тут происходит. А как учил меня нудным тоном один мастер, не будем показывать пальцем: если чего–то не можешь понять, то лучше держаться от этого подальше.
– Хорошо, – сдался наставник, потер отекшие кисти, поднял револьвер и стал обыскивать Стерха. – Как ты кстати? – спросил он ученика, выбрасывая бесполезный без патронов пистолет, и забирая заговоренный нож.
В поисках укрытия, в дверь неожиданно ввалился один из бойцов Стерха, но тут же был сбит с ног огненным шаром и, дымясь, вывалился обратно.
– Нормально, – с трудом улыбнулся Юра. – Кость цела вроде, но мясо как мне кажется, рвануло, будь здоров. Кровь хлещет, полный рукав налило.
– Давай наверх, поищем, чем тебя перевязать.
23. Черные Мундиры.
Пригибаясь, чтобы не поймать шальную пулю, Иван перешагнул труп убитого Юрой бешенного и стал копаться в шкафу. Отыскав, более–менее чистое платье и изорвав его для перевязки, он вернулся к снимающему куртку ученику.
Рана была не настолько серьезной, как казалось подмастерью. Мощная, револьверная пуля, разнесла бы в осколки кость, пройди она чуть дальше, но парень был везунчиком. Она лишь зацепила мягкие ткани, вспоров собою кожный покров, но руку действительно залило кровью, которая к счастью, уже почти не текла из раны.
– Все Юрка, – нахмурив брови, посмотрел на ученика Иван. – Пуля была отравленной.
– Че, серьезно? – вскинулся парень, выпучив глаза.
– Да сиди ты, – усмехнулся Иван. – Шучу я. Ой, а наговорил, прям, руку оторвало, а тут всего то царапина. Почти не кровит даже.
– Я такого не говорил, – оправдывался парень, шипя от боли, пока наставник накладывал повязку.
За окнами все отчаянней рокотали автоматы и громыхали винтовки. Ответная стрельба принимала подавляющий ритм. Судя по интенсивности Черные Мундиры, решили не церемониться. Выводы Ивана подтвердил взрыв довольно мощной гранаты, осколки которой с жужжанием влетели в открытые окна и, перемешавшись с отбитой штукатуркой, градом просыпались на головы охотникам.
– Хреново вышло, – прищурившись, оценил свою работу Иван. – Но временно сойдет. Где там говоришь твоя лесенка?
– Там, за окном, – кривя моську от боли, мотнул парень головой, надевая обратно куртку. – Сейчас, я попробую посмотреть, что там за стеной.
– Давай скорей, – вжав голову в плечи от нового взрыва, попросил наставник. – Горячо становится.
– Хана нашему мотовозу, – связавшись с аспидом, говорил Юра. – Ого, сколько черных тел.
– Хрен с ним с мотовозом. Уйти сможем?
– Бойцов Стерха почти не осталось, Мундиры в основном сосредоточились на дожимании остатков. Короче сейчас лучший момент, уматывать.
– Тогда погнали!
Они выбрались из окна, спустились по хлипкой лестнице, и присели за клумбой в маленьком дворике, где их ожидал Гром. Иван огляделся, но не заметил никого. Осталось присмотреть путь для спешного отступления.
– Блин, я без оружия не в своей тарелке, – почесав за ухом пса, тихо произнес Юра. – А если на психов нарвемся? Я не знаю, насколько заклинаний меня хватит. Да и ножи оружие так себе. Вся надежда на Грома.
– Значит, как ты говорил Стерху, будем дружно рвать зубами.
– А дальше?
– А дальше как получится.
Перестрелка стала стихать. Послышались крики праведных, о том, что они сдаются.
– Идиоты, – хмыкнул на это Юра. – Все равно повесят же.
– Им в любом случае хана. Но надежда, она, сам знаешь… Все уходим, нам это не на руку. Сейчас они прочесывать окрестности начнут.
Пробравшись в пролом в заборе, пригибаясь, они рванули, через улицу, к такому же небольшому дворику межу домов. Перемахнули забор, потом еще один, протиснулись в узкую щель между тесно построенными зданиями, и вывалились на улицу, заваленную разорванными трупами бешенных.
– Гром с друзьями тут от души повеселились, – скривившись, подметил Юра, наметил путь вниз по дороге и собирался двинуться в направлении городских ворот.
– Нам не туда, – одернул его Иван.
– Вот же баран упертый, – еле слышно вздохнул подмастерье.
– Что? – не расслышал мастер.
– Лесавки где–то рядом говорю, – чуть громче произнес Юра. – Я чувствую всплески их силы. Давай я плескану, пусть на энергию двигают.
– А ты уверен, что это наши?
– Я чувствую Полынь, – удивился сам себе парень. – Это странно, но после переливания я стал ощущать ее на расстоянии. Что бы это значило? – озадачился он.
– Потом разберемся. Пошли, они сами нас найдут. Крути головой и сканируй, нам сейчас нельзя расслабляться и торчать на месте.
Прилипая подошвами к свернувшейся крови и спотыкаясь об куски разорванных тел, в полном молчании, они крались по вымощенной позеленевшим ото мха камнем улочке.
Опустевшие дома провожали их взглядом выбитых окон, будто пытались поглотить зевами распахнутых и сорванных с петель дверей. Возможно из–за ранения, а может от угнетающей обстановки, Юру все больше пробирал озноб от чего он, чуть не проморгал опасность.
– Вань, – остановил он наставника. – Психи.
– Уже вижу, – отозвался мастер, крепко сжимая рукоять доставшегося от Стерха большого, заговоренного ножа.
Радостно скалясь, изуродованные язвами и струпьями, они неспешно выбирались навстречу охотникам из домов впереди. Вооружены бешенные были кто чем, кто топором, кто дубиной, а один вовсе покачивал ржавым серпом.
Иван напрягся, не сводя глаз с тех уродов, что собирались обойти их сбоку. В их плавных, текучих движениях не было ничего человеческого. Зараженные двигались, подобно загнавшей жертву в угол стае: плавно, неспешно и не сводя с добычи голодных глаз.
– Мясо, – осклабился владелец утыканной гвоздями дубины.
– Ага, – довольно протянул второй, покачивая зазубренным топором.
– Идите сюда, – с мерзкой улыбкой махнул рукой третий, облаченный в фартук мясника, с разделочным топориком в изъязвленной руке. – Обещаю, мы не будем вас мучать, – неожиданно четко и ясно сказал он. – Мы убьем вас быстро.
– Да, ни–то мясо потом будет жестким, – ковырнул ногтем в подгнивших зубах владелец топора и сплюнул на землю.
– Они вроде соображают, – удивился Юра.
– А ты думал мы тупые звери? – довольно оскалился бешенный в фартуке. – Увы. Но вам от этого не будет легче. Облегчите свою участь и сдайтесь сами.
– Как вы заболели? – спросил Иван, стараясь не упустить момент атаки. – Зачем вам это?
– Это не болезнь, – тоном проповедника начал бешенный. – Это избавленье. Это освобождение истинной человеческой сути. – Он широко улыбнулся, от чего на лице лопнул крупный гнойник, и его зеленое содержимое потекло по щеке. – Мы, это вы. Мы истинное олицетворение человечества, что прикрывается нормами морали, и не буквально, но пожирает слабых себе подобных.
Совесть, мораль, привязанности, ценности, все это шелуха, а под этой шелухой вы точно такие же, как мы. Вы просто вечно голодные, жадные звери, для которых все сводится к одному: есть, чтобы жить, жить, чтобы есть.
Нам открылась истина, что отсеяла шелуху. Мы ее приняли и обрели настоящую свободу. Есть,
