войной все Южные Земли, вы не посмеете…
– На вашем месте я не был бы так уверен в этом, дорогая супруга, – холодно ответил Эрнотон и, повысив голос, позвал: – Лейтенант! Препроводите его светлость в Пратт без лишней огласки, а ее величество в свои покои. В последние дни она недомогает, сделайте так, чтобы ее никто не тревожил.
Лейтенант Шевель поклонился и запустил в кабинет гвардейцев для сопровождения заговорщиков. Перед тем, как уйти, принц Фейне посмотрел на Далию.
– Ловко вы обвели меня вокруг пальца, – сказал он и пояснил в ответ на ее непонимающий взгляд: – вы ведь дали слово чести Эртега, что не будете пытаться бежать, а сами устроили эту свистопляску на площади.
– Севарды встречают смерть песней, – невозмутимо ответила она. – Вы просто забыли, что я Эртега только наполовину, ваша светлость.
Когда дверь закрылась, она в нерешительности посмотрела на короля, ожидая дальнейших указаний. Он улыбнулся, жестом пригласив ее снова сесть и сам уселся в кресло напротив, которое только что освободила королева. Она ощущала какое-то смутное беспокойство.
– Не сочтете ли вы за дерзость, ваше величество, если я осмелюсь спросить, как давно вы узнали об этом заговоре, и откуда? – она решила, что стоит попытаться выиграть немного времени и прощупать почву.
– Не так давно. То есть я давно заметил, что происходит нечто странное, еще, когда начали гибнуть друзья Арно. Рохас вместе с агентом Сиверры в то время выполнял одно мое поручение на севере, как раз в том городе, где произошел первый несчастный случай. Он видел там Данета. Они стали выяснять обстоятельства смерти и пришли к выводу, что дело было очень странным. Следом произошло второе несчастье, они направились туда, и оказалось, что в городе также видели человека, похожего на Данета. Тогда Сиверра взялся за принца Фейне и обнаружил заговор. Он был необыкновенно талантлив, шпион от Создателя, можно сказать. Где я теперь найду ему замену? – горестно покачал головой король. Беспокойство Далии из смутного превратилось в явственное. Эрнотон продолжал сокрушаться: – Этот болван Грамон ему и в подметки не годится. Будь он жив, он не допустил бы этого безобразия, – он жестом указал на окно, за которым продолжалось яростное мельтешение. – По первоначальному плану восстание должно было начаться неделей позже, и мы собирались перебросить в столицу армию и спокойно арестовать всех зачинщиков. Однако по неизвестным причинам они неожиданно поменяли план, и нам стало известно только накануне. Бедняга Сиверра…
– Я подозревала принца Фейне, но и представить себе не могла, что в этом замешана ее величество, – произнесла Далия в надежде отвлечь короля от опасных мыслей об утрате главы тайной полиции.
– Для меня, увы, это не стало сюрпризом, – на лице монарха появилась самая настоящая грусть, и это зрелище было довольно неожиданным. – Живя с человеком, рано или поздно понимаешь, что он из себя представляет на самом деле, как бы он ни притворялся. Я долго сомневался, и даже устроил этот дурацкий спектакль со смертельной болезнью, чтобы посмотреть, как она проявит себя. Стыдно признаться, но я испытывал тайную надежду пробудить в ней хоть какие-то человеческие чувства по отношению к себе. Однако результат оказался прямо противоположным. С другой стороны, мы, наконец, изловили Трианского дьявола, что не может не радовать.
В первое мгновенье Далия решила, что он шутит, но взглянув повнимательнее на его лицо, с изумлением убедилась, что он совершенно серьезен.
– По легенде демоница – дочь дьявола, – с сомнением произнесла она, – а король Мирита, батюшка королевы – человек самых высоких добродетелей.
– Король да, но не его жена. Во всяком случае, супружеская верность в число ее добродетелей никогда не входила, а в ее окружении до рождения Сорины была пара персонажей, которым только рогов и копыт недоставало для полного сходства с нечистым.
– О, – только и смогла произнести она.
– Теперь давайте поговорим о том, что вас волнует на самом деле, – король устремил на нее острый взгляд, – О командоре Рохасе. Мне очень жаль огорчать вас, дорогая, но я вынужден вам сообщить, что он командор арестован и препровожден в Пратт, а в ближайшее время будет осужден и казнен. Я решил, что будет лучше, если вы узнаете об этом от меня.
– За что? – пролепетала она.
– За похищение из тюрьмы подозреваемой в убийствах женщины и убийство начальника тайной полиции. Эти преступления подпадают под определения измена королю.
Кто-то другой мог бы предположить, что король просто пугает ее, что он не поступит так жестоко со своим старым соратников и другом, служившим ему много лет и не раз спасавшего ему жизнь, но Далия была далека от подобного заблуждения. Она все же попыталась ухватиться хвататься за соломинку:
– Он не хотел его убивать! Это случайно получилось!
Король посмотрел на нее так, словно она сказала какую-то невероятную глупость.
– Отнесем это убеждение на счет вашей наивности, хотя в нее и трудно поверить. Да, я совсем забыл про похищение ребенка, сына Сиверры.
– Какой еще ребенок, ему уже лет пятнадцать! – возмутилась Далия.
– Тринадцать. Стыдитесь, танна Эртега! Вы же женщина и будущая мать.
– Но ведь он верно служил вам столько лет! Как вы вообще обо этом узнали? – резко спросила она, совершенно позабыв про должную почтительность.
– Он сам рассказал, когда его выудили из канала и принесли во дворец. Я отпустил его спасать вас взамен на обещание сдаться, когда все кончится. Он по своей воле обменял свою жизнь на помилование для вас и своих сообщников. Я не был тогда уверен, какую роль вы играли в этой истории. Сиверра утверждал, что вы виновны, и даже подозревал, что вы их сообщница.
– Но я не сообщница! – воскликнула Далия, – и мне не нужно помилование! Ваш Сиверра – лжец и предатель, если бы командор меня не спас, он убил бы меня. Не знаю, для чего ему это было нужно, но это так.
– Вы преувеличиваете, – отрезал король, – Да, он иногда позволял себе слишком многое. Он был слишком жаден и часто обстряпывал какие-то свои сомнительные делишки. Однако он был предан мне и верен. Видите ли, многие люди, занимающие высокое положение в этом королевстве, вышли из самых низов. Они талантливы и предприимчивы, и я даю им возможность себя проявить. Я осыпаю их золотом, почестями, женами благородного происхождения, титулами и привилегиями, делаю их равными представителям самых древних и знатных домов, вызывая гнев старой знати. И я ожидаю, что эти люди будут ценить то, чего они достигли благодаря мне, что они будут благодарны, верны и преданны. И Сиверра, в отличие от
