железными полосами.
— Надеюсь, в нём как минимум сокровищница нашего рода, — выдохнул Джулиано, опуская свой край неподъёмного дубового монстра на пол.
— Посмотрим, — Лукка улыбнулся правой половиной рта, внимательно оглядывая замочную скважину, окованную позеленевшей медью, — интересно, сыщется ли ключ?
— Кажется, где-то у меня он был, — пробормотала старуха, ощупывая многочисленные табачные кисеты, висевшие на её талии. — Вот, попробуй этот.
Сеньора Роса протянула внуку длинный тонкий ключ с вычурной бородкой и кольцом в форме черепа.
— Какой прелестный ключик, — заметил Лукка.
— А-а, этому сундуку триста лет в обед, — графиня довольно сморщилась и пустила клуб дыма в потолок, — твой дед, когда по молодости ещё пошаливал на море, добыл его у одного энейского пирата вместе с кучей истлевших бумажек, что лежали на дне. Пират божился, что в этих каракулях скрываются истинные сокровища, которые нам и не снились. Помнится, мой муженёк отвалил за этот хлам несколько сотен оронов, но потом так и не сумел разобраться в написанном. В итоге выкинул всё со злости, а сундук вот остался.
Лукка со скрипом откинул тяжёлую крышку, покоившуюся на проржавевших петлях. В лицо любопытному Джулиано пахнуло затхлостью и тленом. Отец Бернар бережно извлёк на свет божий пухлую бурую книжицу. Лукка выложил на стол целую кипу желтоватых пергаментов.
— Собрание сочинений Аристотеля воистину бесценно, — провозгласил монах.
— Вот и купчая, — сообщил Лукка, встряхивая замызганным пергаментом.
— Хм, а это что за стопка бумаг в алой ленточке? — поинтересовался Джулиано, приподнимая рыхлую пачку листов.
— Подай-ка её мне, дружочек, это тебя не касается, — проворчала старуха, требовательно протягивая костлявую руку внуку.
Джулиано передал бабушке пачку бумаг, перевязанную тесьмой, и та поспешно спрятала их под корсетом. Лукка быстро перебрал все документы, разложив их в аккуратные стопочки. Одну из пачек он пододвинул на край стола:
— С этими бумагами отцу надо будет сходить к местному нотариусу и переоформить часть документов.
— Скажи ему об этом сам, — проворчала старуха, — меня он не очень-то слушает в последнее время.
— А что это за мусор? — поинтересовался Джулиано, выловив со дна сундука неровный керамический осколок, покрытый чёрной глазурью с процарапанными на ней мелкими прямоугольными буковками.
— Наверное, горшок какой-нибудь разбился, — сеньора Роса почесала кончик носа мундштуком. — Хосе в своё время неохота было возиться с этим хламом: переворачивать, вытряхивать. Вот оно и валяется тут до сих пор.
— Можно? — отец Бернар протянул к юноше руку.
Джулиано передал находку монаху. Старик покрутил осколок в руках и задумчиво почесал лысину:
— Похоже на остатки судового журнала. Раньше в империи записи вели на чём попало. Такие таблички называются остраконы.
— Что-нибудь интересное? — спросил Лукка, заглядывая через плечо монаха.
— Хм: «Шестого сентября — шторм. Восьмого — сто локтей каната на починку снасти. Девятого — бой с триремой Адриана. Смерть императора.» Дальше что-то неразборчивое: «Новая жизнь, возрождение или перерождение, искра божья, дар»… Не могу понять.
— Там упоминается император Адриан? — переспросил Лукка.
— Да, ваше преосвященство.
— Занятно…
Часть 2. Глава 54. Возвращение в столицу
— Джулиано! Джулиано, мы думали, тебя вздёрнули!
— Где ты был, дружище?
— Ого, какой синячина у тебя на шее?
— Ах, бедняжочка, сколь блядён!
— А ты точно один убил десятерых?
Шумная толпа учеников маэстро Майнера плотным кольцом обступила де Грассо, вернувшегося в Конт. Оглушённый приветливыми криками товарищей, после более чем недельной тишины в родной деревне, Джулиано мог только стоять и глупо улыбаться.
— Да расступитесь же, идиоты! — проревел знакомый бас за спинами собравшихся. — Вы его так задавите вернее всяких палачей. Посмотрите только на эту рожу! Да он никак поглупел от временного отсутствия воздуха в лёгких.
Расталкивая воспитанников сеньора Готфрида, в круг ввалился донельзя довольный Ваноццо, тут же заключивший юношу в крепкие медвежьи объятья:
— Давай, рассказывай, как ты их всех уложил? Сколько всё-таки было этих подонков: пять, десять, двадцать? По Конту такие небылицы уже ходят, что не знаешь, кому и верить.
— Я убил пятерых, шестой позорно бежал, — де Грассо с гордостью задрал подбородок.
— Это которого потом нашли утопшим в бадье рядом с зарезанной им девицей? — уточнил Пьетро, задумчиво почёсывая заросшую щетиной скулу.
Слова де Брамини больно кольнули Джулиано в грудь, но он постарался не подать вида.
— Ничего об этом не знаю. Мне пришлось срочно отбыть в Лаперуджо.
— Эк тебя унесло после возвращения с того света, — удивился Пьетро.
— Я думал, ты сразу к девице помчишься, из-за которой дуэль случилась, — предположил Артемизий, вынырнувший из-за спин учеников Майнера.
— Кто тебе сказал, что дуэль была из-за девицы? — хмуро поинтересовался Джулиано, у него мгновенно испортилось настроение.
— Так все об этом твердят. И громче всех сеньор Альварес — шпанский посол, — сообщил Артемизий, сдувая чёлку.
— Ну, может быть, и из-за девицы, — нехотя согласился де Грассо, понимая, что не стоит лишний раз вспоминать кровную месть, пока всё Лаперуджо гудит, как растревоженное осиное гнездо, пытаясь найти виновников гибели семьи Кьяпетта.
Знакомое треугольное лицо барбьери промелькнуло в толпе учеников.
— Здорово, Спермофилус, иди к нам! — проревел Ваноццо, подзывая лекаря.
— Сеньор Суслик теперь личный лекарь нашего маэстро, — пояснил Артемизий, зачёсывая непослушные вихры под скатку головного платка, — он его пиявками пользует. Говорит, хорошо помогают от пьянства.
— Разве что в качестве п-превентивной меры, если п-предварительно их вымочить в д-дерьме и под язык класть, к-когда выпить п-потянет, — вставил свои пять рамесов Паскуале.
— О, сеньор Готфрид просто ожил после моих чудодейственных гадов. Mens sana in corpore sano[153]! — Суслик расплылся в довольной улыбке.
— Твои козявки здесь вовсе ни при чём! — возразил Пьетро. — Маэстро как подменили после дуэли с де Грассо.
— Глянь, сколько к нам народу набежало, когда весть о твоих подвигах разнеслась по городу, — провозгласил Ваноццо, обводя массивной лапищей густую толпу учеников, собравшихся во дворе.
— Ох, сеньор Джулиано, а как звать-то эту красоту вашу ненаглядную? — томно простонала Беллочка, раздвигая могучей колышущейся грудью мужское море, словно многоопытный кит океанские валы.
— Известно как — сеньора Лацио, — скабрёзно прищурившись, сообщил де Брамини.
Джулиано зло покосился на Пьетро. И какая муха укусила этого идиота? Не хватало ещё, чтобы весь Конт болтал о его позорном свидании с сеньорой Карминой!
— Ах, сеньора Лацио! Кто бы мог подумать, ну надо же, — подхватила кухарка. — Вот ведь свезло девке — такого красавчика отхватила!
Де Грассо начал потихоньку закипать.
— Я бы попросил вас, сеньора, в дальнейшем не распускать грязные слухи об этой достойной особе за моей спиной! — огрызнулся он, грозно оглядывая насмешливые лица собравшихся, — И всех остальных это тоже касается!
— Ой-ой-ой, какие мы суровые! — Ваноццо радостно хлопнул друга по спине. — Идём
