спину взглядом и видит мою кривую походку.
– Келари Амрэя, – говорит он, когда я уже в дверях. Это не приказ и не вопрос, но я против воли гляжу через плечо. Вижу только темную фигуру на фоне занавесок, мерцание свечи дотуда уже не достает. – У хозяина и его гостя равное бремя. Передавайте сестре мое почтение.
Я ухожу и спешу вверх по лестнице. Равное бремя, сказал он. Какая-то присказка фейри? Хозяин дает приют гостю – имел ли он в виду, что так же укроет наши тайны?
Дверь в спальню родителей заперта, в щели у порога темно. Я долго стою около нее, пытаясь понять, что нужно рассказать, что имел в виду Камнегрив и что они вообще могут с этим сделать. Но могут они не больше моего – только надеяться, что фейри уйдет и никому нас не выдаст. Пусть лучше отдыхают.
Я иду дальше по коридору, закрываю на засов дверь спальни, что мы делим с сестрами. Они обе уже переоделись и устроились под одеялами на общем стеганом матрасе. Я ставлю свечу на низкий столик и надеваю сорочку, руки едва слушаются. Он нас не выдаст, убеждаю себя. Он передал ей поклон – не может же все равно собираться донести Кругу об укрывательстве ее дара. Это ведь совсем простой дар.
Немного успокоившись, я заползаю под одеяла. Ния, всегда спящая в середине, перекатывается и пихает Бин в угол, чтобы пустить меня.
– Ктойта? – растерянно бубнит Бин и снова проваливается в сон.
Ния калачиком льнет ко мне. Думаю, что засыпает, но она вдруг говорит:
– Слышала твой голос внизу. – Я закрываю глаза. Не хочу ей отвечать. – Там был он?
– Да, – шепчу я.
– Что он сказал?
– Задал вопрос-другой. – Я изображаю зевок. – Утром тебе расскажу, хорошо?
Она тихонько выдыхает:
– Ладно.
Я засыпаю, молясь о том, чтобы рассвет унес Генно Камнегрива и оставил Нию в привычной безопасности.
Не думала я, уплывая в сон, что молитва окажется настолько бесполезной. Но когда кричит петух и я ковыляю вниз на кухню собирать к завтраку, по всему ясно, что Камнегрив все еще гостит у нас, вопреки моим тайным желаниям. А потому я снова беру на себя всю стряпню, оставляю тесто подниматься и отправляюсь в курятник.
Иду обратно с шестью чудесными теплыми яйцами, угнездившимися в подвернутом фартуке, и бросаю взгляд поверх низкой ограды двора, ожидая увидеть наших работников, что собираются на конюшни. Но вместо них по дороге шагает толпа городских, им уже рукой подать до нашего дома. Одни только мужчины, с лицами хмурыми и, если мне не чудится, злыми, и у всех через плечо орудия их труда: мотыги, и топоры, и длинные деревянные посохи.
Я роняю яйца и бегу так быстро, как позволяет вывернутая нога, грохочу сквозь кухню и вдоль короткого коридора ко входной двери. Едва успеваю опустить засов. По ту сторону двери дубасят кулаком о дерево и поднимают многоголосый крик, требуя Папу. Я озираюсь и вижу наверху лестницы Камнегрива.
– Надо закрыть задний вход, – говорю ему. – Пожалуйста, позовите отца.
К счастью, он не спорит и идет обратно к комнатам. Я возвращаюсь на кухню, запираю дверь и ставни. Остальные низкие окошки все еще закрыты с ночи. Теперь мы в безопасности, пока Папа усмиряет горожан.
Когда я снова прихожу в переднюю, Папа и Камнегрив уже спускаются вниз.
– Если они за мной, я буду рад показать, каковы фейри, – говорит Камнегрив веселым тоном.
– Я этого не допущу, – отвечает Папа, его густой голос охрип от гнева. – Никто не смеет угрожать моим гостям – и уж точно не мои же соседи!
Подходя к дверям, Папа замечает меня:
– Рэя, родная моя, ты в порядке?
Я киваю. Он снова глядит на дверь, ходящую ходуном под грохотом кулаков.
– Пойди с верином Камнегривом наверх в кабинет, ладно?
Я изумленно таращусь на фейри. Он лорд?
В глазах у того сверкает раздражение.
– Не вижу нужды прятаться. Я не боюсь этих ребят с их палками.
– Кто-то притащил и железо, – замечает Папа. Стук в дверь нарастает, и теперь я слышу голоса и дальше вдоль стены, несколько человек принялись обходить дом и дубасить в ставни. А что, если они сюда ворвутся? Нельзя стоять тут и спорить, покуда у них не выйдет.
– Прошу, вераин, – говорю я, делая шаг к нему. – Если городские вас увидят, то догадаются, что мы укрываем тут колдовство.
А не должны. Последние слова я не договариваю, но он знает это не хуже моего, знает и что речь о Ние. Только бы я правильно поняла его прошлым вечером.
Папа пристально смотрит на меня, и тут Камнегрив кивает:
– Согласен, – говорит тихо и идет обратно к лестнице.
Я спешу следом. Как только мы скрываемся из виду, Папа распахивает дверь.
– Это еще что за безобразие! – рычит он так, что голос разносится по стенам.
Становится оглушительно тихо. Я сдерживаю улыбку – пока еще рано судить, удалось ли Папе и вправду усмирить людей. Я молча толкаю дверь в кабинет отца и пропускаю туда фейри.
– Все видно через ставни, – говорю ему.
Он идет к глубоко врезанному окну и глядит вниз, оставаясь в тени стены. Я смотрю на него через комнату, подпирая спиной дверь. Снова слышу голос отца, бранящий мужчин за грубость.
– Мы услыхали, что тут скрывается один из фейри, – говорит голос.
Я узнаю старого Бемайна, темнолицего грузного кузнеца из Шелтершорна.
– Ага, – соглашается кто-то. – Мой парнишка Горан говорит, что видал, как фейри шагал прямо сюда.
– Видал он? – усмехается Папа. – Как шагал? Не тот ли Горан, которого я взял на конюшни потому, что больше он никак не мог прокормиться? Этот бестолковый ленивый малец распускает слухи о делах своего хозяина?
– Ну, право, кел, – мнутся в ответ. – Мальчик просто рассказал, что увидел. А вы и сами возьми и отпусти его с обеда. Мне так показалось странным.
– Если бы фейри собирался в мой дом, – спокойно говорит Папа, – как думаете, прибыл бы он пешком или в седле? Фейри? А если бы и собрался, так не из Таринона ли пришел бы – из королевской столицы да под королевской защитой? Так что ваше явление к моим дверям с этими топорами было бы самую малость похоже на измену короне, правда же? Ополчиться на гостя самого короля!
Мужчины растерянно бубнят, потом раздается голос Джако-кожевника:
– Мы не хотели оскорблений и тем паче измен, но я всю ночь просидел у кровати моей девочки, боясь, что ее стащат к фейри.
– Разумнее было бы выспаться, – говорит Папа беззлобно. – У меня самого три дочки, за которых нужно волноваться. Думаете, я их подвергну опасности?
Я чувствую быстрый взгляд Камнегрива. Выскальзываю за дверь, стараясь на него не смотреть. Все комнаты на втором этаже выходят на одну площадку. Сейчас наверху лестницы стоит матушка и внимательно слушает,