на первое издание пятнадцати членов парламента притязания принца на регентство поддерживали сэр Эдвард Элиот, Эдвард Лавден Лавден, сэр Герберт Мэкуорт, Джеймс Мартин и Уильям Уиндэм.
Впрочем, то ли расчетливо страхуя ставку на болезнь короля, то ли отражая внепартийную природу тогдашнего антирабовладельческого движения, Эквиано искал первых подписчиков и среди политически могущественных оппонентов преждевременных претензий принца на власть. Среди подписчиков – членов парламента, поддерживавших во время Регентского кризиса Уильяма Питта, присутствовали Фрэнсис Джон Браун, сэр Уильям Долбен, сэр Ричард Хилл, сэр Чарльз Миддлтон, Поль ле Месурье, Джордж Питт, Генри Торнтон, Сэмюэл Уитбред, Джордж Роуз и Томас Стил. Последние двое были секретарями казначейства[497], причем Роуз управлял счетом Секретной службы, через который финансировались пропиттовские газеты.
Внепартийность подписчиков Эквиано проявилась и в именах печатников и издателей. Хотя сам он публиковался в таких правительственных газетах, как Public Advertiser, Morning Chronicle и Diary, среди его первых подписчиков были и Джон Элмон – владелец оппозиционной газеты General Advertiser, и Уильям Джастине – печатник и издатель оппозиционной Argus. Элмон выделялся особенной и давней оппозиционной активностью, первоначально, в ранние годы правления Георга III, в союзе с Джоном Уилксом[498]. В 1786 году его признали виновным в клевете на Питта, наложив штраф в 150 фунтов, а в 1789 году осудили уже за клевету на короля, на этот раз приговорив к четырнадцатимесячному тюремному заключению, которое он отбывал в 1792–1793 годах.
Росту общественного веса Эквиано и доверию к нему способствовали имена членов королевской фамилии, аристократов и других общественно и политически значимых фигур, в том числе такие известные предприниматели и деятели искусства, как Косвей и Веджвуд. Среди первых подписчиков Эквиано были Элизабет Монтегю и Хана Мор, ведущие писательницы Синего чулка.[499] Благодаря подписчикам он также оказался связан с более широким движением против работорговли. Епископ Лондонский Роуленд Хилл, Томас Кларксон, Томас Купер, Уильям Диксон, Джеймс Рэмси, Грэнвилл Шарп, Джон Уизли и другие представляли широкий круг англиканских, диссентерских и светских голосов, протестовавших в печати и с кафедры против этой несправедливой практики.
Кроме того, подписчики прямо и косвенно объединяли Эквиано с афробританскими писателями предшествующего полувека: имя графини Хантингдонской ассоциировалась с пользовавшимися ее покровительством Кугоано, Гронниосо и Уитли, а имя преподобного Уильяма Олдбриджа – с Маррантом. Несомненно, Эквиано знал о Уитли и был знаком с ее творчеством по крайней мере по «Эссе» Кларксона, в котором воспроизводились некоторые ее стихи, а Кугоано упоминал Гронниосо и Марранта в «Мыслях и чувствах» (1787). Повествование Гронниосо «Самые знаменательные события жизни Джеймса Альберта Юкосо Гронниосо, африканского принца, описанные им самим» (1772) переиздавались в Британии и Америке не менее десяти раз еще до автобиографии Эквиано, а «Рассказ о том, какие чудесные вещи сотворил Господь для Джона Марранта (ныне отправляющегося проповедовать Евангелие в Новую Шотландию)» выдержала в Лондоне до 1790 года не меньше пятнадцати изданий. Обе книги были надиктованы белым секретарям, которые придали им литературную форму. О покойном Игнатии Санчо напоминает «Уильям, сын Игнатия Санчо», включение которого в список демонстрирует стремление Эквиано ассоциироваться с ранними черными авторами. В мае 1789 года Уильяму было всего тринадцать лет, и его имя лишь послужило поводом упомянуть его отца. К этому времени уже установилась признанная традиция афробританских писателей, созданию которой способствовали комментаторы, обсуждавшие наиболее значительных авторов и их работы. Поэтому новым авторам были знакомы труды предшественников, а их издательский успех давал Эквиано основание верить в готовность рынка принять автобиографию черного предпринимателя.
В некотором смысле эти списки превращали «Удивительное повествование» еще и в одну из сотен петиций, поступавших в парламент между 1789 и 1792 годами и содержавших имена тысяч людей, требовавших запрещения работорговли. Собственно книга начинается с призыва к палатам парламента, следующего сразу за перечнем подписчиков, а заканчивается обращением к королеве Шарлотте. Тем самым подписчики Эквиано как бы присоединяются к его воззваниям. Не обладая, подобно большинству из них, правом голоса, он таким образом объявлял себя законным участником большой британской политики, способным влиять на рождающиеся в стенах Вестминстера изменения.
По сути дела, он политически уравнивал себя с подписчиками – членами парламента, противостоявшими работорговле.
Когда вышло однотомное третье издание автобиографии, Эквиано и его зарегистрировал в Стейшенерс-Холл, депонировав 30 октября 1790 года еще девять необходимых экземпляров. Главная причина отказа от двухтомника была чисто экономическая: однотомник продавался по четыре шиллинга вместо – важное обстоятельство для рынка книг и других предметов роскоши, переживавшего в условиях экономического спада 1790-х не лучшие времена. Следующие шесть изданий также состояли из одного тома и выходили в Дублине (1791), Эдинбурге (1792), два раза в Лондоне (1793), Норидже (1794) и снова Лондоне (1794).
Выход нескольких изданий за пределами Лондона предвещал расцвет провинциальной печати в девятнадцатом веке. А для последних изданий Эквиано предпринял нечто вроде современного рекламного тура в версии восемнадцатого века, проехав по Англии, Ирландии и Шотландии с сопровождавшими представление книги выступлениями против работорговли. Как видно из одного из сохранившихся писем, он был весьма успешным продавцом. Своему корреспонденту он сообщал в феврале 1792 года, что за проведенные в Ирландии восемь с половиной месяцев «продал 1900 экземпляров книги». На протяжении всего восемнадцатого века продажа даже пятисот копий считалась неплохим достижением, а тысяча означала, что книга стала бестселлером. Не менее сотни экземпляров «Удивительного повествования» приобрели индивидуальные покупатели, несомненно, для перепродажи или бесплатной раздачи. Читатели за пределами Лондона могли познакомиться с автобиографией Эквиано благодаря сети платных библиотек. В Ньюкасле, к примеру, «Удивительное повествование» входило в перечень из 5416 книг, доступных подписчикам «Платной библиотеки Р. Фишера» за годовой взнос в двенадцать шиллингов.[500]
Титульная страница первого русского издания «Удивительного повествования» (Москва, 1794)
Спрос на книгу оказался столь высок, что Эквиано решил поднять цену девятого издания до пяти шиллингов. При его жизни «Удивительное повествование» вышло и на международный рынок. Не санкционированные им переводы появились в Голландии (1790), Германии (1792) и России (1794)[501], а репринт второго издания (1789) вышел в Соединенных Штатах (1791).[502] Эквиано, конечно, ничего не мог сделать, чтобы предотвратить эти издания или извлечь из них прибыль, но он нашел мудрый способ использовать их для распространения главного посыла книги. К пятому (1791) и последующим изданиям он добавил пассаж, в котором давал понять, что знает об этом международном пиратстве: «Вскоре после этого [в 1791 году], я вернулся в Лондон, где встретился с несколькими именитыми особами из Голландии и Германии, пригласившими посетить эти страны. И я был рад услышать, что мое повествование было издано в обеих странах, а
