Ингвар остался ждать. Он поглядывал в сторону Навьего озера и размышлял о том, что будет чрезвычайно утомительно каждый раз вот так вот думать за Грязнульку каждую мысль. Угадывать, что ей нужно позволить из того, на что она не спрашивает разрешения.
А что делать? Договариваться.
Просто сказать, чтобы говорила, если что? Можно.
А она скажет? Нет. Так быстро люди только в сказках меняются.
Ингвар с ужасом понял, что он не отдавал распоряжений о походе в туалет с момента их знакомства. Уже едва ли не сутки.
Наверное, была какая-то сформулированная команда, чёткое указание. Наверное, существовала инструкция со списком этих формулировок. Наверное, можно эти команды как-то обойти.
Сплошные «наверное».
И ведь ни у кого не спросишь.
Выбираясь на дорогу, кукла застряла в ветвях, не понимая, что объёмный рюкзак пролезет не везде, где протиснется щуплое тельце. Ингвар молча взялся за ручку в кожаной оплётке, которая оказалась как раз на затылке у Грязнульки, и вытянул девочку из кустов.
Никакого спасибо. Просто выжидающий взгляд. Что дальше?
— Идём.
«Никаким “спасибо“ она не обучена», — напомнил себе Ингвар.
Не словам. Словам-то он её быстро научит. А самим понятиям.
Таро Тайрэн цокнул языком:
«Нет, хуже, сказочник. Кукла не обучена этим чувствам.
Чувства можно перевести в понятия. Понятия в слова.
А у неё нечего переводить. Она застряла. Её подтолкнули.
Не потому что это ей нужно или приятно. Не потому что хотели помочь. Потому что так быстрее и удобнее хозяину. Чашка, подхваченная в полёте, не поблагодарит, а разбившись, не расстроится».
Таро Тайрэн часто выдавал глубокомысленные изречения или коротко комментировал происходящее, а ещё чаще просто цокал, хмыкал, вздыхал. Но обращаться к нему было бесполезно.
На вопросы он не отвечал. Так что Нинсон всё реже пытался разговорить его и просто начал воспринимать голос легендарного колдуна Таро Тайрэна как свой собственный внутренний голос.
Глава 72 Нарекаю Тебя
Глава 72
Нарекаю Тебя
Ингвар оглядывался, опасаясь то погони, то выстрела в спину.
Он выкинул обувь Красных Волков в озеро. Чтобы им ещё меньше хотелось пускаться за ним в путь. Но это было несерьёзно. А выстрелить в ногу каждому наёмнику — не хватило совести. Им и так ещё тащить едва живого парня через лес к лагерю. Или они его не потащат, а просто бросят Дога. Нинсон не знал заведённых у Красных Волков порядков. Тем более что все они оказались никакими не Красными Волками, а рутгерами.
Это был уже не его карпэм. Пусть пишут в свой, что захотят.
Ингвар заставлял себя шагать по тропинке. Боролся со сном, но сползал в дремотный морок. Ему мерещилась погоня.
То женщина с большой грудью, которую он видел у озера. Отчаянно нуждаясь в деньгах, она была готова пойти на любой риск. Иначе просто не оказалась бы в этой шайке. Она шла по его следу…
То черноглазая красавица, собиравшаяся мстить за сломанные руки Грани. Она достала из тайника тетиву. И её раскосые карие глаза смотрели на Ингвара поверх оперения нацеленной стрелы…
То Фэйлан с ножом в каждой руке, решившая, что нарушенное слово лучше проваленного задания. Она выследит, она подкрадётся ночью, она уже недалеко…
Надо было выбрать одно из двух.
Либо пресечь саму возможность преследования.
Либо надеяться, что Красные Волки махнут на него рукой.
Сделай всё, что зависит от тебя — а в остальном положись на судьбу.
«Всё. Хватит. Не думай больше об этом. Выбор сделан. Хватит».
Чтобы отвлечься, он стал думать о кукле. О том, сколько ей лет.
Двенадцать? Тринадцать? А на момент похищения?
Сколько бы ни было, она уже знала бы своё имя.
Не говорит потому, что запрещено это делать.
«Мы узнаем имя, когда девочка поймёт, что с тобой можно разговаривать. Это не будет быстрым процессом. Впрочем, времени у нас полно», — сказал Таро Тайрэн.
— Нет. К моменту, когда мы придём в город-на-карте, она уже должна откликаться на нормальное имя. Не только на Грязнульку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да? — Поскольку Нинсон говорил почти про себя, лишь едва шевеля губами, девочка расслышала только обращение.
Усилием воли Великан пробудил в себе остатки зачатков благодушия и спросил:
— А давай выберем тебе имя. Как ты на это смотришь?
Это предложение повергло куклу в ступор. Она сбилась с шага, но потом сделала вид, что ничего не слышала. Было отчётливо видно — ей хочется ответить.
— Ну, начнём сначала. С первых ста сорока четырёх имён. Или лучше с начала алфавита? Как насчёт… Алаис? Битра? Вентия? М? Битра лучше? Герда? Дейдра? Нравится? А я вижу, что нравится. Это из-за дэ? Или из-за эр? Далла? Дана? Девона? Диса? Что-нибудь такое р-р-рычащее? Дарра? Дарья? Дора?
— Р-р-р мне нр-р-равится, — неожиданно сказала девочка, но сразу же осеклась и захлопнула рот, пытаясь поймать последнее вылетевшее слово.
— Вот! — обрадовался Ингвар. — Умница, поучаствуй в выборе!
Это он зря.
Кажется, удары она воспринимала спокойнее, чем похвалу. Уши заалели, и она уже не знала, куда девать глаза. И больше не участвовала в подборе имени, пока не встрепенулась на Кьяре.
— Нравится? Кир-р-ра? Кей-р-ра? Кьяр-р-ра?
— Нет! — резко заявила кукла со страхом, который резанул Нинсона.
Понятно. Вероятно, это слишком похоже на настоящее имя. Нечто запрещённое. За что наказывают. Такими темпами они не скоро доберутся до выяснения её фамилии. Ингвар осадил себя.
«Слишком разогнался. Темы и так заоблачные, если подумать. Она ещё писает по разрешению, а уже участвует в диалоге. В большей степени, конечно, про себя, не вслух. Но ты же видишь, что она совершенно пунцовая. Значит, как-то взаимодействует. Это же продвижение».
«Не торопи её, — подсказал Таро Тайрэн. — Сутки назад у неё ещё был зашит рот. А радужная перспектива выглядела как не слишком сильное избиение после того как её изнасилует Бентэйн. А сейчас вон уже — имя».
Таро был прав. Не следовало слишком давить. Но с именем хотелось определиться сегодня же. Кукла ещё должна привыкнуть к нему. Она не схватывала такие вещи на лету.
На «Кьярре» у Грязнульки глаза чуть не вылезли из орбит, но она упрямо мотала головой. Нет, мол, не понимаю, о чём ты. Ингвар запомнил это, но девочку больше не мучал.
— Ярина? Рина? Рапид? Нет, это наркотик, схожий с действием руны Ярра. Уже сам запутался. Уже столько имён перебрали. Сдаюсь.
Стоило только отказаться от попыток заинтересовать девочку, как она оживилась.
— Инг-Вар-Инна.
Она вглядывалась в лицо Великана. Различала усталость, брызжущую из пасмурных глаз, но ни тени враждебности. Не обнаружив того, что обычно предваряет наказание, кукла продолжила, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду:
— Ты же Инг-вар!
Грязнулька была права.
То ли он сам так отупел в застенках.
То ли надо спать хотя бы раз в три дня.
То ли ему повезло урвать очень уж смышлёную куклу.
Во-первых, Ингвар не помнил, чтобы называл своё настоящее имя.
«Ну, положим, не такое уж и настоящее…» — хмыкнул Таро Тайрэн.
Во-вторых, она подала правильную мысль, пытаясь как-то присоседиться к его имени. Сплавить своё будущее и его настоящее. Это навело Нинсона на мысль об общей фамилии. Не навсегда, не насовсем, не в бумагах. А так, для беседы с кем-то.
Племянница. Дочка братишки. Усыновлённого братишки, чернявенького. Нет, не осиротела. Гостила у меня зиму. Везу к папке. Страху натерпелся. Представляешь, чуть не погиб на руках чужой ребёнок. Как бы я потом родственнику в глаза смотрел? Ага, ужас. Переболела тяжело. Вишь, какая худоба. Ничего, откормлю. Волосы? Завшивела. Обрили. Нет, меня не берут. Невкусный. Хе-хе. Да. Такие дела. Всего доброго. Нет, ей не холодно, всего доброго. Нет, клять, не холодно. Как взгляд пустой? Ты это сейчас про мою племяшку сказал, что у неё взгляд странный? Ну-ка подь сюды. С зубами у неё плохо? На свои посмотри! Я тебе сейчас такие же сделаю, понял? Закон нарушил? Стража? Нет, не боюсь. Меня любая мамка оправдает, когда скажу, что ты докопался до зубов чужого ребёнка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
