разнообразные события и злоключения, выпавшие на долю автора, оставляет весьма благоприятное впечатление. Книга выходит очень своевременно, в тот момент, когда торговля неграми стала предметом общественного обсуждения, и кажется специально рассчитанной на то, чтобы усилить отвращение, возбуждаемое в отношении вест-индских плантаторов из-за жестокостей, чинимых, как утверждают, некоторыми из них над своими рабами, и многие такие примеры подробно описываются в книге.
Темнокожий автор сочинения выказал себя весьма благоразумным человеком, и, разумеется, заслуживает доверия еще и потому, что является обращенным христианином. Он методист и посвятил немало страниц в последней части книги рассказу о своих снах, видениях и божественном вмешательстве, что [не][572] свидетельствует о пребывании в плену воображаемых воздействий, а убеждает, что он руководствуется принципами и что он не из тех несчастных обращенных, кои довольствуются лишь той частью христианской веры, что заключена в церемонии крещения, примеры чему, как говорят, неисчислимы в Америке и Вест-Индии.
Как видим, Густав Васа совершенно не таков, а посему сердечно желаем успеха его книге, поддерживаемой весьма уважаемыми подписчиками.
Любимая же рецензия Эквиано вышла последней. Она появилась анонимно в июле 1789 года в журнале General Magazine and Impartial Review, основанном и издававшимся Томасом Беллами, также подписчиком Эквиано. В 1789 году Беллами написал пьесу в духе амелиорации[573] «Добродетельный плантатор». В «Удивительном повествовании» рецензент прежде всего видит вклад в дело аболиционизма, за которое выступал журнал:
Перед нами «без прикрас изложенная повесть»[574] о разнообразных приключениях африканца, рано оторванного от родной земли свирепыми соучастниками торговли, столь постыдной для человечества и запятнавшей также и законодательную власть Британии. Книга написана просто и весьма откровенно. Об образе жизни обитателей своей провинции (Ибо) автор рассказывает увлекательно и живо; а чувствительность читателя, если только он случайно не вест-индский плантатор или ливерпульский купец, подвергнется суровому испытанию описаниями бесстыдного варварства, практикуемого во всех колониях в отношении несчастных соплеменников автора: и если восприимчивость читателя такова, какой ей и надлежит быть, то угнетаемые и угнетатели возбудят его жалость и негодование равной силы. Наше страстное желание состоит в том, чтобы эта неправедная и чудовищная торговля была запрещена, и мы сердечно присоединяемся к молитве нашего автора о том, чтобы «Господь в Небесах пробудил в сердцах наших представителей в Парламенте особенное сочувствие в тот важный день, когда обсуждается столь животрепещущий вопрос и когда от их решения зависит счастье или страдание многих тысяч!»[575].
Эквиано был столь высокого мнения об этой рецензии, что использовал для продвижения книги, подобно тому как современные издатели печатают на задней обложке отзывы знаменитостей или влиятельных медиа. Сокращенный вариант рецензии он включал во все издания после 1790 года, и она стала первым из такого рода рекламных текстов, которыми он сопровождал последующие издания. Среди других выгод от удержания за собой авторских прав на книгу было сохранение контроля над текстом «Удивительного повествования», книги о своей жизни. Контролировал он и паратекст автобиографии, то есть различные дополнения, такие как вступительные замечания, перечни подписчиков и примечания. Уступая права издателям, авторы обычно утрачивали и влияние на текст и паратекст, лишаясь возможности контролировать изменения в будущих изданиях своего труда. И поскольку известно, что именно Эквиано осуществлял надзор за каждым из своих изданий, биографы и редакторы могут с определенной уверенностью судить о намерениях, стоявших за изменениями текста. «Повествование» Эквиано, как и сама его жизнь, продолжало оставаться незавершенным.
Занимаясь продвижением себя и своей автобиографии, Эквиано не ограничивался посещением заседаний дискуссионных обществ и ожиданием журнальных рецензий. Вскоре после закрытия 23 июня парламентской сессии он перешел к более активному использованию связей, которые устанавливал на протяжении всей жизни. Перспективы аболиционистов в 1789 году выглядели очень обещающе. Пока король еще оставался нездоров, SEAST вместе с Уильямом Уилберфорсом и графом Стенхоупом продолжал работать над поиском союзников, а также способа представить вопрос на рассмотрение палаты общин и палаты лордов. SEAST также поручил Кларксону разослать копии изображения корабля Brookes каждому члену парламента. В марте было объявлено о выздоровлении короля, несколькими неделями позднее, в апреле, Питт представил Тайному совету парламентский отчет, а в середине мая Уилберфорс выдвинул двенадцать пунктов в поддержку запрещения работорговли[576]. Питт, Бёрк и Фокс дружно поддержали предложения, распространенные SEAST и перепечатанные в газетах. Летом 1789 года Эквиано отправился в свой первый книжный тур с рекомендательным письмом от Томаса Кларксона, написанным 9 июля на имя преподобного Томаса Джонса, члена SEAST и главы колледжа Святой Троицы Кембриджского университета:
Дорогой сэр,
Беру на себя смелость рекомендовать вам предъявителя сего, Густава Васу, как чрезвычайно честного, рассудительного и энергичного африканца, желающего посетить Кембридж. С собой у него будет несколько экземпляров истории собственной жизни, написанной им самим, которые он намерен использовать для возмещения расходов на поездку. Не будете ли вы столь любезны, что одобрите продажу означенной истории, чем окажете услугу вашему заранее обязанному и покори, сл.
Томас Кларксон
Письмо Кларксона, безусловно, послужило для Эквиано отличной рекомендацией. Последние два года Кларксон путешествовал по Англии, собирая свидетельства против работорговли, и на протяжении ближайших нескольких лет Эквиано будет буквально и фигурально следовать по его стопам по всей Британии, свидетельствуя против этой торговли.
В 1789 году Эквиано отправился в Кембридж не только в надежде сбыть несколько книг, чтобы окупить путешествие. Он также искал среди десяти тысяч местных жителей подписчиков для второго издания автобиографии, готовившегося к печати к концу этого года. Эквиано завязывал новые знакомства и укреплял старее связи. Новые подписчики представляли в Лондоне и Кембриджшире высшие слои политического и религиозного истэблишмента: герцог Камберлендский, графиня Харрингтон, епископ Честерский, герцог Куинсберри, королевский резчик печатей и медальер Эдвард Бёрч, лорд-мэр Лондона Уильям Пикетт, глава колледжа Магдалины в Кембриджском университете преподобный Питер Пекард. Среди этих известных имен есть и будущий политический радикал Томас Харди, и дразняще таинственная миссис Хогфлеш[577]. Пекард, Джон Одли и Эдвард Инд были членами SEAST. Одли с Индом, кембриджским мелкопоместным дворянином (джентри), позже стали душеприказчиками Эквиано. Пекард писал и на тему аболиционизма, его памфлет «Не человек ли я и не брат ли твой?» вышел в 1788 году. Другой аболиционистский писатель, преподобный Эльханан Винчестер, выпустил в 1787 году «Проповедь против работорговли» и затем предложил SEAST сотню проповедей против рабства, читанных им в бытность его в Виргинии с 1774 по 1787 годы. Флотские связи Эквиано были представлены в подписном листе именами адмирала Джорджа Бальфура, под чьим командованием он служил тридцать лет назад, а также адмирала Роберта Роддэма и капитана Джеймса Норманна. Ниниан Джеффрис, штурман королевского флота, давал показания в Тайном совете и палате общин
