Суслика.
— Дай её мне, пожалуйста, — умоляюще глядя в глаза юноши, попросил барбьери, — всего на неделю. Я верну, обещаю.
— Не могу, — отрезал де Грассо. — И рад бы, да книжка не моя.
— Я заплачу, — Суслик настойчиво тянул фолиант к себе.
— Но у тебя же нет денег? — удивился Джулиано.
— Я найду, — потемневшие глаза барбьери, казалось проедали юношу насквозь.
— Нет, не могу! — с трудом выдавил де Грассо, заталкивая на самое дно души желание поправить своё материальное положение за счёт кошелька приятеля.
Глава 55. Уроки Арсино де Вико
Тусклое ноябрьское солнце едва заглядывало через покатую крышу дома Арсино де Вико в уютный дворик, уставленный мраморными статуями богов и героев. Бледные тени от голых стволов персиковых деревьев длинными полосами перерезали каменные тропинки. У маленького фонтанчика, затерянного между персиками, быстро мелькала поджарая мужская фигура. Слышался частый звон стали и глухие удары о камень.
Приблизившись, Джулиано разглядел Марка Арсино, кружащегося среди четырёх мраморных изваяний отверженных богов. Кондотьер безжалостно осыпал статуи множеством точных ударов, высекая искры и каменную крошку из их беззащитных атлетических тел. Де Вико сам напоминал в это мгновение одного из застывших в мраморе небожителей, таким точёным был его обнажённый торс. Каждая мышца и жилка, перекатываясь под загорелой кожей, проступала на широкой, закалённой годами тренировок спине. Крупные капли пота покрывали высокий лоб и широкую грудь. Золотистые локоны мокрыми прядями облепили голову.
Заметив посетителей, Марк Арсино шумно умылся из фонтана и, прислонив клинок к мраморному парапету, направился к гостям.
— Чем могу быть полезен, сеньоры?..
— Лукка и Джулиано де Грассо. Однажды вы пригласили нас в гости, — ответил за обоих старший брат.
Марк Арсино непонимающе нахмурился, окидывая задумчивым взглядом мужчину, обряженного в светское платье, и его молодого компаньона.
— Вы интересовались обсидиановым клинком Джулиано, — напомнил Лукка.
— А-а, викарий кардинала Франциска… — в голубых глазах мужчины отразилось забытое воспоминание.
— Сеньор де Вико, для меня большая честь знакомство с вами! — восторженно выпалил Джулиано, делая шаг к кондотьеру.
Мужчина как-то вымученно улыбнулся и спросил:
— Вы принесли клинок?
— Конечно, сеньор, — юноша торопливо потянулся к ножнам, запутался в ремешках и лишь со второй попытки протянул кинжал де Вико.
Чёрный глянцевый обсидиан тускло блеснул в холодных лучах осеннего солнца. При виде него кондотьер застыл, точно в него ударила молния, и медленно-медленно поднял руки.
— Можно? — спросил он с едва скрываемой дрожью в голосе.
— Берите, сеньор!
— Он продаётся? — вежливо поинтересовался Марк Арсино, бережно переворачивая в ладонях острое, как бритва, лезвие.
— Если он вам нравится — забирайте так! — на лице Джулиано сияло неподдельное обожание.
— Премного благодарен вам, юноша. Отныне я ваш должник. Не желаете ли присоединиться к моей тренировке? Избивать беззащитные статуи довольно скучно.
— Спасибо, сеньор кондотьер!
— Зовите меня просто Арсино, — мужчина расслабленно улыбнулся. — А вы, викарий, не хотите тоже поучаствовать в наших развлечениях?
— Что вы, сеньор, разве ж можно скромному служителю божьему полагаться на меч? — Лука не спеша скрестил руки на груди, демонстрируя травмированную кисть. — Если позволите, я понаблюдаю со стороны.
— Как скажете, — Арсино недовольно дёрнул уголком рта. — Гизем, принеси гостям вина!
Пока Джулиано, скинув куртку, разминался, старая асиманская рабыня, в которой Лукка с удивлением узнал старуху, излечившую Ваноццо де Ори от кровотечения, принесла собравшимся пузатый кувшин подогретого вина, источавший благоухание летнего истардийского полдня на виноградниках Энейского моря. Гизем разлила тёмно-красный, точно бычья кровь, напиток богов по тяжёлым хрустальным кубкам и с поклоном удалилась.
— Это у вас случайно не Пракситель[155]? — поинтересовался Лукка, делая маленький глоток из бокала и указывая на изувеченную скульптуру Феба.
— Вы угадали, — Арсино довольно улыбнулся.
— И не жалко вам губить работу мастера? — спросил викарий, касаясь искалеченной рукой глубоких неровных борозд, оставленных клинком кондотьера на теле статуи.
— Ничуть. Это лишь жалкая мраморная копия, созданная во времена империи, — де Вико брезгливо отвернулся от статуи отверженного бога солнца, — увы, неповторимый бронзовый оригинал давно переплавлен в горне на мечи и пушки.
— Не знал, — протянул Лукка, задумчиво обходя обнажённую фигуру в длинном мраморном плаще, ниспадающем густыми складками с левого плеча до колена.
— Не правда ли, занятно получается в свете пророчеств из книги распятого бога?.. «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать»…
— Я думаю, имеются в виду несколько более отдалённые времена, — Лукка обвёл в воздухе круг бокалом с вином.
— Вы считаете, люди когда-нибудь перестанут воевать? — спросил де Вико, пряча улыбку в пшеничных усах.
— Я на это надеюсь.
Кондотьер невесело хохотнул.
— Вспомните историю, сеньор викарий: цивилизация родилась из кровавых войн за богатства и территории. Защитить своё, отобрать чужое. Убить несогласных, чтобы стать сильнее. Поработить, чтобы предаваться изнеженности и лени. Убийство и тирания — вот что всегда давало пинок для развития человечества. Придумать бронзу, чтобы быстрее убивать. Изобрести сталь, чтобы убийство стало ещё плодотворнее. Теперь порох — о да, можно выкашивать целую шеренгу противника одним пушечным залпом. Что дальше? — Марк Арсино задумчиво отхлебнул из кубка. — Убийство в крови у людей — так было и так будет всегда.
— Культура и образование многое дали человечеству за последнее столетие, — возразил Лукка, — мы уже не режем каждого встречного просто так. Гулять по Конту днём в наше время вполне безопасно даже хрупкой безоружной сеньорите.
— Гуманизм и просвещение — как же, как же, — кондотьер покатал в бокале кроваво-красную каплю, пристально разглядывая её на просвет. — Преступление влечёт за собой наказание, не в этой, так в следующей жизни. Страх человеческий — страх божий. Как это всё пошло и низко!
— У вас есть другой рецепт создания безупречного общества?
— Что вы, сеньор викарий, я давно уже не страдаю такими возвышенными идеями. Просто один мой друг когда-то очень хотел, чтобы люди возлюбили друг друга, аки самих себя, и всюду наступило царство вечного добра, равенства и процветания.
— И? — Лукка вопросительно приподнял бровь.
— Ну, вы же знаете эту историю, — кондотьер небрежно откинул светлую прядь со лба. — Конечно, его убили самым жестоким образом, как последнего злодея.
— Хм, и, несмотря на всё вышесказанное, вы готовы впутаться в весьма опасную затею герцогини?
— Не знаю, я ещё не решил, — де Вико лениво пожал крепкими плечами. — Впрочем, чего хочет женщина — то угодно богу…
— Можно начинать, — сообщил разгорячённый упражнениями Джулиано, на ходу отпивая вина.
Де Вико взялся за меч, занял верхнюю стойку и с улыбкой поманил юношу к себе. Словно ни к кому не обращаясь, великий кондотьер взмахнул стальным
