один из дней второго месяца, и теплое солнце ярко освещало мою комнату.
Сидя за столом, я читала стихотворения Су Дунпо «Вторю стихам Цао Фу “Пробую свежевысушенный хэюаньский чай"» и «Пробую сэнтя[93]», посвященные чаю. Юйтань сидела на кровати и вышивала носовой платок. Мы обе занимались каждая своим делом, и в комнате царила атмосфера спокойствия и безмятежности.
Отложив пяльцы, Юйтань подошла к столу, налила мне и себе свежего чая, а затем проговорила, с улыбкой глядя на меня:
– Все-таки образованные люди очень сильно отличаются от остальных.
Продолжая читать с полным ртом сухих благовоний для свежести дыхания, я спросила, не поднимая головы:
– Чем же?
– Ты всегда так спокойна и невозмутима, сестрица, – ответила она. – К примеру, сестрица Юньсян и остальные девушки старше тебя по возрасту, попали во дворец раньше, и происхождение у них не самое низкое; только вот если поставить вас рядом, понимающий человек с первого взгляда разберет, кто стоит выше.
Отложив книгу, я глотнула чаю и, искоса взглянув на Юйтань, улыбнулась:
– Не надо льстивых слов. Если у тебя есть какое-то дело или вопрос – говори.
Юйтань похихикала, а затем сказала:
– Его Величество отправляется на гору Утайшань. Интересно, кого он возьмет с собой?
– Оказывается, кое-кто волнуется, что ее не возьмут повеселиться, – улыбнулась я одними губами.
– Его Величество так редко ездит на Утайшань, – надула губы Юйтань. – В прошлый раз это случилось аж в сорок первом году! Упущу это возможность – и не знаю, смогу ли еще когда-нибудь там оказаться!
– Здесь я ничего не могу сделать, – ответила я, вновь взяв в руки книгу. – Но если Ли-анда спросит меня, я обязательно порекомендую тебя.
– Большое спасибо тебе, добрая сестрица! – расплылась в улыбке девушка и вернулась на кровать, к вышиванию.
Я глядела в книгу, но думала совсем о другом. В этот раз император Канси отправится на гору Утайшань и прикажет наследному, третьему, восьмому, десятому, тринадцатому и четырнадцатому принцам ехать с ним. Если у меня будет возможность, я никуда не поеду. Чем дальше я буду от всех них, тем лучше.
За пределами дворца вероятность нашей встречи становилась выше. Хотя между нами все было кончено, я до сих пор не могла относиться к нему как к постороннему. Требовалось время, чтобы чувства ослабели и волны, некогда поднявшиеся в душе, наконец улеглись.
Мои мысли перескочили на четвертого принца. Поначалу я опасалась того, как он отреагирует на то мое письмо, но от него так и не было вестей – похоже, он тоже охладел ко мне. «Слава небесам!» – мысленно прошептала я.
На следующий день после окончания аудиенции у императора Канси наследный, четвертый, пятый, восьмой, девятый, десятый, тринадцатый и четырнадцатый принцы вместе покинули тронный зал. Внутренние покои были довольно просторными, но недостаточными для такого количества людей, и теперь там было тесно и довольно оживленно. Сам император, человек в летах, который долго в одиночестве сидел на троне, порой тоже был не прочь провести время в шумной и веселой атмосфере, как простой человек.
Когда я вошла, неся чай, несколько принцев, смеясь, вспоминали с Его Величеством подробности предыдущего путешествия на гору Утайшань. Лицо императора лучилось мягкостью и добротой.
Я легонько опустила чашку на стол. Его Величество взял ее и, подняв крышку, пригубил чай, а затем сказал, с улыбкой глядя на меня:
– Когда мы ездили на гору Утайшань в прошлый раз, Жоси еще не служила во дворце, верно?
– Верно, Ваше Величество, – с поклоном ответила я. – Ваша покорная служанка вошла во дворец лишь в сорок четвертом году, к сожалению, опоздав на три года.
– Возьмем ее на этот раз? – спросил император Канси, глядя на Ли Дэцюаня.
Тот коротко взглянул на меня, и я торопливо произнесла:
– Недавно мне сильно нездоровилось, и я какое-то время не несла службу. Сейчас я уже могу ходить, и мое здоровье вне опасности, однако я опасаюсь, что в чужих краях, где у Вашего Величества будет меньше слуг, чем во дворце, из-за меня вы не будете окружены достаточной заботой. По этой причине я попросила Ли-анда выбрать кого-то поспособнее вместо меня.
– Ты болела так долго, – со вздохом произнес император Канси, задумчиво глядя на меня. – Похоже, нынешним людям даже одежду на себе носить и то тяжело. – Повернувшись к Ли Дэцюаню, Его Величество распорядился: – Пусть она остается во дворце.
Я тут же опустилась на колени и, коснувшись лбом пола, произнесла:
– Благодарю Ваше Величество за милость.
– Хорошенько заботься о себе и, если захочется особенного блюда, тут же скажи Ван Си, чтобы распорядился, – с улыбкой велел император. – Скорее поправляйся, иначе у тебя не будет сил хорошо служить нам. Раньше ты, подавая чай и сладости, всегда придумывала что-то новое, сейчас же исчезла не только новизна – даже в твоих обычных ответах больше не видно прежней находчивости и ума. Мы даже не стали наказывать тебя, видя, что твои силы находятся в подобном упадке.
С этими словами он поднял руку, позволяя мне подняться.
Опустив голову, я взяла поднос и пошла к выходу. Прежде чем откинуть занавес из бус, я не утерпела и скосила глаза на восьмого принца. Сильно исхудавший, он сидел молча, опустив глаза к полу. Даже в зале, полном людей, он выглядел до невозможности одиноким и покинутым. Глаза защипало от слез. Отвернувшись, я быстрым шагом покинула зал.
Император Канси с принцами отбыл к горе Утайшань. Его Величество уехал, он тоже, и мне больше не нужно было бояться случайной встречи с ним, равно как и того, что при взгляде на него мое сердце кольнет острой болью сожаления.
Впрочем, даже его отъезд не позволял мне полностью забыть о нем. Каждый раз, стоило мне немного забыться, в памяти проносились картины прошлого. Стоило засмеяться – и я вспоминала его улыбку. Я-то решила, что не буду обращать на это внимания, буду все игнорировать, но на душе все равно становилось тоскливо. Я могла контролировать свой разум, не чувства. И когда же я смогу действительно забыть его и обрести покой?
Спокойные дни всегда пролетают очень быстро. Я не успела закончить вышивку на платке, которой занималась, коротая время, а император Канси уже вернулся с горы Утайшань. Я вновь увидела восьмого принца, и тот выглядел гораздо лучше, чем в день отъезда. Когда я поприветствовала его, он, едва заметно улыбнувшись, с теплотой
