– сразу?
– Во-первых, тогда я был ferkhen, а с «тюрьмой» они бы не стали говорить. К тому же, прах его знает, этого эндольфа – вдруг бы он вырвал меня из меня, считая это справедливостью, и я-Тилвас бы умер? Альбатрос ведь неподражаемый. А во-вторых… Даже сейчас я не уверен, что морские согласятся помочь. Они все-таки жутко ленивые, у них все силы уходят на противостояние рамбловцам, загрязняющим океан. В общем, я до сих пор не уверен, что им захочется во что-то впрягаться. И поэтому не хотел тешить вас ложной надеждой.
Пэйярту поднялся, с удовольствием потянулся и неспешной серебристой трусцой отправился к побережью.
– Я бы хотела остаться и посмотреть, – призналась ему в спину я.
– Без проблем. Но я позову не эндольфа, а деллифо, рёхха помладше. И я не могу гарантировать, что он покажется тебе. Он не очень-то любит смертных, в отличие от модника-павлина.
– А приказать ему ты не сможешь, раз он помладше, как делал это с другими рёххами?
Лис повернулся, забавно встопорщил усы.
– Джеремия, – пропел он. – Тебе не кажется, что «приказы» и «дружеские переговоры» – это слова из разных опер? Через деллифо нам надо убедить всех морских рёххов, что мы – душечки, в отличие от горфуса. Это явно другая тактика, госпожа Барк!
Я примирительно подняла ладони: он был прав. Затем вслед за лисом подошла к кромке воды.
40
Credo
Summum nec metuas diem, nec optes.
«Не страшись последнего дня, но и не призывай его».
Блестящая лунная дорожка рябила под северным ветром, а запах соли оказался таким сильным, что я буквально чувствовала ее на языке.
Пэйярту сел на песок, низко опустив морду к груди. Прошло некоторое время, и вдруг на его шерстке проступили узоры – круги и спирали, геометрические формы и волны – все светящихся красных цветов. От них во все стороны потянулись призрачные ленты, которые слабо колыхались, разворачиваясь все дальше и дальше, так, что теперь лис казался каким-то осьминогом, у которого вместо щупалец – магия.
Одна из таких «лент» дотянулась до воды и хлестнула по ней на манер хлыста. Пэйярту проговорил что-то на рёххенлинге. Потом еще раз, соответственно новому удару ленты. В море зажегся далекий огонь.
Пэйярту продолжал говорить, его голос понизился, став таким же далеким и рокочущим, как гроза, собирающаяся далеко за горизонтом. Свет в воде мерцал все ближе и выше, и наконец из моря вынырнуло сияющее голубовато-белым существо, похожее на дельфина. Оно зависло в метре над водой, левитируя так спокойно и уверенно, будто это вовсе не было невозможным.
Деллифо.
Очередной характерный рёхх в мою коллекцию. Хоть мемуары пиши теперь.
Пэйярту коротко тявкнул, и все его магические ленты исчезли. В ночи остались только два удивительных существа: вполне материальный белый лис и призрачный синий дельфин, настороженно замершие друг напротив друга. Вокруг каждого из них пульсировала аура света. Издалека, наверное, казалось, будто на пляже зажглись два городских фонаря.
– Пэйярту, – ровным тоном сказал дельфин. – Далеко ты забрался от своих кедровых рощ. Небезопасно.
– Деллифо, – с той же интонацией отозвался лис. – Люблю путешествовать. Как сам?
И они перешли на рёххенлинг, исключив меня из беседы. Переговоры шли долго. По интонациям было понятно, как старательно лис убеждает морского рёхха, как тот гневается – сначала на нас, потом на горфуса. Как они обговаривают детали. Как пэйярту снова убеждает, а деллифо – выдвигает какие-то условия. Как пэйярту ошеломленно и возмущенно шевелит ушами, но потом соглашается. Как деллифо кивает и наконец исчезает в морской глубине…
– Ну что? – спросила я, когда мы снова остались одни.
Белый Лис задумчиво и раздраженно подвигал носом. Потом он вдруг резко крутанулся вокруг своей оси, и еще раз, и еще – будто решил погоняться за собственным хвостом – и вдруг весь засиял крохотными искрами, растущими вверх, как столб. Мне даже послышалась музыка: далекий звон колокольчиков. Когда искры осыпались с приятным звоном, передо мной стоял Тилвас Талвани. Человек.
– Недурно, – сказала я.
– Красиво? – подмигнул он.
– Я же сказала: недурно. Не набивайся на комплименты, Талвани. Так что насчет морских?
Тилвас закатил глаза, демонстрируя свое отношение к моей осточертевшей ему суровости. Потом вздохнул и зачесал растрепавшиеся волосы назад ото лба.
– Морские рёххи помогут, но у них есть кое-какие условия.
Когда он рассказал мне конкретику, я помрачнела. Сердце обдало холодом, как будто пэйярту снова решил взять у меня немного сил – контрабандой. Мне захотелось залить море керосином и поджечь его к праховой бабушке.
Но я была апологетом спокойствия, а потому вслух произнесла только:
– У них достаточно много условий, надо признать.
Аристократ стрельнул в меня быстрым внимательным взглядом. Бок о бок, молча, мы побрели обратно к нашей ночной стоянке. У последней скалы перед лагерем Тилвас остановил меня, взяв за руку.
– Давай просто не скажем Мокки и Галасе об этом новом варианте, завязанном на морских рёххах? – предложил он. – Сделаем так, как планировали изначально, сами. Без участия моря. И все.
Я была рада тому, что он сказал это. На самом деле просьбы морских рёххов были не такими уж ужасными… Но они слегка выбили меня из колеи.
Вообще, наш с ребятами изначальный план заключался в том, чтобы парализовать сенатора Цигу Лорча. Это был единственный верный способ избавить мир от горфуса надежно и надолго.
Ведь расклад в нашей борьбе был не слишком удачным:
– убить сенатора очень сложно;
– если все-таки получится, он может переселиться в меня;
– если и меня убить (не хотелось бы), то сам по себе рёхх горфус просто окажется на свободе – бессмертный и бестелесный, всегда готовый найти себе новое тело. А развеять его сами мы все равно не сможем.
Так что мы хотели тайно подсыпать парализатор сенатору. Галаса сварила такое зелье, от которого не было ни единого противоядия. Они с Тилвасом начали разработку рецепта еще во время нашего визита в Лайстовиц, и, что самое интересное, травница в крохотных дозах пробовала его на Талвани, прикидывая необходимый концентрат. После того как в один из тестов суперрегенерирующий Тилвас не мог оклематься от паралича в течение суток, травница умножила концентрацию на тысячу, бахнула туда дополнительных ядов и в принципе на том и закончила.
Уже в убежище она ставила тесты на змеях. Все прошло хорошо. (Не для змей.)
В общем, по задумке мы бы парализовали сенатора после его
