class="p">еще одно с нижней палубы. Когда работа, наконец, была закончена, Пазел сел на
сено рядом с коровой и прислонился к ее теплому боку.
У него было около десяти минут, прежде чем Фиффенгурт запрет его на ночь
на гауптвахте. От него воняло навозом и мочой. Этот запах — а так же мысль о
железных прутьях — напомнили ему: Стелдак.
Собственные проблемы заставили его на несколько дней забыть о пленнике
Роуза. Теперь он чувствовал себя эгоистом, ему было стыдно. Кто-то должен был
помочь этому икшелю.
Собрав все свое мужество, он прошептал:
— Ты слышишь?
Корова мечтательно посмотрела на него. Пазел ждал, затаив дыхание. Не было
слышно ни звука, кроме шороха корабля по волнам, громкого здесь, у ватерлинии.
Диадрелу сказала, что они поговорят снова, как только « Чатранд» покинет
Этерхорд, но она так и не пришла. И завтра его выбросят на берег. Если он
расскажет Нипсу или Таше об икшель, их могут убить во сне. Если он этого не
сделает, Стелдак будет гнить в этой клетке до самой смерти.
— Ты меня слышишь? — снова прошептал он. — Приходи скорее, Диадрелу.
Пожалуйста.
— Кис-кис-кис! Кошечка, кошечка! Выходи, ты, хитрая, вонючая тварь!
Матросы вокруг Таши с трудом сдерживали смех. Никто не видел рыжую
кошку, так что извините, м'леди, и Таша поняла, что погоня бесполезна. Лучше
вернуться в каюту, пока все не стало еще хуже.
Она быстро пробежала по главной палубе. Дверь в их каюту была приоткрыта.
Проскользнув внутрь, она сбросила обувь и куртку и побежала прямо в свою
комнату.
Герцил выглядел еще хуже. Под тугими повязками доктора Рейна его нога
распухла, как жирная сосиска. Из его горла вырывалось низкие хрипы.
Таша боролась с паникой. Герцил умирает. Рамачни вне досягаемости. Пазела
выбрасывают с корабля. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь
чувствовала себя в такой ловушке. Кто она такая, чтобы воображать, что сможет
вырваться из лап двух империй? Она даже не смогла убежать из Лорга.
Ее страдания были прерваны звуком ключа в двери номера. Таша вышла из
своей каюты как раз в тот момент, когда ее отец открыл наружную дверь.
— Как он? — сразу же спросил Исик.
— Нехорошо.
192
-
193-
Эберзам пересек комнату, посмотрел на Герцила и покачал головой. Таша
высоко подняла воротник на шее, молясь, чтобы он не заметил пропажу ожерелья.
— Прахба, — сказала она, — кто отвечает за поимку нападавшего?
— Командор Наган, наверно, — сказал Исик.
— Старый добрый Наган, — сказала она, далеко не убежденная. — Где он был
в последнее время?
— Он поплыл вперед, чтобы убедиться, что в нашем следующем порту захода
все в безопасности. Но сейчас вернулся на борт. Отличный солдат, этот парень.
Кстати, Сирарис спрашивала о тебе.
— О?
— Она полюбила дамскую комнату. Женщины действительно могут
пообщаться там, сказала она, вдали от нас, мужчин. — Он улыбнулся. — Ты
должна присоединиться к ней в один из этих вечеров.
— Я так и сделаю, — сказала Таша. — Если подумать, Прахба, я
присоединюсь к ней сейчас.
— Хорошая девочка, — сказал он.
Конечно, намерения Таши не были «хорошими» в том смысле, который имел в
виду ее отец. Она уже заглядывала в дамскую комнату первого класса двумя
предыдущими ночами и вообще не обнаружила там Сирарис. Еще раз, подумала
она, и я спрошу, куда она на самом деле идет после ужина — в присутствии
Прахбы, конечно. И как ты собираешься выпутываться из этого, ты, причудливая
вошь?
Но сегодня вечером — возмутительно! — Сирарис была там, где и должна
была быть, по ее словам.
— Дорогая! — воскликнула она, когда Таша открыла дверь. — Ты пришла
немного помокнуть с нами?
Мокрые руки притянули Ташу внутрь. Одна из дам первого класса (в
маленькую комнату набилось девять человек) распорядилась, чтобы в дамской
комнате установили ванну с почти кипящей водой, и они в экстазе сидели вокруг
нее, чувствуя, как мокнут страусиные ноги.
— Соленая вода, увы, — сказала жена торговца пшеницей из Вирабалма. —
Тем не менее, это то, что нужно в холодную ночь!
Сирарис завернула волосы в полотенце.
— Наша Таша изучала врага — о, дорогая, это неправильно — бывшего врага, конечно. Она знает их историю, их странные и пугающие обычаи. Но мы больше не
должны бояться, верно, дорогая? Отныне мы будем жить и позволять жить другим.
И тем более после твоего замужества. Иди, сядь рядом со мной —
