В среду, 22 сентября, у меня состоялась первая встреча с китайским премьер-министром Чжао Цзыяном, чьи сдержанность и корректность оказались препятствием для его последующей карьеры. Мы обсудили международное положение и, учитывая враждебный настрой китайцев в отношении советской гегемонии, нашли много точек соприкосновения. Однако мы понимали, что завтрашняя встреча по вопросу Гонконга совсем иное дело.
Эту встречу я начала с заявления, излагающего позицию Великобритании. Я сказала, что Гонконг является примером успешного китайско-английского сотрудничества. Процветание зависело от доверия. Если бы в административном управлении Гонконгом произойдут изменения или о них будет сейчас объявлено, то начнется массовая утечка капитала. Доверие и процветание зависели от британского управления. Необходимо, чтобы наши правительства смогли договориться между собой относительно принципов будущего управления Гонконгом, эти принципы дали бы результат и укрепили бы доверие в народах колониальной территории. Мне казалось, что такая аргументация окажется убедительной.
Из замечаний китайского премьера становилось ясно, что они не пойдут на компромисс в вопросе суверенитета и намерены восстановить свой суверенитет над всей территорией Гонконга на острове и на Новых территориях не позднее 1997 г. Гонконг может стать особой административной зоной, управляемой представителями местного населения и сохраняющей свою социально-экономическую систему.
В Гонконге сохранится капиталистический строй, а также зона свободной торговли и функционирования в качестве международного финансового центра. Гонконгский доллар будет использоваться в качестве конвертируемой валюты. В ответ на мою реплику относительно падения доверия он заявил, что если придется делать выбор между суверенитетом с одной стороны и процветанием и стабильностью, то Китай выберет суверенитет. Китайское руководство не отступало ни на йоту. Я знала, что суть сказанного будет передана Дэн Сяопину, с которым я встретилась на следующий день.
Господин Дэн был известен как прагматик, но в этой ситуации он был категоричен. Он повторил, что китайцы не готовы обсуждать суверенитет. Также он заявил, что сейчас нет необходимости объявлять о решении вернуть Гонконг под китайский суверенитет, но что в ближайший год или два китайское правительство официально объявит об этом. В какой-то части беседы он даже сказал, что китайцев ничто не останавливает, и они могут войти в Гонконг и занять его в течение суток.
Я парировала, сказав, что если бы они и впрямь решились на такое, мир бы тогда увидел последствия перехода правления от Великобритании к Китаю. Впервые за все время беседы он, казалось, был застигнут врасплох: его тон стал более примирительным. Я пыталась объяснить, что если инвесторы утратят доверие, это будет означать конец Гонконга. Мне становилось совершенно понятно, что у китайцев не было внятного представления о политико-правовых аспектах капиталистического устройства. Если они хотели, чтобы Гонконг и дальше был процветающей территорией, им нужно было постепенно и всесторонне изучить его обустройство в целом.
При всех трудностях переговоры не были поражением, каким могли бы стать. Мне удалось добиться согласия Дэн Сяопина, что нужно сделать короткое заявление, в котором было бы объявлено о начале переговоров, цель которых сохранение стабильности и благополучия Гонконга. Мне не удалось добиться того, что хотелось, но я была убеждена в том, что мы заложили фундамент для нормальных переговоров. Каждый из нас знал, что ждет дальше.
Глава 22
Разоружение левых
Перевод Мищенкова Е.А.
Победа в споре и разработка политической линии на второй срок в течение 1982–1983 годов
Не будет преувеличением сказать, что исход Фолклендской войны изменил расстановку сил на политической арене Великобритании. По опросам общественного мнения, Консервативная партия начала восстанавливать позиции, поскольку люди начали ощущать, что происходит экономический подъем. Реальную силу имел так называемый «фолклендский фактор». Куда бы я ни отправилась, я ощущала результаты этой победы. Люди увидели взаимосвязь между решением, которое мы продемонстрировали в экономической политике, и урегулированием фолклендского кризиса. Приостановить экономический спад была одной из задач по восстановлению репутации Великобритании; показать то, что мы не те, кто кланяется диктаторам, в этом состояла другая задача.
Я поняла, что народ начинал ценить то, чего удалось достичь за последние три года. В своих речах я заострила внимание на том факте, что ничего этого не было бы, если бы мы следовали политическому курсу, который нам навязывала оппозиция. Оппозиция включала лейбористов и новый «Альянс», союз либеральной и демократической партий. От партий, которые стараются занять место посередине между правым и левым крылом, не приходится ждать новых идей и радикальных инициатив. Либералы перманентно были под влиянием идеи одностороннего разоружения, а социал-демократам лучше было бы остаться в Лейбористской партии и вытеснить деятелей левого крыла.
Что касается лейбористов, партия продолжала неуклонный сдвиг влево. Майкл Фут, человек убежденный, прекрасно образованный, был неизменно любезен в наших деловых отношениях. Однако политический курс, который он поддерживал, включая одностороннее разоружение, выход из ЕС, огосударствление промышленности и поощрение профсоюзов, катастрофически не подходил Британии.
Опросы общественного мнения и результаты дополнительных выборов подтверждали то, что мне подсказывали собственные инстинкты: итог Фолклендской войны укрепил наше положение в стране. Согласно опросам, накануне военных событий мы уже несколько опережали партии альянса. За период апреля – мая наша поддержка выросла и составила 41,5 %. Я не слишком много внимания уделяла тому, что в опросах говорилось обо мне лично. Но следует признать, что мои позиции в этих опросах значительно поднялись вверх.
В период фолклендской кампании ядерный вопрос почти полностью ушел из поля зрения публичных обсуждений, хотя моя речь на внеочередном заседании ООН по разоружению в июне 1982 г. была попыткой показать, как те же фундаментальные принципы лежали в основе всей оборонной политики. Однако осенью того же года я начала больше сосредотачиваться на нашей ядерной стратегии. Несмотря на то, что в отношении принципа ядерного сдерживания общественное мнение было на нашей стороне, существовала внушительная оппозиция в отношении «Трайдент-2». Их питали антиамериканские настроения.
Одностороннее разоружение стало официальной позицией лейбористов на партийной конференции 1982 г. Долгое время Майкл Фут был приверженцем позиции одностороннего разоружения. Эта позиция привлекала людей из университетской среды, а также имела неявную поддержку от СМИ, особенно Би-би-си. Лейбористские муниципалитеты подхватили лозунг, объявляя свои территории «безъядерной зоной». Организация «Движение за ядерное разоружение» начала терять поддержку, наивысшую точку которой она достигла в 1981 г., хотя она оставалась сильной.
В Великобритании недоверие к США проистекало из вопроса о необходимости «двойного ключа», вопроса о том, должно ли существовать некое техническое соглашение, гарантирующее, что США не смогут применить оружие без согласия британского правительства. Соединенные Штаты предложили нам возможность «двойного ключа» с самого начала, однако для реализации этого варианта нам бы потребовалось самим приобретать оружие, которое было слишком дорогим.
Руководствуясь различными соображениями, я лично согласовала с президентом Рейганом точную формулировку наших взаимоотношений. Однако я знала, что отстоять нашу линию будет трудно. В частности, в вопросе о двойном ключе большинство новостных газет выступали против. Мы старались избежать очевидных признаков развертывания в ходе предвыборной кампании 1983 г., когда на демонстрации уходили все полицейские ресурсы. Мы чуть не до последнего момента планировали осенние выборы. Однако сложилось так, что выборы прошли в июне, и особых трудностей в этом вопросе не возникло. Пусковые установки и боеголовки прибыли в назначенный срок в ноябре.
Но по всей Европе ситуация была сложнее. В Германии и Италии раздавалась серьезная общественная критика в адрес предложения НАТО «нулевого варианта», которое большинство сочло нереалистичным. Советские лидеры готовили крупную агитационную кампанию. Было крайне важно, чтобы политика НАТО в отношении контроля над вооружениями была правильно подана и помогла сплотить альянс.
9 февраля у меня состоялась встреча на Даунинг-стрит с Джорджем Бушем для обсуждения этих вопросов. У вице-президента было поручение наладить отношения с европейскими правительствами, что он и демонстрировал с большим искусством. Он всегда был очень хорошо подготовлен, отличался дружелюбием и прямотой. Теперь я внушала вице-президенту, что целью должно стать временное соглашение, по условиям которого ограниченное сокращение со стороны СССР было бы уравновешено сокращенным развертыванием со стороны США, что не было бы отступлением от «нулевого варианта» как нашей конечной цели, то есть полного уничтожения ядерного оружия средней дальности.
