бы попытался вам помочь, но сейчас это невозможно. Она жаждет вашей смерти едва ли не больше, чем трона, и не простит мне, если вам удастся спастись.
– Чем же я заслужила ваше благорасположение?
– Вашими неоспоримыми достоинствами, – ответил он язвительно, – и то, что я вам говорил тогда, после нападения на вас у театра, было совершенно искренне. И я, и мой отец всегда восхищались родом Эртега и вашим отцом – точнее, его последним предсмертным поступком. В детстве я даже воображал себя Первином, героем Сидентской войны.
– Мои предки отличались честностью и преданностью короне, в том числе и Первин. Как ваше восхищение ими сочетается с тем, что вы делаете сейчас, мне никогда не понять.
– Что вы вообще понимаете? – Фейне грохнул кулаком по столу. – Этот святоша Лорн был жалким подобием короля и превратил великое королевство в болото. Он только и делал, что молился, держась за юбку жены, и терял все наши завоевания, одно за другим. Мой отец мечтал возродить былое величие Брелы, он сплотил всю знать и повел ее за собой. Это он все сделал, он должен был стать королем, а вовсе не предатель Эрнотон, который интригами переманил к себе всех сторонников, и в конце концов убил моего отца. Да, я посвятил этому много времени и выяснил, что тот арбалетный выстрел был сделан не лигорийцами – это был человек из брельского войска, и его видели возле шатра Альменара.
Насколько Далия помнила из рассказов Амато о Первой Базасской войне, которыми он периодически ее преследовал, Бреле скорее повезло, что отец принца скоропостижно скончался от случайной арбалетной стрелы во время наступления, поскольку оный вельможа не отличался большим умом и талантом полководца, и совершенно ничего не смыслил в управлении государством, зато чрезвычайно высоко оценивал свои способности, был непомерно горд, властолюбив, вспыльчив, упрям и злопамятен. Довольно значительная часть мятежников ни за что бы ни примкнула к нему, если бы не Эрнотон Альменар, однако в конечном итоге он настроил против себя даже первоначально преданных ему сторонников, потому, хотя и были некоторые основания подозревать, что к смерти его причастен нынешний король, на самом деле застрелить его мог кто угодно, настолько он всем опротивел. В данных обстоятельствах, однако, начинать дискуссию на эту тему было не вполне уместно, поэтому она оставила свои соображения при себе.
– Вы, насколько я могу судить, вы вообще не интересуетесь государственными делами и не видите, что он сделал со страной, – с жаром продолжил Фейне, как видно, высаживаясь на любимого конька, – Он рушит все вековые устои и традиции: древние дома лишены большей части старинных привилегий и земель и постепенно разоряются, все значимые посты в государстве заняты безродными выскочками, которые придумывают бесконечные безумные реформы. Треть монастырей разогнана, все их богатства перешли в казну, и куда они потрачены? На строительство этого идиотского флота, который сгинул неизвестно где! Религия попрана, жрецы не имеют никакого влияния, двор давно превратился в бордель! Он рассорился со всеми государями Южных Земель и примасом. Нас всех со дня на день отлучат от Храма! Вы хотя бы отдаленно представляете, какие последствия все это будет иметь для Брелы? Что будет, если жрецы перестанут устраивать службы, венчать и отпевать? А потом страна станет изгоем! Никто даже торговать с нами не станет! Если бы ваш отец все это видел, он бы поддержал нас…
– Да оставьте в покое моего отца! – не выдержала Далия, возмущенная тем, что память ее родителей беспрестанно тревожили, – Он не поддержал вашего отца, и вас бы он тоже не поддержал, и вообще никого бы не поддержал, кто задумал свержение законного короля. Вы чересчур придирчивы, знаете ли – один король для вас слишком мягкий и благочестивый, другой слишком жесткий и развратный. Может быть, что Эрнотон не такой уж хороший правитель (хотя мне лично кажется, что неплохой), однако вы с вашей демоницей ничем его не лучше и уж точно не умнее. А этим отлучением примас уже двадцать лет его пугает, как и всю Окитанию, кстати говоря! И возвращаясь к моему отцу, уж, конечно, он никак не поддержал бы то, что вы собираетесь сделать с его дочерью!
– Вы сами виноваты! – принц повысил голос. – Любая мало-мальски здравомыслящая девица давно бы уже собралась и уехала к себе в имение. Я вам это неоднократно советовал, я пытался вас напугать и донести до вас серьезность положения, я…
– Каким образом вы меня пугали? – изумилась она
– Это мои люди подстрекали ту толпу у театра, – неохотно признался он, – но я был поблизости, чтобы спасти вас.Я надеялся, что вы осознаете всю опасность вашего положения, и уедете?
– А гвардейца тоже вы подослали? – уточнила Далия.
– Какого еще гвардейца, ничего про это не знаю, – буркнул Фейне.
– Наверное, это альда Монтеро. Интересно, это был тот же, что убил Дамиани или нет?
– Того Данет убедил присоединиться к одному из наших отрядов. О чем вы вообще думаете? – он с силой хлопнул кулаком по столу. – Вам жить осталось меньше суток.
– Могли бы и не напоминать мне об этом, – огрызнулась Далия. – Неужели моя смерть вам так необходима? Если вы так этого не хотели, можно было придумать что-то другое.
– Я настоял на том, чтобы прикончить друзей Арно. Сорина согласилась при условии, что я также пойду ей навстречу, когда это будет необходимо. И потом она потребовала две головы – вашу и Ивы Нелу. Я не мог ей отказать. Оба плана принадлежат ей.
– Она же предлагала мне жизнь в обмен на службу ей.
Принц посмотрел на нее так, словно она сморозила чудовищную глупость.
– Вы как дитя малое. Она вас ненавидит и ни за что не оставила бы вас в живых. Скорее всего, она хотела дополнительно унизить вас, заставить умолять ее, надеяться до последнего или что-нибудь в этом роде.
– Вы настояли на том, чтобы убить друзей Арно, – медленно проговорила Далия. –Аделла Марни, это ведь из-за нее? Вы тот человек, о котором она мне рассказывала…Вы хотели отомстить за нее? Но ведь она добровольно …
– Вас это не касается! – рявкнул Фейне. – Они в любом случае заслужили свою участь. Мне уже пора, – добавил он более спокойно. – Я пришел, чтобы объясниться с вами, в надежде, что вы если не простите меня, то поймете. Вы не будете страдать, вас ждет быстрая смерть, я устрою это. И чтобы вы знали, я исправлю все, что мне пришлось сделать и даже более того. Страна станет как когда-то…
– Вы знаете, монсеньор, – перебила его Далия, – севарды
