Клер смешался и вынужденно поклонился:
— Сарнайт… моя госпожа… она не оставила мне выбора.
«Так, именем мы разжились, — подумал Сантилли, усаживаясь напротив хозяйки, — осталось разжиться мозгами. Где-то же они были!».
Он мысленно встряхнулся и уже осмысленнее огляделся вокруг. А ведь это не космическое пространство, а, скорее внутреннее убранство дворца. Или в чем она живет? Демон пропустил сквозь пальцы проплывающую мимо галактику. Великолепно. Полное ощущение соприкосновения.
— Тебе нравится? — наклонилась к нему богиня и загадочно покосилась на оставшегося стоять бога смерти.
— Боюсь, комплиментов для этого еще не придумали, а моя фантазия слишком бедна, — с запинкой отозвался Сантилли.
Какие у нее завораживающе бездонные глаза! И этот мягкий голос. Невероятно! Он искренне любовался ею, как совершенным произведением искусства. Прекрасным. Идеальным. Без единого изъяна.
— Я думаю, мы сами договоримся, — богиня удовлетворенно откинулась в кресле. — Без посредников. Передавай привет милой Розианне, мой друг.
«Стоп! Дьявол. Что? Что она говорит? Розианна! Убейте меня за тупоумие! Жена Клера? Высший пилотаж! Не повезло богу! А откуда она знает, что я не пел? — Сантилли мысленно постучал себя по голове. — Идиот!».
— Клер, все нормально, — усмехнулся он. — Иди, я сам справлюсь.
Тот еле уловимо поморщился, но с места не сдвинулся.
— Иди-иди, — рассмеялась женщина, — я ничего ему не сделаю.
Как только бог смерти растворился в воздухе, Сарнайт поднялась и поманила демона:
— Ты не могла бы притормозить хоровод, — Сантилли почувствовал, как начинает кружиться голова от беспрестанного движения созвездий и туманностей. — Мысли путаются.
— Сейчас пройдет, мой демон, — она откинула пространство вселенной, как занавесь.
Мягкий свет, тонкие лучи, пронзающие пушистые облака под ногами. Нет однотонности, все разноцветное, нежное, как сон ребенка.
— Ты хотел души, мой мальчик? — прошептала женщина. — Тебе нужна жатва?
Когда она успела подойти так близко? Сантилли пропустил этот момент, мимолетно отметив, что платье стало более откровенным и светло-желтым, почти белым. Он никак не мог вспомнить, как называется этот цвет. Что-то про кость. Чушь какая-то.
— Что у меня с головой? — нахмурился ашурт и потер лоб.
Дыхание на щеке, как дуновение ветерка, нежное касание полных губ, легкое скольжение рук по телу, беззвучно падает в облака куртка.
Он недоуменно провел по ее безукоризненному плечу ладонью, обнажая его. Зачем? Совершенное произведение искусства не надо раздевать, на него надо любоваться. Демон посмотрел ей в глаза и удивился:
— Ты не Ласти. У нее зрачки, — он поскреб воздух перед ее лицом согнутым указательным пальцем, но забыл слово, — другие. И цвет темнее. А у тебя светло-желтые.
— Какие тебе нравятся? — она теснее прижалась к нему и потянула шнуровку рубахи.
— Синие, — не задумываясь, ответил он.
Серебряные волосы. Сантилли пропустил невесомые пряди сквозь пальцы, и воздух наполнился мелодичным перезвоном. А у Непоседы волосы разноцветные, шелковистые и пахнут летом.
— Ты не Ласти, — демон помотал головой и отстранился.
— Сильный мальчик, — тихо произнесла богиня, целуя его. — Сильнее, чем я думала.
— Ты чужая, — демон шагнул назад, уходя от ее объятий, и упал в облака, как на перину.
Платье соскользнуло вниз, и богиня легла рядом:
— Неужели для ашурта стало так сложно любить женщину?
— У меня есть женщина, — уверенно ответил он, не замечая, что сжимает ее грудь.
Нежные губы, прохладная гладкая кожа, гибкое сильное тело. Но чужое. Все чужое.
— Не надо! — отстранился Сантилли.
— Я могу дать тебе подлинное бессмертие, мой мальчик, то, о котором ты и мечтать не смеешь.
— Зачем? — не понял демон. — Я и так бессмертен. Живу, сколько хочу, — он сполз на край постели и растер лицо, — пока не убьют.
— Живешь? — грустно усмехнулась она и села за его спиной. — Нет, ты не живешь. Играешь в жизнь, притворяешься, лжешь каждый миг всем и себе, а на самом деле — зовешь меня, — Сарнайт обняла ашурта и потянула обратно. — Ищешь встречи со мной, потому что хочешь умереть, так страстно хочешь, что я откликнулась. Но твое время еще не пришло, мой мальчик.
Жаркий шепот, страстные объятия, горячие поцелуи. Душно, нечем дышать. Неясные обрывки воспоминаний, размытые образы, смутные лица, факел на стене, изрубленная женщина, искалеченное тело ребенка.
— Будь со мной… будь моим…
Трупы. Трупы. Везде трупы. Врагов и друзей. Он шел среди них, по пояс в крови, отталкивая их, падал, захлебывался. Да, он искал смерть, а потом смирился и затих. Потух. Лас вернулся, а желание жить — нет, внезапно понял он. А тут щедрые посулы и предложение стать божественной подстилкой. Всю жизнь мечтал.
— Слугой? — Сантилли усмехнулся, уходя от ее губ. — Или рабом? Ашурты никогда не были рабами, чужая госпожа. Кто ты? — он требовательно заглянул ей в глаза.
— Вы все рано или поздно приходите ко мне. Вы уже рождаетесь с мыслью обо мне. Ждете меня постоянно, страшитесь, ненавидите и, в конце концов, молите обо мне. Но редко кому выпадает счастье испытать мою любовь.
— Замечательная любовь, — демон убрал ее руки и машинально поцеловал их, выпуская, — сначала одурманить, потом положить в постель, — он отодвинулся от нее и сел. — Мне пора. Девчонки волноваться будут.
— Мне нравится, что ты не боишься меня, — женщина провела по его спине рукой. — Или еще ничего не понял?
Не обращая внимания на ее слова, Сантилли безрезультатно пошарил глазами по клубам тумана и решительно встал. Куртка сгинула и черт с ней.
— Извини. Я не хотел тебя обидеть, но ничьей игрушкой я не буду.
Она приподнялась на локте — идеальное создание, мечта любого мужчины — легонько похлопала ладонью рядом с собой и позвала:
— Вернись, пламенный демон, мы не закончили. Ты забыл о договоре.
Он помотал головой — к дьяволу чарующий голос, эти идиотские колокольчики и чертов туман. Откуда он взялся?
— Что с глазами? — он яростно потер их, и, покачиваясь, неуверенно шагнул прочь, но мир повернулся вокруг него, и ашурт упал в объятия божественной женщины, лежащей на постели, снова все забывая. — Кто ты?
— Ты шел ко мне всю жизнь, мой мальчик, — прошептала она.
Сантилли, теряя сознание, попытался оттолкнуть богиню и уже не слышал, как кто-то с легкой грустью попросил:
— Оставь, его, моя госпожа.
— Знакомый голос, — Сарнайт недовольно поморщилась и обернулась — к ним по колено в облаках не спеша шел Герхард.
