды я разорвала фунтовый банкнот, сама не зная, что делаю. У меня внезапно заболела двоюродная бабушка, и я никак не могла решить, ехать к ней или нет, а потом увидела, что вместо телеграммы рву купюру в целый фунт на мелкие кусочки! — Мисс Прайс сделала драматическую паузу.
— Что-нибудь еще, мсье Пуаро? — холодно осведомилась леди Уэстхолм, не одобряя выход на авансцену своей компаньонки.
Вздрогнув, Пуаро пробудился от размышлений.
— Нет, ничего… Вы все изложили подробно и точно.
— У меня превосходная память, — удовлетворенно заметила леди Уэстхолм.
— Еще одна маленькая просьба, леди Уэстхолм, — сказал Пуаро. — Пожалуйста, сидите, не оборачиваясь. А теперь опишите, как одета мисс Прайс, если, конечно, она не возражает.
— Нет, нисколько, мсье Пуаро! — прочирикала мисс Прайс.
— Право, мсье Пуаро, с какой целью…
— Будьте так любезны, мадам, выполнить мою просьбу.
Леди Уэстхолм пожала плечами и неохотно заговорила:
— На мисс Прайс хлопчатобумажное платье в коричневую и белую полоску, суданский пояс из красной, синей и бежевой кожи, бежевые шелковые чулки и лакированные коричневые босоножки. На левом чулке спустилась петля. На шее у нее ожерелье из сердолика и голубые бусы, на платье брошь с жемчужной бабочкой. На третьем пальце кольцо с поддельным скарабеем.[969] На голове индийская широкополая шляпа с двойной тульей из розового и коричневого фетра. — Она сделала паузу. — Это все?
Пуаро развел руками.
— Примите мои поздравления, мадам. Ваша наблюдательность выше всяких похвал.
— От меня редко ускользают даже мелкие детали.
Поднявшись, леди Уэстхолм кивнула и вышла из комнаты. Мисс Прайс двинулась следом, печально глядя на левый чулок, но Пуаро остановил ее:
— Еще одну минутку, мадемуазель.
— Да? — Мисс Прайс повернулась с испуганным видом. Пуаро доверительно склонился к ней:
— Видите букет белых цветов на столе?
— Да.
— А вы заметили, войдя в комнату, что я один или два раза чихнул?
— Да.
— Не обратили ли вы внимание, нюхал ли я до того эти цветы?
— Ну… нет, не помню.
— Но вы помните, что я чихал?
— Да.
— Ладно, это не имеет значения… Понимаете, меня интересовало, могут ли эти цветы вызвать сенную лихорадку.
— Сенную лихорадку?! — воскликнула мисс Прайс. — Моя кузина отчаянно мучилась из-за нее! Она говорила, что если ежедневно закапывать в нос борную кислоту…
Пуаро с трудом избавился от мисс Прайс и неприятностей с носом ее кузины. Закрыв дверь, он вернулся в комнату.
— Но ведь я не чихал! — пробормотал он, подняв брови.
Глава 6
Леннокс Бойнтон вошел в комнату быстрым, решительным шагом. Если бы доктор Жерар был здесь, его бы удивила происшедшая в молодом человеке перемена. Апатия исчезла. Он явно нервничал и был настороже. Его взгляд быстро перебегал с места на место.
— Доброе утро, мистер Бойнтон. — Пуаро встал и церемонно поклонился. — Спасибо, что согласились побеседовать со мной.
— Полковник Карбери мне посоветовал… — неуверенно отозвался Леннокс. — Он сказал, что нужно соблюсти формальности…
— Пожалуйста, садитесь, мистер Бойнтон.
Леннокс опустился на стул, который недавно освободила леди Уэстхолм.
— Боюсь, для вас это было сильным потрясением, — продолжал Пуаро.
— Да, конечно… Хотя мы знали, что у матери слабое сердце.
— В таком случае разумно ли было позволять ей отправляться в столь утомительную экспедицию?
Леннокс Бойнтон вскинул голову.
— Моя мать, мсье… э-э… Пуаро, сама принимала решения, — с печальным достоинством ответил он. — Если она что-то решила, протестовать было бесполезно. — Произнеся эту фразу, Леннокс внезапно побледнел и затаил дыхание.
— Пожилые леди часто бывают упрямы, — согласился Пуаро.
— Какова цель этих нелепых формальностей? Почему они вдруг возникли? — раздраженно осведомился Леннокс.
— Возможно, вы не знаете, мистер Бойнтон, что они всегда возникают в случае внезапной и необъяснимой смерти.
— Что вы подразумеваете под словом «необъяснимая»?
Пуаро пожал плечами.
— Неизбежно появляется вопрос, была ли смерть естественной или это самоубийство.
— Самоубийство? — Леннокс уставился на него.
— Вы, разумеется, лучше должны знать, правомерна ли такая версия. Полковник Карбери должен
