что вы преподали мне великий... нет, жизненно важный...
нет, незаменимый урок! Видите ли, я не крыса. И все же я так долго страдал, веря, что это так. Верить, болтать, тонуть в водоросл...
— Паразиты! — закричал Талаг. — Уберите свои гниющие от чесотки тела из
202
-
203-
нашей трубы!
— Я совершенно один, лорд Талаг. Я заклинил дверь деревянным шурупом.
— Уберите его, сейчас же, — тихо сказала Диадрелу. — Мы в опасности.
— Я сожалею об этом, м'леди, — сказал Фелтруп. — Но вы, конечно, понимаете мое собственное отчаянное положение? Как только лорд Талаг объяснил
мне, что я не крыса, я понял, что это безумие — настоящее безумие! — продолжать
притворяться. Логово — не самое безопасное место, если ты вызываешь
подозрения у Мастера Мугстура, как я, или носишь какое-либо увечье или признак
слабости, как я. Вы отдаете себе отчет в том, как вы отметили меня, лорд Талаг?
Дри резко посмотрела на брата:
— Ты уже говорил с этим существом раньше!
— Пылающие души! — закричал Талаг. — Это не может быть та самая! Та
самая болтливая, шныряющая крыса, которую мы поймали в Ночной Деревне?
— Та, которая искала вас, — сказал голос, — в такой ужасной нужде. Бедный, напуганный Фелтруп, вечно тонущий, так близкий к отчаянию. Но не крыса, м'лорд. Вы, что, забыли свою лекцию? Крысы не думают; они только кажутся
думающими. Но я, безусловно, думаю — глубокие, истинные, неустанные мысли, поиски, размышления, взрывающиеся ракеты разума! Поэтому, несмотря на мою
внешность, я не могу быть крысой. Я думаю.
— Ты мне ничего об этом не говорил, — сказала Дри Талагу.
— О чем? Об убийстве крысы? Почему я должен это делать? Даже
кровопролития не было. Мы заперли его в трюмной трубе, чтобы он задохнулся.
— Вы видите, как я не смог угодить ему, м'леди? Я так глубоко сожалею об
этом.
Дри не могла сказать, смеялся ли этот голос или плакал.
— У нас нет на это времени, — сказала она. — Чего вы хотите?
Всхлипывание.
— Вы мне не поверите, — сказал голос.
— ОТКРОЙ ЭТУ ДВЕРЬ, ПОКА МЫ НЕ ПЕРЕБИЛИ ВСЮ ВАШУ
ГНОЯЩУЮСЯ ОРДУ! — проревел Талаг.
Смех или слезы переросли почти в истерику.
Дри зашипела на своего брата:
— Разве ты не сделал достаточно? Это твоя жестокость толкнула его на этот
поступок!
Талаг открыл рот, чтобы заговорить, но промолчал. Человеческие голоса на
палубе снаружи становились все громче.
— Вы там, Фелтруп! — сказала Дри. — Идет великан! Говорите сейчас, или
нам обоим придется бежать. О чем вы хотели попросить нас?
— Мелочь, — сказал задыхающийся голос. — Вы должны поклясться кланом: не причинять мне вреда и выслушать.
— Клянусь кланом, — сказала Дри.
— Ты не можешь давать клятву крысе, — сказал Талаг.
203
-
204-
— Я НЕ КРЫСА!
— Талаг! — сказала Диадрелу. — Прекрати дразнить его! Куда делась твоя
мудрость? Произнеси свою клятву, быстро, или лезь в расщелину! Решай!
Кулаки Талага были сжаты так сильно, что на его руках выступили вены.
— Я клянусь кланом и родом, — сказал он.
В тот же миг наружная дверь с грохотом распахнулась, и появился рябой
клерк. В тот же миг они услышали скрежет за осушительной трубой. Мальчик
возился с дверью под проливным дождем, все еще отвернувшись от них. Талаг
толкнул: крышка была свободна, и оба икшеля нырнули в трубу. Фелтруп позволил
крышке захлопнуться. Брат и сестра неподвижно лежали там, где упали, затаив
дыхание. В нескольких дюймах от них послышались тяжелые шаги мальчика. Он
ругался на погоду — Спасение! — потому что, если бы он увидел двух ползунов, то
совсем бы забыл о небольшом дожде.
Бесшумные, как тени, икшели поползли вниз по трубе; Фелтруп поспешил за
ними со странным прыгающим звуком. Только через пятьдесят футов, там, где
труба изгибалась к кабельной шахте вдали от человеческих ушей, странная тройка
остановилась. Здесь они были в такой же безопасности, как и везде. Диадрелу
чиркнула спичкой и увидела два черных глаза, поблескивающих рядом с ней.
— Но, конечно, вы крыса, — сказала она.
Затем она поморщилась. Левая передняя лапа зверя была ужасно искалечена.
Это объясняло прыжки. Фелтруп заметил ее взгляд и кивнул.
— Цена жизни, — сказал он. — Четыре дня я был заперт в этой трубе, м'леди.
Счищал засохшую кровь зубами, чтобы воздух мог просочиться внутрь.
— Ваше имя, — сказала Диадрелу. — Оно звучит как слово Нунфирта.
— Как вы мудры, леди! — восхищенно сказал Фелтруп. — Потому что я
нунфиртец, и свое имя выбрал сам. Это слово означает «слезы». Лорд и леди, знаете ли вы, что есть такое чудо — слезы? Крысы не плачут: крысы не могут
понять, для чего они нужны. И я ничем не отличался от любого другого зверя
