шагов от нас передающий поводья конюху Кестрин замирает посреди движения, слушает.
По правде говоря, тело кажется странным, будто покинутое пристанище, будто полузабытая детская. Оно налилось, стало выше и пышнее, пока о нем заботилась Валка. Я тоскую по мозолям на руках.
– Мне скорее по душе жить без обгоревшего запястья, – отвечаю беззаботно.
Сальвия хмуро смеется, качает головой и уводит Солас.
И все же, шевеля рукой, я чувствую под этой кожей ту же острую боль, что ощущала под обугленными остатками прошлой. А когда я выбиралась из седла, мышцы на порезанной руке так же ныли, хоть и запечатанные в новой оболочке. Повреждения никуда не делись, просто исчезли с глаз. Но и за это стоит быть благодарной: возможно, теперь, когда шрамов не видно, мы с Кестрином и сумеем посмотреть друг на друга без вины и боли.
– Вериана, – зовет он, подходя ко мне. – Пройдемте внутрь?
Я, как положено, беру его под руку и шагаю рядом с ним к распахнутым дверям Парадной Залы. Заблудившийся во дворе ветерок порхает мимо, обнимает меня. Я строго взираю на Кестрина, а ветер уже треплет выпавшую из моей косы прядь и уносится в открытые двери.
Принц поднимает брови, изогнув уголок губ и озорно сверкнув глазами.
Я выдыхаю с тихим смешком и сжимаю пальцами его руку.
Вместе мы поднимаемся по ступеням в Парадную Залу.
Костяной нож
История из мира «Колючки»
– У нас гость, – говорит Ния, когда я захожу на кухню со двора. Она сидит на коленях у низенького стола посреди комнаты, замешивает утреннее тесто, руки перепачканы мукой, коса растрепалась. – Слыхала, как Папа только что отпер дверь.
– Знаю. Вот беда. – Я обхожу кухню, пытаясь понять, как с такого рода бедой сладить.
Матушка уехала в город, а отец уже встречает его, так что теперь мне, как старшей из сестер, надо решать, что же делать.
– Ты сегодня стряпаешь что-нибудь особенное? – спрашиваю я, пробуя бурлящее в горшке над очагом варево.
– Только хлеб… Кто он? – Ния смотрит на меня и смахивает волосы с лица, пачкая выпавшие прядки белым.
– Не знаю.
Я присоединяюсь к ней за столом и наклоняюсь отщипнуть кусочек теста. Сквозь нежный привкус розмарина ловлю нотки теплого голубого неба, золотых под солнцем пшеничных полей и трелей соловья. Сдерживаю грустный вздох, когда вкус колдовства Нии тает.
– Испечем лепешки к обеду на случай, если он останется, – говорю сестре. – Хотя, может, он и вовсе не задержится так долго, чтобы есть у нас.
Она не дает себя отвлечь:
– Если не знаешь, кто он такой, почему говоришь, что беда?
Я теряюсь, неуверенная во всем сразу: что ей отвечать, как ее уберечь, кого именно я видела парой минут раньше.
Выглядывая из-за окружающей кухонный дворик низкой стены, сложенной из необожженного кирпича, я медленно понимала, что свернувший к нам мужчина с дорожной сумкой через плечо – вовсе не человек. Об этом говорили и непроницаемая чернота глаз, и безупречные черты, и невозможная бледность кожи. Одна эта белизна уже заметно выделяла бы его среди народа наших земель, но именно отточенная плавность движений и не читаемый по лицу возраст выдавали в нем что-то совсем иное.
Прислонясь к стене, глядя на него, я позабыла обо всем на свете: о том, что юным женщинам должно остерегаться фейри; о том, что в доме сестра с ее тайной; и даже, поверить не могу, о своих непримечательных чертах и кривой ноге. Только подойдя к углу дома, он бросил на меня взгляд, выдавая веселье уголками губ, будто спрашивая: «Думала, тебя не видно?»
Я повернулась к нему спиной, швырнула последнюю горсть зерна курам и поспешила внутрь, к сестре.
– Рэя? Ну что такое? – Теперь Ния глядит выжидающе.
– Просто… – начинаю я, и тут дверь коридора распахивает взрыв в виде нескладной девчонки с лохматыми волосами, острыми локтями и громкими башмаками.
– Рэя! – вопит этот комок прыти. – Ния!
– Не надо кричать, – сдержанно говорю я. – Вот они мы.
Младшая сестренка скользит по полу, пихает стол, обрушиваясь рядом с ним, и отправляет оловянную кружку с уголка в полет. Та звякает об пол и расплескивает по затертым камням веер воды. Хотя бы не молока.
– Там к Папе в гости пришел фейри!
Похоже, больше нет нужды тревожиться о том, какими словами подать новость.
– Фейри? – повторяет Ния, глядя на меня округлившимися серыми глазами. – Почему ты не сказала?
– Я сказала, что пришла беда, – напоминаю я. – И собиралась рассказать, какого рода, когда Бин… – бросаю колючий взгляд на младшенькую, – опрокинула воду.
– Ну знаешь, – отвечает Бин, протянув руку за кружкой и возвращая ту на стол. – Некоторым из нас иногда бывает интересно.
– Он может догадаться, – говорит с тревогой Ния. – Про меня.
Про ее колдовство.
– И потому будет есть мой хлеб, а не твой. – Хотя даже это вряд ли поможет. Я продолжаю, разыгрывая уверенность: – Бин, попробуй карри, хорошо? Мне показалось, что в нем тоже заметна рука Нии.
– Он само колдовство, – говорит Бин, шагая к очагу. – Думаешь, поймет про Нию, просто поглядев?
– Не представляю, – признаюсь я.
Фейри наверняка явился из столицы и не хуже любого из нас знает, что следует сделать законопослушному жителю: донести в Круг Колдунов о том, что мы укрываем колдовской дар – тогда как любой, в ком он проявляется, должен быть послан к ним учиться и присягать на верность королю. Ния бледнеет. Если ее обнаружат, то заберут отсюда, а самих нас накажут. Я трогаю ее за плечо, хотя вряд ли могу утешить:
– Никто не знает, что фейри могут проведать одним только взглядом, с этими-то их глазами. Не попадайся ему под ноги, пока Мама не решит, что все в порядке.
Хотя она этого и не сделает, если я хоть немного знаю нашу матушку.
Ния опускает руки на стол, ладонями вниз, будто пытаясь успокоиться.
– У нас никогда не было фейри в гостях, – шепчет тихо.
Я даже никогда не слыхала, чтобы фейри проходили через город. Нетрудно было прятать дар сестры от обычных посетителей, а их на нашей лошадиной ферме всегда много. Но вот фейри…
– Все бывает в первый раз, – беспечно замечает Бин. – Может, я даже в первый раз не спалю обед, если он везунчик.
– Бин, прошу, хоть попробуй быть полезной.
– Ладно, хорошо, – ворчит она. – Что мне надо готовить?
– Что-нибудь съедобное. – От ее обиженного взгляда я смягчаюсь. – Как насчет твоей картошки с чесноком и укропом? Хорошее блюдо.
И его она обычно умудряется не испортить.
Сестра закатывает рукава с довольной улыбкой:
– Это можно.
Блюдо, оправдав надежды, выходит вкусным, как и мои лепешки, хотя всему этому не тягаться со стряпней Нии. Наш гость из фейри и правда остается обедать, потом возвращается на конюшни с Папой – кажется, потому что пришел выбирать себе лошадь. К Ние мы его внимания привлекать не хотим, так что вместе с Мамой едим на кухне.
После обеда мы с Бин
