клинком и едва слышно произнёс:
— Люди перестанут истреблять друг друга только тогда, когда последний камень размозжит голову последнему человеку на земле.
Фехтовальщики сошлись в красивом плавном танце, то ускоряя, то замедляя отточенные движения. Джулиано, всё ещё несколько смущённый встречей со своим кумиром, сделал пару неловких выпадов и получил лёгкий укол в бок от сеньора де Вико. Неожиданно и резко кондотьер пошёл в атаку, тесня противника к деревьям, скрестил клинки, перехватил их второй рукой в месте пересечения и, развернувшись, замер, лишь на палец не донеся тупое лезвие до подрагивающей жилки на шее юноши.
— Не стоит бояться своего противника. Испугался — значит уже проиграл, — заметил де Вико, опуская меч.
Джулиано тоже опустил оружие, приняв расслабленную позу. Воспользовавшись заминкой, кондотьер стремительно атаковал противника, нанося град молниеносных ударов, закончившийся тычком оппонента в грудь.
— Также не стоит недооценивать врага. Путь фехтовальщика — это вечная игра со смертью. Зазевался — и ты покойник.
Джулиано яростно атаковал без предупреждения, стремясь найти бреши в защите Марка Арсино. Клинки, сталкиваясь, звенели, наполняя тихий дворик тревожной музыкой битвы. Де Вико сделал шаг вбок и развернулся, принимая скользящий удар на лезвие клинка. Джулиано метнулся вперёд, в образовавшуюся прореху в защите кондотьера. Мужчина подвинулся назад, увлекая Джулиано ещё дальше, под кроны персиков. Затем де Вико сделал неуловимое обманное движение и змеёй перетёк по лезвию противника, прижав свой клинок прямо к сердцу Джулиано.
— Запомни, отступать не стыдно, иногда от этого зависит твоя окончательная победа, — сообщил кондотьер, сдувая налипшие на лоб волосы.
Де Грассо пошёл по широком кругу, выписывая перед собой стремительные восьмёрки. Внезапно он подсел и спружинил вперёд, скользнув клинком по скуле кондотьера.
— Хорошо, — заметил де Вико, проводя тыльной стороной перчатки по щеке. — Ты быстрый. Быстрый и ловкий. У тебя есть все задатки, чтобы стать отличным фехтовальщиком. Главное, не пропускай тренировки.
Джулиано набрал полную грудь воздуха и выпалил:
— Могу ли я просить вас дать несколько уроков моим товарищам по школе? Все они ваши страстные поклонники. Это будет для них великой честью, маэстро!
— Конечно, — легко согласился кондотьер, — назови дату и место.
Глава 56. Венчание Селестии Боргезе
Последний воскресный день ноября в Конте выдался свежим, но сухим. Лёгкий бодрящий ветерок трепал красные, зелёные и золотые полотнища флагов Истардии, украшавшие наскоро расчищенную от строительного мусора площадь перед собором Святого Петра. Никто не работал — Иоанн VI выдавал замуж старшую дочь Селестию, и всей столице предстояла неделя грандиозных увеселений и незабываемых праздников, о которых ещё долго будут судачить по всей стране.
Несмотря на то, что главный собор Конта оставался недостроенным, Папа непременно хотел, чтобы свадьба его дочери проходила в этом величественном храме божьем при собрании всех блистательных сеньоров Истардии и иных могущественных вельмож из соседних государств.
Приглашённые гости и любители дармовщины начали прибывать в столицу ещё в начале месяца. К назначенной дате все траттории и кабачки города были забиты приезжими под завязку. Не поместившиеся люди останавливались в близлежащих городках и деревеньках. Самым невезучим пришлось встать шумным палаточным лагерем под древними стенами Конта.
Дабы усладить глаза и уши прибывающих гостей, Папа Иоанн VI нанял множество лицедеев, фокусников, акробатов, жонглёров и музыкантов. Несчётное количество голов домашней птицы, мелкого и крупного скота было пригнано в столицу с окрестных земель, чтобы попасть на вертела, а затем на столы благородных сеньоров и простого люда. Кладовая Папского замка безостановочно поглощала мёд и орехи, тростниковый сахар и диковинные фрукты из заморских стран, белые и жёлтые сыры, тысячи куриных, утиных и перепелиных яиц. Сотни подвод и телег, гружёных тяжёлыми дубовыми бочками с белым, красным и розовым вином из отдалённых монастырей, прибыло в Конт к назначенному сроку. Всё это предстояло выпить и съесть за здоровье молодожёнов и во славу божию!
Три ряда папских гвардейцев в сияющих на солнце морионах с яркими перьями плюмажа и блестящих кирасах плотным строем окружили все входы и выходы из собора, пропуская внутрь только тех, кто получил особые письменные приглашения от святого Престола. Не замолкающая ни на минуту толпа зевак шумно бурлила внутри огромной недостроенной площади перед собором Святого Петра.
Яростно расталкивая людей всеми конечностями, Джулиано с трудом пробрался к одной из колонн у основного портала в храм, где его уже поджидали приятели из школы сеньора Майнера в компании бессменного личного барбьери — Суслика. Товарищи оживлённо обсуждали последние новости Конта, запивая и закусывая их щедрыми порциями припасённой снеди.
— Смотрите-ка, кто к нам присоединился? — проворчал Пьетро, прихлёбывая вино из сплюснутой матовой бутылки. — Неужели под крылышком у братца уже не осталось места?
— Лукка велел ждать его у входа, — ответил де Грассо, пристально всматриваясь в хмурое лицо приятеля. — На что ты всё время злишься, Пьетро? Какая Дьяболла тебя покусала?
— На куртизанок деньги закончились, а приличные девки просто так не дают, — хохотнул Ваноццо, прикладываясь к своей бутылке.
— Идиот, — проворчал де Брамини, поправляя ременную перевязь с рапирой.
— Не ссорьтесь, сеньоры. Хотите, я расскажу вам последнюю хохму, которую отмочил женишок Селестии Боргезе? — примирительно предложил Суслик.
— Давай, — дружелюбно согласился де Ори, — вон, кстати, и он, верхом на белом коне, лёгок на помине.
Силициец указал рукой с зажатым в ней окороком в сторону площади, где толпа послушно расступалась перед конной группой во главе с моложавым сеньором лет тридцати, одетым в безупречно-чёрный бархатный дублет с полосатыми буфами на рукавах. Из-под него важно топорщились расшитые мелким жемчугом коротенькие панталоны поверх кипенно-белых чулок. На груди мужчины сверкала толстая золотая цепь с тёмно-алой ромбовидной подвеской. Голову жениха украшал чёрный берет с белым пером, заколотый крупной бриллиантовой брошью. Достигнув подножья лестницы собора, мужчина подкрутил лихие рыжеватые усы и с достоинством спустился с коня на землю.
— Неужто это и есть венетский государь? — поинтересовался Артемизий, с любопытством разглядывая жениха.
Пьетро язвительно возвёл очи горе, давая понять ди Калисто, как он возмущён его невежеством:
— Ещё бы — Габрие́ль Ранье́ри де́лла Распа́нти, герцог из Писсы, собственной персоной.
— По нему видно, что он из Писсы, — хохотнул Суслик, вгрызаясь крупными передними зубами в тощий рыбий хребет.
— Не любишь писсанцев? — спросил Джулиано, протягивая руку к бутылке Пьетро.
Де Брамини сделал вил, что не разглядел жеста приятеля и отвернулся.
— Не-а, — согласился барбьери, — магистр, который меня из Академии погнал, тоже был из этого Саттаной драного городка.
— А что там за хохма с герцогом? — спросил нахохлившийся Артемизий.
— Мне подружка рассказывала, что, въезжая в Конт, его светлость Габриель повстречал в
