— Отпусти меня, — произнесла она, когда была уверена в том, что ее голос не дрогнет.
Краем глаза Виктория заметила, что старик поднялся.
— Нагуель, — сказал он молодому мужчине, — отпусти ее. Она наша гостья.
— Но не моя.
Молодой индеец снова потянул Викторию за волосы, и она поняла, что в следующий раз не сможет сдержать крик боли.
— Отпусти ее! — вдруг раздался гневный голос Педро.
Нагуель прищурился.
— Чужак, — выпалил он и сплюнул на землю, — грязный метис.
Не успел индеец произнести эти слова, как кулак Педро угодил ему в лицо. На этот раз Нагуель зашатался, но быстро восстановил равновесие и, взревев, бросился на Педро. Спустя мгновение они уже катались в пыли. Виктория, окаменев, смотрела на них. Кашляя и тяжело дыша, Педро и Нагуель били друг друга. Виктория знала, что у обоих были ножи. Что будет, если один из них в пылу битвы выхватит оружие?
«Старик, — пронеслось у нее в голове. — Он должен помочь мне разнять их».
Но когда Виктория обернулась, ее сердце екнуло: возле дерущихся она была одна. Старый мапуче исчез. Кашляя, она набрала побольше воздуха.
— А ну, разойдитесь! — закричала Виктория.
Нагуель и Педро не отпускали друг друга. «Они не успокоятся, — подумала Виктория, — они убьют друг друга». Она всплеснула руками и хотела упасть на колени, но осталась стоять.
Спустя некоторое время Виктория увидела старика в сопровождении других мужчин из деревни. Пришли также несколько любопытных детей и женщин. Виктория, не веря глазам, заметила, что среди них был и кацик.
— А ну, разойдитесь! — крикнул кто-то из толпы.
Педро и Нагуель тут же повиновались. Тяжело дыша, испачканные кровью и истекающие пóтом, они наконец стали перед Иеррименом.
— Что это вы надумали? — Вождь мапуче грозно взглянул на них. — Наши женщины и дети, да и мы сами голодаем, а вы растрачиваете силы на драку? Этот человек, — он указал на Педро, глядя на Нагуеля, — хороший. Он пришел, чтобы нам помочь.
— Он ублюдок. — Нагуель сплюнул.
— Он сын двух людей. — Из толпы вышла мачи. — Как и все мы. Сын земли.
Виктория заметила, что на языке у Нагуеля вертелось колкое возражение, но он не решился его высказать. Кивком головы кацик велел молодой индианке вытереть кровь Педро — это была сестра токи.
— Спасибо, я сделаю это сама, — сказала Виктория.
Индианка склонила голову, очевидно, не зная, как поступить, пока Педро не поблагодарил и не отпустил ее. Не говоря ни слова, он развернулся и пошел к берегу озера, где присел на камень, на котором часто сидела Виктория, погрузившись в мысли. Сначала она опасалась, что Педро будет злиться, но этого не произошло. Улыбка на его распухших губах вышла кривой. Нос потемнел от крови. Он протянул к ней руки.
— Здесь мы принадлежим друг другу, — сказал Педро. — Я думал, что буду здесь своим, но я ошибся. Для них я белый. О нет, господи, для них я всего лишь грязный метис.
— Не для всех. — Виктория покачала головой. — Ты не ошибся, ты был…
— Тише, Виктория Сантос.
Педро положил указательный палец на ее губы. Казалось, ему чертовски нравилось называть ее полным именем. Потом он притянул ее к себе, усадил на колени и обнял за талию.
— Ты красивая, Виктория, — сказал Педро спустя некоторое время. — Я говорил тебе об этом когда-нибудь? Если да, значит, наверняка я делал это слишком редко, поэтому слушай сейчас: ты красивая, Виктория, ты просто прелесть!
Она взглянула на него. «Должна ли я его поцеловать? — спрашивала себя Виктория. — Должна ли я расцеловать это испачканное в крови, грязное лицо?» Она осторожно поцеловала Педро в щеку, которая пострадала меньше. Он скривился от боли.
— Извини. — Виктория не смогла скрыть улыбку. — Но мы ведь знаем другие места, которые нужно осмотреть, когда наступит ночь, правда?
Он кивнул, потом положил ей голову на грудь.
— Несколько мужчин в ближайшее время отправятся на охоту. Я хотел присоединиться к ним.
— Я поеду с тобой, — сказала Виктория тоном, не терпящим возражений.
Она больше не хотела расставаться с человеком, которого любила.
Глава седьмая
Педро нервно поигрывал своими болеадорас. С незапамятных времен мапуче охотились с помощью этих связанных кожей метательных камней, которые бросали, как лассо. Они спутывали убегающему ноги, будь то животное или человек.
Какое-то время Виктория не могла оторвать глаз от этого опасного оружия, которое на первый взгляд казалось вполне безобидным. Невольно она вспомнила тот день, когда впервые увидела, как оно действует. Юлиус спокойно ехал впереди нее, как вдруг его лошадь упала на землю. В тот же миг их окружили бандиты. Виктория вздрогнула. Добрый Юлиус! Хоть бы он целым и невредимым добрался до Буэнос-Айреса, рассказал Анне, как все прошло, и передал привет Эстелле и Пако.
— Такая охота может быть опасна, — сказал вдруг Педро и взял Викторию за руку. Женщина сжалась.
— Не один охотник погиб от ударов острых, как бритва, когтей нанду.
Виктория кивнула, но ничего не сказала. Должно быть, речь шла о птице, но здесь были другие птицы, не такие, как в Европе. Они были намного больше. Нанду не могли летать, но очень быстро бегали. Что касалось опасностей охоты, тут все было просто: мапуче нужна была пища. Они все голодали, особенно дети, и никто не мог долго выдержать плач голодного ребенка. В деревне было слишком много голодных детей и слишком мало еды. На этот раз охотникам просто необходимо было вернуться с добычей.
Они все еще стояли рядом с лошадьми, слегка прикрывая им ноздри, чтобы немного приглушить фырканье. Но первые охотники уже крепко сжимали вожжи. Через несколько секунд они запрыгнут на лошадей. Виктория сделает то же самое. Она уже приготовилась вставить ногу в стремя, чтобы быстро вскочить в седло.
В напряжении пронеслись последние секунды, которые словно разорвали воздух, — и в тот же миг весь отряд сидел в седлах. Виктория с удовольствием ощутила под собой мощное тело лошади. Она гордилась тем, что смогла вскочить в седло без посторонней помощи.
«Ты уверена в том, что делаешь?» — без слов, одними глазами спросил ее Педро. Виктория кивнула ему в ответ. «Конечно уверена», — произнесла она одними губами. В его взгляде читалось признание. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не закричать от радости. Виктория была так счастлива, что совершенно не обращала внимания на окрестности. Может быть, она слишком долго ждала от Педро похвалы, и поэтому сейчас ей казалось, что она утопающий, которому бросили наконец спасательную веревку.
