Или же, напротив, вернувшийся из бесконечно далёких мест своего заточения Отступник станет безо всякой рефлексии утолять неутолимую похоть десятков сердец, что бились в груди. Для чего будет на сотнях страниц удовлетворять многочисленные фантазии.
Лоа-Отступники почему-то упрямо выбирали принцесс, колдуний и послушниц вместо хорошо тренированных профессионалок из доступных по всему свету витриолей. Впрочем, различались женщины всё равно только номинально. Потому что и послушницы, и принцессы, и колдуньи говорили ровно одно и то же. И во всем прочем тоже вели себя совершенно одинаково. Причём именно так, как вели бы себя тренированные профессионалки.
В этой категории книг был слаб сюжет, но сильна описательная сторона. Причём как глубокие внутренние страдания, так и сугубо внешние проявления любви описывались одними и теми же ремесленницами, в одних и тех же выражениях.
В мужских монастырях исходили большей частью из того, что Лоа-Отступник будет искать юного отрока, чтобы объявить ему о том, что Мактуб избрал его для важной миссии. После чего могло начаться невесть что, а это означало, что книга всё же из женского монастыря, а все эти разговоры об избранности неопытного героя были нужны лишь для того, чтобы усыпить его бдительность.
А могло и впрямь начаться детально прописанное обучение и даже местами становление героя.
Книги об Избранных тоже мало чем различались. Возраст и пол главного героя никак не отражались ни в диалогах, ни в поведении Избранного. По сути, они различались только способом самоустранения Тринадцатого Лоа. Той причиной, почему в третьей части книги его участие сходило на нет.
Но самыми популярными всё равно оставались истории про Лоа-Отступников, которые восстанавливали справедливость. Они ходили в ярких одноцветных костюмах и были вооружены самым разнообразным оружием ближнего боя…
— А почему только ближнего? — спросила Грязнулька.
— Ну… как тебе объяснить? Лоа может натянуть лук в сто килограммов. И может сколько угодно держать руки. Может учесть поправку на ветер и расстояние. И поэтому он легко прикончит врага первой же стрелой, ещё за километр. То есть до того, как они сумеют обменяться эффектными репликами. И какой тогда смысл будет?
— Смысл Отступников в том, чтобы сражаться не с людьми. Это люди и сами смогут. А с другими Лоа.
Мысль была ясной, чётко сформулированной и никак не могла принадлежать девочке.
— И кто же тебе это сказал?
— Тринадцатый.
— Тринадцатый? Это который Лоа-Отступник?
Ингвар опять не уследил за тоном и громким голосом спугнул смелость куклы, карасиком юркнувшую в чёрные омуты глаз.
— Не расскажешь?
Грязнулька чуть заметно помотала головой.
— Жаль. Как же я узнаю, кто мне покровительствует?
— Ты Фирболг. Ты сам себе покровительствуешь!
— Да. Обычно да. Но ты же видишь, до добра это не доводит.
— Потому что ты И-н-г-в-а-р-Н-и-н-с-о-н. Двенадцать. Стань Отступником.
— Так, давай-ка ты эти разговоры прекращай! Знаешь, какие у нас проблемы могут быть за такие речи? Стань Отступником! Про Тринадцатого никаких подробностей. Только тринадцать букв в имени. Это, между прочим, не самая лучшая примета.
Ингвару было наплевать на приметы, но он опять впал в раздражение из-за закрытости маленькой куклы, из-за невозможности поговорить по-человечески, из-за собственной неосторожности.
— Так, а тебя-то как зовут тогда?
— Д-а-й-с. И-н-г-а. Во-семь. Покровительство Макоши. Я буду хранить красную нить. И буду лечить тебя, Фирболг. И себя тоже. Чтобы больше не шла кровь. Восемь.
— Инга. Дайс. Лечить, чтобы не шла кровь?
«Да не дави ты! И не допахтывай её вопросами. Даже я уже устал от твоей любознательности. Янь с ним, с именем. Инга и Инга, ляд с ней. Главное, что она сама выбрала, значит, может, не забудет. Она хоть и смышлёная, но всё равно девка, к тому же кукла. Давай-ка ты не наседай на неё. Как это говорится? Один взмах за раз».
Нинсон понял, что легендарный колдун прав. И рассмеялся.
От понимания того, что торопиться некуда. Что всё он успеет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И выспросит её ещё обо всём, и расскажет она ему ещё в охотку и тысячу раз, а он ещё устанет от её историй и, наверное, даже начнёт попрекать за болтливость, а она будет что-нибудь на это возражать, или отшучиваться, или что угодно говорить, и абсолютно всё равно, что это будет.
«Я всё успею. Мой гроб ещё шумит в лесу. Он дерево. Он нянчит гнёзда…»
Ингвар смеялся оттого, что он теперь Желтушник Дайс, и сложно найти имя глупее.
И неожиданно, стоило только перестать допекать её вниманием, к его веселью присоединилась и Грязнулька. Этот смех был первым, что они по-настоящему разделили. Хотя смех у девочки был кашляющим, придушенным.
Непохоже, чтобы куклам разрешали смеяться, подумал Ингвар, а в следующий миг уже злился на себя. Клять, да с чего им там было смеяться-то?!
Великан внезапно понял:
«Я должен убить Бранда. Вот зачем я там оказался. Это была моя миссия. А я запорол. А ведь мог. Снаряженный лук. Макошина нить. Явно не случайно всё это.
Больное плечо, не дававшее толком заниматься борицу, не давшее в своё время научиться посылать сотню стрел за минуту, зато позволившее практиковаться в редких прицельных выстрелах.
Длительные периоды вынужденного безделья на корабле, когда можно было упражняться, пока хватало сил натягивать тетиву.
Сотни часов практики в Убежище, за девятой дверью, под руководством наставника Инка, величайшего стрелка Лалангамены.
Тысячи и тысячи изведённых впустую стрел.
Всё это просто не могло быть случайностью.
Всё это было не зря».
Таро Тайрэн усмехнулся:
«Очевидно, всё это было зря! Надо убираться отсюда…»
Великан схватился за голову:
«Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Всё это служило одному моменту. Затачивало меня под ту страницу в Мактубе, на которой я должен был выстрелить.
И я, клять, выстрелил! Но я ещё должен был попасть.
А я промахнулся.
Сделай всё, что зависит от тебя.
А в остальном положись на судьбу, но…
Никаких «но», разве я сделал всё, что зависит?
На тот момент, может быть, и да, но сейчас-то я ещё жив.
Танджоны работают.
Нижний танджон ещё разгоняет мощь по ослабевшему телу.
Я это чувствую. Ещё есть силы двигаться.
Средний танджон тоже работает.
Грудь вздымается, хочется дышать, есть воля и решимость.
Немного храбрости.
Верхний уцелел, несмотря ни на что.
Я вижу, слышу, думаю. Понимаю.
Ещё смогу всё исправить. Смогу попасть. Я убью Бранда».
Будто что-то крутилось на языке и вот наконец удалось формулировать. Я. Убью. Бранда.
Великан даже на миг увидел образ пронзённого стрелами мечника.
Он посмотрел на небо. Распогодилось. Щурилось весеннее солнышко. Над Лалангаменой парила Мать Драконов.
Придушенный боязливый смех девочки обязывал Великана Ингвара Нинсона. Жёг руки и зудел в плече.
У него был отличный лук Уроборос и колдовские горшочки с муравьями и пиявками.
Я. Убью. Бранда.
Он знал, куда направился мечник. В Бэгшот.
Его никогда не найти, если не попробовать догнать по свежему следу. И если Ингвар и в самом деле был когда-то колдуном, то сейчас он смотрел на развилку линий вероятности.
Распускались веточки проросших возможностей.
Разветвлялся сюжет. Полчаса назад они прошагали развилку.
Прямо — дорога к Вэймуту.
Сквозь пустошь портала, прочь от безутешного Михея и Бранда.
Налево — путь к Бэгшоту.
Шанс настигнуть Бранда. Спросить, где тот купил куклу.
И убить.
Таро Тайрэн напомнил Великану Нинсону, что месть бессмысленна и горька:
«Новая кровь рождает лишь новую кровь».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но заученные фразы не находили отклика.
Бранд взывал к мести кашляющим смехом и осколками зубов в девичьей улыбке. Взывал к мести каждым, клять, своим вздохом.
Я. Убью. Бранда.
Ингвар отвёл глаза, так и не разобрав строк Мактуба.
