бумаг, которыми был завален его стол, а Далия продолжила смотреть в окно прямо перед собой. В городе, судя по всему, происходило настоящее светопреставление: улицы были полны народу, люди хаотично передвигались, дрались меж собой, падали, куда-то бежали.
Через несколько минут в кабинет вошла королева. При виде Далии, которая после некоторых сомнений все же присела перед ней в реверансе, она заметно побледнела и пошатнулась.
– Садитесь дорогая, – ласково произнес король, – государственная измена – дело нервное и весьма изматывающее, и я представляю, как вы, должно быть, утомлены.
– Что все это означает, ваше величество? – вскричала Сорина, которую ласковый тон короля напугал больше, чем присутствие Далии. Эрнотон поднялся из-за стола, взял ее за плечи и почти силой усадил на кресло напротив Далии.
– Вы знаете, меня несколько удивляло то, что вы так настойчиво просили меня предоставить вам покои в южном крыле – ведь они были не в лучшем состоянии – пока в один не слишком прекрасный день я не решил освежить память и не достал карту подземных ходов, выстроенных триста лет назад одним моим предшественником. Он очень любил подземные ходы, этот славный монарх. Знаете ли вы, кем была его мать? Нет? Ничего страшного, вам простительно, я вам расскажу. Она была урожденной принцессой Фейне, и через нее дом Фейне породнился с королевским домом Базасов. По этой причине один из ходов вел прямо из королевских покоев во дворец Фейне – вдовствующая королева-мать вернулась в родительский дом и король, видимо, очень привязанный к родительнице, решил проложить к ней короткий путь. Подземные ходы – вообще довольно неприятное место, а уж те, в которых никто не бывал почти триста лет, и подавно. Восхищаюсь вашим мужеством, дорогая. Одной бродить по ним в темноте, среди крыс, паутины и летучих мышей…
– Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, – с искренней растерянностью в голосе произнесла Сорина.
– Действительно, дорогой кузен, конечно же, посылал кого-нибудь из своих людей встречать и провожать вас. Этого своего… Данета, кажется…Чего вы, вероятно, не знаете, так это того, что существует еще один подземный ход – из лавки старьевщика на улице Воффре, там раньше был дом одного из верных слуг Фейне. И ведет он прямо в кабинет нашего кузена. Люк в полу, правда, был замурован, но слышимость отличная. Мы с Грамоном наведывались туда не далее, как вчера.
Грамон был помощником Сиверры, и теперь наверняка занял его должность. Судя по всему, король слышал весь вчерашний разговор в кабинете и наверняка это был не единственный раз, когда он или его шпионы делали вылазки по подземному ходу с целью осведомления о событиях во дворце Фейне. Королева, которая, очевидно, пришла к тому же выводу, вцепилась обеими руками в подлокотники кресла и явно прилагала нечеловеческие усилия, чтобы не лишиться чувств.
Тут раздался шум шагов, поднимавшихся по лестнице, и кабинет вошел лейтенант Шевель в сопровождении дюжины гвардейцев, которые вели принца Фейне.
– Простите, что задержались, ваше величество, пришлось немного повозиться, – бодро доложил лейтенант, радостно кивая на Фейне.
У принца были связаны руки, прекрасные пепельные волосы взлохмачены, одежда разорвана, рукав его изысканного камзола из ялаванского атласа был оторван подчистую, на второй руке была наложена повязка прямо поверх одежды. Король отпустил всех гвардейцев, кроме Шевеля, который занял место возле двери.
– Итак, дорогой кузен, дражайшая супруга, я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятное известие: для вас все кончено, – объявил король, снова усаживаясь за стол. Принц, которому сесть никто не предложил, продолжал стоять, с мрачной злобой оглядывая всех присутствующих. Его ледяные голубые глаза потемнели и сузились.
– Прикажите развязать мне руки, – потребовал он. – я все еще принц королевской крови. Вы же не думаете, что я кинусь на вас с кулаками, словно какой-нибудь лавочник.
Король коротко кивнул Шевелю, и тот нехотя выполнил приказ.
– На вашем месте я не спешил бы праздновать победу, – высокомерно заявил принц, потирая запястья. – Со дня на день под стенами Морени окажется армия рейхарских наемников, и сил вашей гвардии и городской стражи недостаточно, чтобы защитить от них город. С ними могу договориться только я, если, конечно, захочу этого. Так что я советую обходиться со мной полюбезнее, тем более что у них в руках ваш сын.
Король не проявил ни малейшего признака беспокойства.
– Вы плохо осведомлены, Арно на свободе и скоро будет в городе. Что касается наемников, то в войнах, которые ведутся с их помощью, побеждает тот, кто больше платит. Вам следовало это знать, – небрежно обронил он. – Ваша армия теперь моя армия.
– У вас нет средств, чтобы рассчитаться с ними, – произнес Фейне внезапно севшим голосом, – казна почти пуста.
– Да, благодаря вашей бурной деятельности пока нет, но скоро будут. У вас их, кстати, тоже нет, и они это знают, – объявил король. – тем более, что, когда вернутся основные силы армии, рейхары станут куда сговорчивее.
– Армия будет занята защитой границы от лигорийских войск, – торжествующе заявил принц. – И вскоре перейдет на мою сторону.
– Все командиры армии, участвующие в заговоре, арестованы, – отрезал Эрнотон, – а королева Лигории спешно отводит свои войска от границы. И денег на наемников она вам тоже не даст. – Глядя на растерянное лицо Фейне, он пояснил: – у меня нашлись аргументы, которые смогли убедить ее. Они напрямую касаются торгового союза Лигории и Сафалы, который может оказаться под угрозой. Предупреждая ваши замечания относительно примаса Лафентия, который, действительно, способен серьезно испортить нам жизнь, скажу, что он болен, и жить ему осталось недолго. Его преемник будет рад примириться с нами, а эти несколько месяцев мы как-нибудь переживем.
Фейне закрыл глаза, очевидно, более не в силах выносить действительность, в которой оказалось возможно полное крушение всех его планов.
– И в самом деле, сказать тут больше нечего, – пробормотал король. – Хотя могли бы и извиниться, если не передо мной, то хотя бы перед танной Эртега за причиненные ей страдания. Танна, – торжественным тоном обратился он к Далии, вставая, – не могу передать, как я восхищен вашим мужеством, верностью и стойкостью. Во всей этой истории вы проявили себя самым достойным образом, не каждый мужчина смог бы сохранять хладнокровие в подобной ситуации. После окончания моего траура стране будет нужна новая королева, и, честно говоря, я не нахожу, кто мог бы быть достойнее…
– Вы не посмеете, – злобно прошипела Сорина, умудрившись побледнеть еще сильнее, хотя и так была бела как полотно. – Я не причастна ко всему этому, это клевета и наветы, я дочь короля Мирита, мать принца, против вас пойдут
