поднялся и с перекошенным от боли лицом стал осаждать, и журить хулиганов.
Полынь, не оборачиваясь, закрыла глаза, будто прислушалась к чему–то.
– У него на душе смута. Его терзает боль. Хочет он того или нет, я нужна ему.
– Иди, – с улыбкой подтолкнула ее Крапивка.
Пес, обидевшись на то, что его отругали, отвернулся в сторону и обиженно сопел. Аспид напротив, победно воздел голову вверх и потряхивал воротником.
– И без вас хреново, – хмуро бубнил подмастерье. – Чего вы сцепились? Дружить нужно, мы все в одной связке, а вы дурите. – Он мельком взглянул на направляющуюся к нему лесавку. – Вон Полынь идет, ща она вам задаст, хулиганье.
Полынь остановилась напротив Юры. Не обронив ни слова она, стала пристально смотреть ему в глаза. На ее плечо с козырька струйкой стекала вода, расплываясь темным пятном по рукаву камзола, но лесавка этого не замечала.
– Не стой под дождем, – попросил парень, отведя глаза.
– Что с тобой? – ступив под укрытие козырька, спросила Полынь, протягивая руку к его голове, но Юра увильнул из–под ладони. – Я не понимаю. Почему ты злишься? Что я сделала не так? – решив не таиться, в лоб спросила она.
Юра посмотрел на ее печальное личико, в исполненные влагой глаза, открыл рот, но лишь тяжело выдохнул не найдя что сказать. Собственно, а что он мог сказать? Ведь злился он не столько на нее, сколько на себя.
– Я не злюсь, – слегка улыбнувшись, наконец, ответил парень. – Не на тебя. Я просто устал.
– Я не верю. Я все чувствую, Юра.
– Не бери в голову, – хотел снова улыбнуться он, но от боли, стрельнувшей в плечо вышла просто косая ухмылка.
Она не ответила. На пышные, длинные ресницы набежала кристальная слеза, сорвавшись вниз она, расплескалась на носке его ботинка.
– Полынь, что ты, – вскочил на ноги Юра, от чего аспид сбежал по ступеням и взмыл в небо. – Правда, ты не при чем. Рана эта, усталость, и все такое… – успокаивал он расстроенную лесавку, поглаживая ее по плечу.
– Теперь верю, – утерла она набегающую слезу. – Давай полечу, обезболю.
– Да не стоит. Там царапина. Пройдет.
– Идем, – ненавязчиво подтолкнула она парня в дом.
***
– Вань, нахрена тебе эта дурища? – скривил лицо Хмык, глядя, как мастер осматривает свое шестиствольное чудовище. – Знаю, что ты от дробовиков тащишься, но это… язык не поворачивается оружием назвать. С таким только грыжу зарабатывать, или сваи в землю заколачивать.
– Коль, каждому свое. Да, тяжеловато, но я приноровился.
– Чудак, – по–доброму хмыкнул на это бывший охотник.
– Кажется все, – подвел итог копания в вещах Иван. – Хотя нет. Не хватает флаконов с лекарством.
– С каким лекарством? Насколько я тебя знаю, ты сроду никаких лекарств не пил. Ты случайно не подсел на «Плющ»?
– Посмотри на меня. Я еле на ногах стою.
– Как по мне все нормально. Помню, и хуже бывало.
– А может действительно, к бесу, – задумался мастер. – Хотя без него мне еще тяжковато. В скорости теряю, да и способности отлично отбивает. Не нудят в голове сотни потусторонних голосов.
– Мне бы тоже такое не помешало, – устало потирая виски, признался Хмык. – Я впервые столько эманаций ощущаю. С ума сойти, сколько здесь беспокойных душ. Сплошные вытьяны.
– А, вот же оно, – покопавшись еще раз в рюкзаке Иван, достал флаконы с янтарной жидкостью.
– Вань, ты совсем охренел? – понизив голос, поинтересовался Хмык. – Ты на эшафот загреметь решил? Спрячь сейчас же, и не свети эту херню перед моими бойцами. Лекарство мля. С опасными вещами играешь мастер, – укоризненно покачал он головой.
– Мастер ли? – вздохнул Иван. – Как только я достигну цели… Короче, в любом случае, я ухожу в отставку.
– Угу, построить дом, завести смазливую женушку и пару мелких спиногрызов… Решил, наконец, состариться и помереть в теплой постели? – ухмыльнулся косой из–за шрама улыбкой Хмык. – Знакомая песня. Сам, знаешь ли, частенько ее запеваю, как малехо подопью. Не выйдет. Нам брат еще много дерьма разгребать придется.
– Это уже без меня. Ты сам понимаешь, в новом мире, который ты сам мне обрисовал, нам динозаврам места нет. Кажется, мне, наступает эпоха, в которой наши услуги больше не понадобятся.
– Ну, аннексия небольшого княжества, не такое уж и эпохальное событие. Все будет, как и раньше, хотя порядка будет больше, но не суть.
– Я не о том.
– А, ты об этих, – скосил куратор глаза в сторону купающейся во внимании гвардейцев лесной девы. – Я даже не знаю. Они несколько перевернули мое мировоззрение. Да и кроме них, много всяких чудес в последнее время. Мир будто встал с ног на голову и решил превратиться в сказку. Даже понятие «колдуны» теперь придется переосмысливать, поскольку старое ближе к химикам и медикам, а эти «новые» действительно в полной мере достойны этого названия. – Он посмотрел Ивану в глаза. – Назревает глобальный геморрой братишка, и потому ты решил свинтить? Ты ведь не из трусливых Вань.
– Я не хочу участвовать в том, что грядет. Я достаточно пролил крови. Я устал Коля.
– Знаешь, а давай обсудим этот вопрос позже, когда появится какая–нибудь инквизиция. Хотя, что значит «когда»? Она уже понемногу зреет, – зло посмотрел он на связанных пленных. – Неужели ты будешь покорно смотреть, как фанатики жгут колдунов, лишь за то, что сами они не обладают даром? А так и будет. Попомни мои слова. Банальная зависть, будет той искрой, которая начнет новое истребление невинных. Мы же, под «мы» я подразумеваю, создающийся сейчас комитет, по урегулированию, сложившейся ситуации, хотим обратить ее во благо. Узаконить статус колдунов. Пустить пробудившиеся силы и умения колдунов в нужное русло. На пользу людям и государству.
– Знаю я, ваши благие намерения, – с сарказмом скривился Иван. – Сначала будет атомная бомба, демонстрация силы, а там уж как пойдет, может, и энергетику наладите. Я ведь понимаю, чего вы вдруг бросились опекать колдунов. Вам нужно новое оружие. Предмет устрашения. Аннексией Солеварска все не закончится? Так ведь? Мирное княжество со своей мощью и амбициями решило стать империей?
– Дурак ты, Иван, – поморщился в ответ Хмык. – Короче, давай скорей собирай все потребное, и двинули. Ты помнится, куда–то спешил?
–Иван то может и дурак, – тихо бормотал Иван, смотря в спину направившегося к гвардейцам Хмыка. – Да только не в этой сказке.
– И что решили? – обратилась к Ивану подошедшая Вера.
– Ты, о чем?
– Обо мне и Насте?
– Да ничего, – пожал плечами мастер. – Можете хоть сейчас уматывать в Криничный. К вам нет ни претензий не вопросов.
– Мы идем до конца.
– Вера, ты не обижайся, но я тебе доверяю все меньше и меньше, –
