Отец. Это было бы восхитительно, мой мальчик.
Мать. Прекрати болтать, Паттини. Томас, подойди сюда. Дай я проверю твои уши и зубы. Послушай, Томас, ты не почистил зубы.
Томас. Чистил, мама, сегодня утром.
Мать. Садись. Что-то ты сегодня бледный какой-то, измученный. Что подумает твоя кузина? Что мы тебя здесь голодом морим? Что ты болен или еще что-нибудь в этом роде? А ну-ка потри щеки, чтобы они порозовели. Постой. (Вынимает из сумочки губную помаду и, мазнув по лицу Томаса, растирает краску.) Вот так-то лучше. Теперь слушай внимательно, что я тебе скажу. Сиди смирно. Тебе известно, зачем к нам придет твоя кузина Хилда? Андреа уже сообщила тебе?
Томас. Нет, но ты сама говорила, что она хочет взглянуть на меня и подарить мне что-то.
Мать. Ну, это само собой. Все так и будет, Томас, лишь бы погода не испортилась и кузине понравилось у нас. Может, она даже согласится погостить у нас денек-другой. Но она не останется здесь, если ты начнешь приставать к ней со своей глупой болтовней или напугаешь ее, если станешь, как вчера, носиться по всему дому с этой заячьей шкурой или с дикими криками выскакивать из темноты в маске, как на прошлой неделе. Думаешь, ей это понравится?
Томас. Нет.
Мать. Если же ты постараешься быть приветливым и обходительным, почаще улыбаться ей, если дашь ей понять, что находишь ее хорошенькой… Она ведь и в самом деле хорошенькая, Томас…
Томас. Но не такая, как Андреа.
Мать. Она лучше.
Томас. Нет.
Отец. Он прав.
Мать. Но ты-то, Паттини, ни разу в жизни не видел ее! Во всяком случае, Хилда всегда элегантна и ухожена, она дама, настоящая дама, не то что твоя сестрица, которая ходит по дому растрепой и оборванкой.
Томас. Что ж поделаешь, если у нее нет другой одежды. Вот стану шофером, начну зарабатывать, тогда все будет по-другому.
Мать. Скажи лучше, что она ходит в таком виде из-за собственной лени, просто не желает привести себя в порядок.
Томас. Вам хочется, чтобы кузина Хилда пожила у нас?
Мать. А тебе?
Томас (неуверенно). Да, конечно.
Мать. Ах, Томас, ты еще слишком молод, чтобы понимать подобные вещи. Так давно никто не бывал у нас в гостях. Да знаешь ли ты, что это такое? Здесь ведь не с кем словечком перемолвиться. Ни одна из тех женщин, что вместе со мной отмечаются на бирже, даже не зайдет ко мне. Ты заметил, какой вид они на себя напускают, как только я появляюсь там? Ты же был со мной на бирже три дня назад. Стоит появиться новенькой, как она непременно укажет на меня и спросит: «А это кто такая?» — и начинает хихикать. А новые люди появляются там каждый день.
Томас. Правда, мама, я как-то не подумал об этом.
Мать. Вот-вот, мой мальчик, никто не думает о том, каково мне живется в этом доме. Если кузина Хилда захочет погостить у нас, мне все-таки будет повеселее.
Отец (невпопад). А я думаю, эта кузина имеет на тебя виды, Томас. (Заливается довольным плутовским смехом.)
Томас. Какие виды?
Мать. Паттини! (Знаками приказывает ему замолчать.)
Голоса в гостиной звучат тише. Андреа, очевидно что-то заподозрив, подходит к двери и прислушивается.
Ты когда-нибудь задумывался, Томас, как хорошо иметь рядом человека, который заботится о тебе?
Томас. Но вы же заботитесь обо мне?
Мать. Конечно, мы тебя очень любим. Но ты прекрасно знаешь, ты понимаешь, что мы не можем сделать для тебя много, во всяком случае все, что полагается. У нас, у меня и у твоего папы, затруднения с деньгами и нет возможности дать тебе все необходимое…
Отец. И вот появляется человек, который готов заботиться о твоем благе каждую минуту, изо дня в день…
Томас. Кузина Хилда?
Мать. Она очень подходит тебе, Томас. Я не знаю другой женщины, которая подходила бы тебе так, как она. Но дело не только в этом…
Отец. Знаешь что…
Мать. Паттини, заткни глотку! Представляешь, Томас, вы с кузиной Хилдой живете в роскошном доме: прекрасная дорогая мебель, мраморная ванная, пушистые ковры…
Томас. По ним так приятно ходить босиком…
Мать. Вот именно. Стоит тебе только пожелать чего-нибудь, ну, скажем, шоколадку или сигарету, ты нажимаешь на кнопку и входит служанка: «Чего изволите, менеер Томас?»
Томас (недоверчиво смеется). Не может быть.
Мать. Ну почему же? Вполне осуществимо. А с этой твоей шоферской работой знаешь, как мы поступим? Я звоню этой старой развалине Албану и говорю (а ты стоишь тут же рядом): «Менеер Албан, мой сын, менеер Томас Паттини, плевал на вашу работу с высокой колокольни.
Томас испуганно пытается ее перебить.
У него теперь своя машина, „симка“-восемь, менеер».
Томас. Мама, нельзя так разговаривать с ним.
Мать. Ха. Когда у тебя много денег, все можно.
Томас. Но я хочу возить менеера Албана.
Отец. Ты сможешь как-нибудь позвонить ему и пригласить на послеобеденную загородную прогулку в твоем собственном автомобиле.
Томас. Ты думаешь, он согласится?
Отец. С радостью.
Томас (недоверчиво). Нет, папа…
Мать. Ты и нас будешь иногда приглашать к себе, когда поселишься в этом роскошном доме. Мы с папой как-нибудь заглянем к тебе, ты угостишь нас изысканным печеньем, а кузина Хилда предложит нам вкусного кофе. О, как нам с папой будет приятно после стольких лет прозябания и затворничества! Твой бедный старый отец снова сядет за пианино, я надеюсь, ты подаришь ему пианино, Томас?
Томас. Конечно, мама, конечно. Я думаю, папа поедет вместе со мной и выберет его сам.
Мать. А я, Томас, разве ты не хотел бы видеть меня элегантной дамой, красиво и модно одетой? По воскресеньям мы бы вчетвером ходили в церковь, а вечером — в кино. Не то что сейчас, когда боишься лишний раз высунуть нос на улицу. Я стала похожа на старую, изможденную нищенку, над которой всякий готов посмеяться.
Томас (истолковывает все это по-своему). Но я не хочу никуда уезжать отсюда!
Мать. Почему?
Томас. Неужели мне нельзя остаться здесь?
Мать. Э… э… да нет, впрочем, если ты так хочешь, то, конечно, можно. Мы с папой подыщем себе уютную маленькую квартирку в городе и…
Томас. А как же Андреа?
Мать. Что — Андреа?
Томас. Она тоже переедет с вами, а меня оставит здесь одного с кузиной Хилдой?
Мать. Разумеется, мой мальчик. Не думаешь ли ты, что Андреа будет жить с вами после того, как вы поженитесь? Первое время она, конечно, может помочь вам по хозяйству.
Томас. Так я должен жениться?
Мать. Да, именно об этом мы все время толкуем.
Томас. Нет, вы прежде мне этого не говорили.
Мать. Томас, ты уже взрослый, как-никак девятнадцать лет исполнилось, должен понимать, что просто так жить с женщиной нельзя.
Томас. Но я не хочу жениться, мама. Я не хочу жить с незнакомой женщиной.
Мать. Вы очень быстро познакомитесь.
Отец (добродушно). Не бойся, она тебя не съест.
Томас (неожиданно пугается). А что скажет Андреа?
Андреа (остановившись в дверях, кричит). Скажу, что вы оба старые свиньи! (Исчезает, хлопнув дверью.)
Мать (потрясенная, тихо). Ты слышал, Паттини?
Отец. Да.
Мать (взвинчивает себя). Я тебя спрашиваю, Паттини, ты слышал? Сейчас же отправляйся к Андреа, скажи ей, чтобы она немедленно извинилась. Неужели ты допустишь, чтобы это повторилось? Ты позволишь, чтобы тебя в твоем доме без конца оскорбляла собственная дочь? Скоро дойдет до того, что она закатит тебе пощечину. Нет, это неслыханно…
Томас. Почему она так сказала?
Отец. Это грубо, Томас.
Мать. О господи, уже четыре часа. Томас, поди причешись и почисть еще раз зубы.
Свет в гостиной гаснет. Слышно, как мать ворчит и сердито бормочет что-то себе под нос. Томас входит в комнату Андреа, та лежит, зарывшись лицом в подушки. Томас садится рядом на постель, гладит ее по волосам.
Томас. Успокойся.
Она пожимает плечами.
Со мной творится что-то ужасное, когда я вижу, как ты расстраиваешься.
Андреа поворачивается к нему.
Кажется, будто сердце сжимает резиновая перчатка, она не жмет и не давит, просто легла мне на сердце и не отпускает.
Андреа (закуривает сигарету). Нагнись. (Причесывает его.) Дай-ка я приведу тебя в порядок, а то скоро явится эта гусыня. Уверена, она позеленеет, когда увидит тебя, и начнет заикаться. Посмотри на нее как следует, Томас, взгляни ей прямо в лицо, пусть знает, что ты нисколько ее не боишься.
Томас. Ну что ты такая грустная?
Андреа. Я не грустная.
Томас. Неправда. Я же вижу, как ты сжимаешь губы, и они становятся тоненькими, словно ниточка, как ты хмуришь брови, и морщинка пробегает между ними (проводит пальцем по ее бровям), и еще носом поводишь, точно кролик. (Его палец скользит по носу Андреа.)
