Мотнул головой мастер в направлении ученика.
– Они сами были виноваты. Дядь Коль, чес слово. Всего–то попросил не грубить девушке. Остальное вам все наврали. По крайней мере, кол ладили не на перекрестке.
– Все с вами ясно, – не удержавшись, захохотала Карина. – Ладно, вам есть, о чем поговорить, а мне пора заняться делами. Я вас покидаю господа. И Иван, я жду только хороших новостей.
– Я очень, очень рад был с вами познакомиться сударыня, – поклонившись и поцеловав протянутую руку, ответил Хмык. – На обратном пути, обязательно загляну в ваш прекрасный поселок.
– Прощай Карина, – просто ответил Иван.
– Не прощай, а до скорой встречи рыцарь, – поправила она мастера и весело ему подмигнула.
– Хорошая женщина. Мудрая и сильная, – говорил Хмык глядя на удаляющуюся колдунью. – Знаешь Иван, всегда о такой мечтал. Когда мы подошли к поселку, она встала во весь рост на стене, и спокойным тоном послала нас и наши требования открыть ворота к такой–то матери, и в случае агрессии пообещала стереть нас в порошок. – Он заулыбался. – Знаешь Вань, никогда женщинам не верил, а ей поверил.
– Карина умеет убеждать, – с доброй улыбкой сказал мастер. – Коля, если не хочешь отвечать на мои вопросы, то, пожалуйста. Но я как брата тебя прошу, не задерживай. Мы уходим.
– Ваня, погоди. Мы здесь для зачистки, и для того, чтобы узнать о судьбе наших пропавших агентов. Я уверен нам по пути. Вместе оно ведь всегда веселей. Я сто лет вас не видел и чертовски рад, что ты и Юрка живы.
– Тут один уже был, чертовски рад, – саркастически хмыкнул подмастерье.
– О ком ты, Юра?
– О Стерхе, – нахмурив брови, ответил за ученика Иван. – Паша все это время был жив. Он руководил этими отбросами, зовущими себя «праведными». Труп видел с забинтованным лицом?
– Нет.
– Как? – удивился Иван. – Вон в том доме.
– Нет такого среди погибших. И среди пленных нет.
– Юрка, ты его, не убил что ли?
– Вань, я лупил заклинанием из неудобного положения, – пожал плечами Юра. – Может разряд был слабым.
– Стоп–стоп–стоп, – замахал руками решительно ничего непонимающий Хмык. – Каким заклинанием? О чем вы? У вас что, тоже внезапно дар прорезался? Это блин эпидемия, какая–то? По всем княжествам…
– Ты ему доверяешь? – спросил Юра наставника.
– Пока не знаю, – отвечал Иван, словно Хмыка и не было рядом. – Много мути в этой истории.
– Мужики, поверьте, я на вашей стороне. Давайте так, вы мне вкратце излагаете свою историю, пока мои бойцы соберутся, а после по пути я честно отвечу на ваши вопросы.
– Хорошо, – посмотрел в глаза брату Иван. – Но прошу, Коля, не разочаруй нас. Юрка в порошок сотрет, ойкнуть не успеешь.
Парень покрутил головой, а после выпустил скрывающиеся в рукавах куртки руки. С кончиков пальцев левой срывались электрические разряды, а в правой гипнотически вращался крупный огненный клубок. От него плеснуло силой. За спиной Юры, словно из–ниоткуда возникла Полынь. Чувствуя угрозу, она пронзительно посмотрела на Хмыка. От толпящихся черных мундиров откололась женская фигура, и быстрым шагом направилась к ним.
– Вера, – обратился нервничающий Хмык к подошедшей колдунье. – Все в порядке. Вернись в строй.
Девушка молча покачала головой и встала плечом к плечу с лесавкой.
– Вера, приказываю…
– Я выполнила свою работу, – ответила она. – Больше я не ваш агент.
– Вы охренели совсем? – возмутился Хмык. – Это что, бунт?
– Нет, – косо улыбнулся Иван. – Это мирные переговоры. Где Настя? – спросил колдунью Иван.
– Арестована.
– Придется отпустить, – уверенно сказал мастер Хмыку. – Она под моей ответственностью.
– Ванька, – удивленно смотрел на него куратор. – Я тебя не узнаю.
– Мир меняется Коля. И мы меняемся вместе с ним.
24. Рукой подать.
Рана была зашита и перебинтована, вколотое обезболивающее притупило боль, но Юра ежился и вздрагивал все сильней. Погода испортилась окончательно. Туман рассеялся и ему на смену, с нависших над городом угрюмых туч, стал срываться мелкий дождь.
Пока Наставник с Хмыком общались и искали в куче хлама их пожитки, парень спрятался под жестяным козырьком одного из домов. Промозглый ветер, разносящий вездесущий приторно–сладкий запах пробирал до костей. Подмастерье продрог и, постукивая зубами, присел на ступени. Спокойный и, казалось, даже безразличный к толпе новых персонажей Гром, сел рядом и навалился на него теплым боком. Юра обнял его за могучую шею и в задумчивости перебирал пальцами грубую шерсть.
Над головой раздалось цоканье когтей о жесть. С козырька спрыгнул аспид. Косясь на огромного пса, Яр бочком обогнул его и, взобравшись по ступеням сел с обратной стороны. Юра провел рукой по его тонкой змеиной шее, от чего аспид прогнулся и слегка расправил крылья. Грубая, заостренная чешуя была мокрой от дождя, но не казалась такой омерзительно–скользкой как у змей. Напротив, на ощупь она была матовой и приятно покалывала остриями грубую кожу на руках.
Гром принюхался и, вытянув шею, потянулся к аспиду. Змей зашипел и отринул. Но Гром проигнорировал угрозу, завилял хвостом и лизнул острую мордочку. Аспид грозно затряс шеей и с шипеньем распустил кожистый воротничок, на что пес лишь весело скульнул и активнее стал хлестать подмастерье хвостом.
– Но. Тише вы, задиры, – осадил Юра назревающий конфликт. – Вы чего?
Полынь, что общалась с Крапивкой, обернулась на голос Юры, но парень продолжал ее игнорировать, и смотрел куда угодно, только не в ее сторону.
– Полынь, – вернула ее к разговору сестра. – Ты ему скажешь?
– Нет, – безрадостно отвечала Полынь. – Он не поймет. В его сердце другая. – Печальный полынный взгляд потускнел, она смотрела в сторону. – Осина. Кто же она?
– Осинок много, – пожала на это плечиками Крапивка. – Люди, они ведь ветреные. Сегодня одна, завтра другая. Живут с одними, любят других, а смотрят на третьих. Я столько поколений видела, они сутью своей никогда не менялись.
– Ты сама все видишь, – вздохнула Полынь.
– Но как же тебе теперь быть? – сочувственно погладила Крапивка ее медную головку. – В неволе.
– Я не знаю, – опустила плечи лесавка и снова взглянула на Юру.
– Эх, сестричка.
– А зачем осталась ты? – Крапивка озорно заулыбалась, искоса поглядывая на Ивана. – Иван, ведь тоже не свободен, – напомнила Полынь. – По крайней мере, он, как и Юра себя в этом крепко убедил.
– Нравится он мне, – вздохнула лесавка. – А если мертва его женщина, то я буду рядом, – она слегка прикусила угол своей алой губы, смотря как Иван, жестикулировал руками пред Хмыком, а после расправил широкие плечи и крепко потянулся. – И утешу как смогу.
– Крапивка–Крапивка, – покачала головой Полынь. – А ты все о своем.
Аспид и пес снова начали потасовку, походя, опрокинув подмастерье на спину. Юра
