Рада пожала плечами.
— Если честно, я ничего не поняла, — призналась она, — но хочу понять, и хочу остаться. И хочу научиться, не знаю, чему-то. Всему. Просто, когда я шла сюда, я знала, что это правильно. Я всегда была непутёвой дурой, ничего не умела и думала, что ничему не могу научиться, а потом так вышло, что мне помогли добрые люди и самая разная нечисть, и вот я здесь. И чем дальше я уходила от дома, и чем меньше людей вокруг меня было, тем больше я понимала, что… — Рада запнулась, почувствовав, как ком встаёт поперёк её горла. — Что это и есть мой путь. Я никогда не была безнадёжной на самом деле, и я вовсе не непутёвая. Просто я была не там и пыталась делать не то. Была рыбой, а пыталась лезть на дерево. Если смотреть на этот пример, то я пришла научиться плавать.
Яга рассмеялась и даже пару раз хлопнула в ладоши.
— Хорошо сказано! Мне нравится! Я беру тебя в ученицы, девочка, которая пришла учиться быть собой. Добро пожаловать в мой дом.
Из-за её спины вдруг появился домовой. Совсем не похожий на Ночку, светловолосый и бородатый, он приветливо смотрел на Раду. Ему нравилось, когда приходили новые люди. Ему нравилось, когда Хозяйка смеялась. Склонив голову в приветственном жесте, Рада широко-широко улыбнулась ему, чувствуя, будто её сердце сейчас разорвётся от счастья. Всё было не зря! Её будут учить! От радости девушка чуть не забыла про Славу.
— Только есть ещё кое-что, — не в силах перестать улыбаться, она обратилась к Яге. — Там сейчас в лесу мой друг, без которого я ни за что сюда не добралась бы, а пока мы шли, вила предупредила меня, что ему грозит опасность. Можно его тоже привести сюда? Я… я за него боюсь.
Яга недовольно нахмурилась, её взгляд стал холодным и недобрым.
— Мне говорили, что с тобой идёт молодой ведогонь. Ему здесь не рады. Будь с тобой кто-нибудь другой, это ещё можно было бы обсудить, но я не хочу, чтобы люди, которые могут не удержать душу в теле, шатались вокруг.
Рада сжала губы. Тревога придушила счастье и завладела её душой, бросать Кота было никак нельзя.
— Он говорил, вы знакомы. Он бывал здесь, вы помогали ему вернуться, когда он провалился в мир нечисти однажды, а ещё вы знали человека, который его вырастил, он называл его Михалыч, полного имени я не знаю, но…
Бесстрастно-суровое лицо Яги вдруг просветлело, в чёрных глазах мелькнули задорные огоньки.
— Погоди, это что, Святик, что ли? — Тонкие губы вновь растянулись в улыбке, шире, чем в прошлый раз. — Этот мелкий паршивец ещё живой?
— Живой, — начиная догадываться, почему именно Слава всегда представлялся именно так, как он представлялся, подтвердила Рада. — Надеюсь. Если его никакая нечисть не утащила с тех пор, как я его оставила.
Яга понимающе кивнула и, повернувшись к пню с торчащим из него флюгером, негромко проговорила:
— Ведогня тоже сюда приведи. — И тут же кивнула Раде. — Ну-ка, давай, рассказывай, кто там его пытается утащить?
В землянке царил уютный полумрак. Она оказалась куда больше, чем показалась Раде снаружи. Уходя далеко вглубь холма, она являла собой что-то вроде причудливо разветвлённой норы с многочисленными комнатами без дверей и редкими узкими окнами у самого потолка. Здесь нашлось место даже небольшому чердаку, заваленному невообразимой горой всевозможного хлама.
— Свет. — Яга коснулась вырезанной на деревянном покрытии стены печати, и небольшой шарик мягкого желтоватого света вспыхнул над её плечом, освещая комнату вокруг. — Работает максимум двадцать минут, потом приходится обновлять. Сама понимаешь, электричества тут нет, а лампы я зря не жгу.
Рада кивнула. Хозяйка вопросительно приподняла бровь.
— Что киваешь? Зажигай для себя.
— Но…
— Что, так и будешь таскаться за мной или сидеть в темноте? Зажигай.
Рада неуверенно протянула руку к печати. Сейчас, в свете зажжённого Ягой огонька, она видела хитрое сплетение символов. Печать выглядела сложной, слишком сложной для неё. «Я справлюсь», — сказала себе Рада и коснулась печати. Ничего не произошло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не могу, — призналась она. — С колдовством у меня совсем плохо. Мне говорили, что у повязанных…
— Ну повязанная, — Яга фыркнула и махнула рукой, — и что с того? Вот я тоже повязанная, и что дальше? У меня всё зажигается.
— Вот и я тоже хочу научиться, чтобы у меня зажигалось, — буркнула Рада. — Я честно пытаюсь, но всё без толку.
— Пытаешься, говоришь? Значит, неправильно пытаешься. Пытайся дальше, ищи, в чём твоя ошибка.
Печать сработала с девятой попытки, в тот момент, когда Рада, окончательно отчаявшись, почти бездумно поднесла к ней руку. Лёгкой щекоткой колдовство пробежало к пальцам через тело, почему-то зародившись не под сердцем, а где-то в ноге, и вокруг вдруг стало немного светлее.
— То-то же.
Рада обернулась и увидела, что Яга насмешливо улыбается.
— Я не понимаю, почему получилось, — честно призналась ей старшая дочь Беляевых.
— Урок первый, — вместо ответа проговорила Хозяйка и указала на что-то у её ног.
Опустив взгляд, Рада увидела домового. Тот самый, светловолосый, что выглянул встретить её из-за двери, теперь он оказался у самого сапога путешественницы, совсем близко к тому месту, откуда зародилось колдовство.
— Мы, повязанные, на то и повязанные, что без этих чудиков нам никуда, — благодарно кивнув домовому, пояснила Яга. — В наших жизнях для них отведено ну уж точно не меньше места, чем для других людей, запомни это. Они считают нас роднёй, что любопытно, каждый вид нечисти приписывает нас к своим, а своих они, как ни странно, не трогают. Со своими они говорят. Нечисть тянет к нам любопытство и порой не вполне естественной для них приязнью, но это лишь одна сторона монетки. Нас тянет к ним так же, притом сразу на многих уровнях, замечала ведь? Вижу, замечала. Самый поверхностный из них — колдовство. Откуда бы ни черпали свою силу все остальные, мы можем брать её только от нечисти. От любой нечисти, заметь. Со временем ты научишься использовать их и на расстоянии, но это потом. Первое, чему тебе предстоит научиться, это чувствовать и понимать ту двухстороннюю связь, которая существует между нами, потому что это — самое главное. Всё остальное — просто общий кругозор.
— Ага, — протянула Рада, не сводя глаз с парящего над её плечом огонька и почти не видя его.
Она чувствовала что-то, нечто странное, что уже подмечала раньше в виде зова, странной тяги, позывов интуиции. Здесь и сейчас, всё глубже погружаясь в это ощущение, она вдруг ощутила себя маленьким листочком, плывущим по реке, по одной из сотен и тысяч рек, сплетающихся в похожую на паутину сеть, где есть место для своих озёр и даже морей. С каждой секундой ощущение становилось всё чётче, и всё яснее казалось, будто бы тут, под этим домом, эта река глубже любого океана.
— Здравствуй, Святик! — Неожиданно резкий и звонкий голос Яги развеял наваждение. — Теперь ты тоже в некотором роде мой ученик. И только попробуй отказаться учиться, прибью.
Рада обернулась и обнаружила, что дверь успела открыться и закрыться вновь, впустив в дом Хозяйки смущённо улыбающегося своей фальшивой улыбкой Кота.
— Привет! — проговорил он.
Живой. Вроде бы даже целый. Рада облегчённо вздохнула.
— У, гадёныш, — дружелюбно отозвалась Яга. — С каждым годом скалишься всё шире.
Уголок губ Славы дёрнулся, рука потянулась к затылку. Хозяйка усмехнулась.
— Рада, что ты ещё на этом свете, — объявила она, жестом призывая Кота приблизиться. — Сколько раз проваривался с тех пор?
— Три! — с гордостью ответил тот.
— Ну и дурак.
— Так ведь…
— Я тебе что говорила? Ведогонь, который свою душу в теле удержать не может, — труп ходячий.
Несколько секунд они смотрели друг на друга: Яга строго, Слава виновато.
— Ты ведь не делал ничего из того, чему я тебя учила? — Глаза Хозяйки убийственно сверкнули. — И не вздумай врать, я тебя, Святик, насквозь вижу.
