и нашей матери святой церкви[1442].
В другой раз наш священнейший викарий обрушивает уже на них (французов — Т.Ч.) все свои силы, опираясь на венецианцев и своих старых приятелей сохенаров. Но поскольку он недостаточно силен, то он посылает епископам Англии предложение помочь делу Господню и подвигнуть нашего короля на благо святой церкви, напоминая ему, кому он присягал, и от кого его корона, и сколько всяких почестей и титулов было прежде послано его предшественникам, и какая это была честь для них, и как легко он может удостоиться подобной чести, как они, да к тому же стяжать и более почетный титул, если бы он только встал на сторону нашего святейшего отца, ну и вдобавок к тому сулит ему отпущение всех грехов.
На том нам и надо было расторгнуть мир и все клятвенные договоры с Францией, т. к. королю сулили освобождение от некогда произнесенных клятв. Ведь король французов не решился бы ни на что в Италии, пока не обменялся бы послами и не договорился о прочном мире с нашим королем; таинство тела нашего Спасителя было преломлено между ними, чтобы подтвердить этот акт. Но я предполагаю, что преломление обозначало, что это назначение продлится недолго, ибо большого количества муки не хватило бы, чтобы наделать столько облаток, как они называют их, и пение любви было нарушено в наши дни между христианскими принцами (они хотят быть так названными), чтобы подкрепить обещания, которые никто и не собирался исполнять. Другого использования этого благословенного таинства правители не знают. Христос заповедал его как вечное напоминание, что тело Его было распято на кресте за наши грехи и все, кто раскаивается, вкушая его, будут принимать отпущение совершенных грехов через веру. Если бы короли земные, нарушая это таинство между собою, сказали бы так: «Тело Нашего Спасителя (которое было распято на кресте за грехи всех, кто раскаивается и будет чист сердцем, и будет свято хранить его закон) он преломил мне в погибель, если я нарушу эту клятву, и надо посерьезнее отнестись к тому, в чем я клянусь, и если клятва будет принесена законным образом, то лучше мне ее не нарушать вовсе». Но во что они ставят клятву, приносимую при вступлении в брак, в то же ставят и эту.
Какая бы нужда не была у папы, он не пошлет к императору с приглашением побыстрее прибыть в Италию, из-за страха, что тот заберет себе то, что завоевано у французов и сделается столь сильным, что затмит своею силою власть папы и станет наместником нашего святейшего отца, равно как и тот — святого Петра. Однако, если бы мы, англичане, звали к себе императора в гости, чтобы сражаться против Франции за право церкви в этих пределах, что к нам поближе, его святейшество рад был бы принять такую службу.
Когда наш король согласился сделать это по пожеланию святого отца, то прикрытием и маскировкой должно было быть то, что король хочет доказать свою правоту Франции. А помочь королю в его правоте должны были простые люди, которых будут доить, покуда не засочится кровь, ибо чтобы быть принятыми на королевскую службу, дворяне продают либо закладывают свои земли. Тогда полный отпуск дается тем, кто согласится обратить в бегство французских псов. Тот, кто падет в битве, пойдет не в чистилище, а полетит прямиком на небеса, да еще со свистом.
Когда папа взял в Италии то, что хотел, тогда и нам надо немедленно возобновить мир с французами, ведь Франция была не до конца растоптана ногами, но осталась, как и прежде, низменным государством, способным потягаться с императором и пригнуть его долу, но все же не столь сильным, чтобы тягаться с папой. И тогда наши прелаты, чтобы договориться о мире, тотчас посылают брата Фореста, или викария Кройдона[1443], чтобы обратиться с речью к королю и к знати. И этот клирик кричал и орал перед ними так, как кричат на собак на охоте, и восклицал говоря: «Горе тому, что вы собрались делать! Пощадите кровь христиан, неужели вы ощиплете своих собственных кур? Разве французы не такие же христиане, как и вы? А вы истребляете бедных и невинных, что не обидели вас. Ради крестной муки Христа, примиритесь! Не убивайте друг друга, как будто Христос умер не за вас! Но лучше воюйте с турками».
Затем прибывают послы Франции с деньгами, и некоторые прелаты убеждают соратников короля, чтобы присягали им предать своего короля и свое королевство. И вот тогда был заключен мир. Но это вышел не мир, а перемирие, всего на полгода[1444]. Наше войско возвратилось домой, нищие в страну нищих. Беднякам не стало хватать работы, и они предались воровству, за что на родине многих из них повесили. Об этом мог бы сказать Мор в своей “Утопии”, пока он не сделался присяжным секретарем кардинала и не пал к его стопам, попирая истину ради карьеры.
Приведем пример: епископы в свое время рекомендовали королю Генриху V отправляться в поход и завоевывать Францию[1445]. Причиной этого было, как утверждают хронисты то, что король отобрал у духовных лиц светские должности. Задурив королю голову, они снабдили его деньгами и отправили во Францию.
Когда они натравили короля, он завоевал больше, чем им того хотелось, и чем они считали достаточным для него, притом так быстро, что он попросту положил Францию к своим ногам, так что наши прелаты получили секретные распоряжения постараться восстановить всё как было, однако это-то и оказалось невозможным даже таким великим богам.
В дни короля Генриха VI[1446] наш святой отец, римский папа, сделал епископа Винчестерского кардиналом, который вскоре отправился во Францию, чтобы договориться о перемирии между Англией и Францией. И с ним встретился римский легат, тоже, кстати, кардинал, но после той встречи англичанам фатально не везло во Франции, их преданный друг, герцог Бургундии, предал их. Когда кардиналы и епископы встретились, они между собою тайно посовещались и решили то, что не было хорошо ни для Англии, ни для Франции, но что выгодно для удобства нашего святейшества, чтобы и те и другие сидели по своим домам.
Когда наш король Генрих вошел в лета, должна была состояться его свадьба с дочерью графа де Арманьяка в Гиане (Gyan), за которую давали много замков и городов в Гиане и большую сумму денег. Но брак расстроился, не без тайных козней наших прелатов и вмешательства нашего святейшего отца, будьте уверены. И
