Universal Advertiser. И снова в качестве дистрибьютора он использовал владельца типографии, где печаталась газета. Часть книг он продал из дома еще одного члена SEAST преподобного мистера Томаса Брайанта, у которого остановился в Шеффилде.
Пока Эквиано путешествовал по Англии, складывалась его трансатлантическая репутация. Международная книготорговля привлекла к автобиографии и журнальным рецензиям на нее внимание американской публики. В 1790 году Чарльз Кроуфорд сообщал своим читателям в Филадельфии, что «Олауда Эквиано, или Густав Васа, Африканец, является даровитым человеком, как можно видеть из истории его жизни, написанной им самим и изданной в Лондоне в 1789 году. Способствуя продажам его книги, друзья гуманизма могли бы хотя бы таким образом воздать ему за раны, нанесенные человечеством».[585]
Эквиано вернулся в Лондон осенью 1790 года, когда приступила к работе вновь избранная палата общин. Он поселился у сапожника Томаса Харди и его жены Лидии в доме № 4, Тейлор’с Билдинг, Сент-Мартин’с-Лейн, где взялся за подготовку «исправленного и дополненного» третьего издания «Удивительного повествования». 1 декабря в Times появилась реклама нового издания «в виде прекрасного тома, в одну двенадцатую, на отменной бумаге, по цене четыре шиллинга, в переплете». Весьма дешево по сравнению с семью шиллингами, которые он просил когда-то за книгу без переплета! Новое издание было расширено прежде всего за счет четырех компонентов вводного паратекста. Эквиано включил в него рецензию из General Magazine за июль 1789 года, а также три представляющих и рекомендательных письма от преподобного Пекарда из Кембриджа, Томаса Уокера из Манчестера и шести именитых жителей Шеффилда. Послание Пекарда, адресованное «Председателям комитетов за отмену работорговли», вполне типично для писем, которые Эквиано возил с собой из города в город:
Джентльмены,
Разделяя ваши похвальные устремления к делу человечества и запрету работорговли, позволю себе рекомендовать вашему покровительству предъявителя сего Густава Васу, африканца, и просить вашего благосклонного содействия в распространении его книги.
В последующие два года Эквиано очень нуждался в такого рода рекомендациях. Большую часть 1791 и 1792 годов он провел в разъездах по Англии, Ирландии и Шотландии, употребляя все возможности для бесплатной саморекламы. Очевидно, он полагал, что это окажется полезнее для дела аболиционизма и его собственного финансового положения, нежели наблюдение за полемикой в парламенте. В феврале 1791 года он останавливался в Дерби, городке с одиннадцатитысячным населением. 10 февраля Derby Mercury напечатала стихотворение под названием «О рабстве и работорговле», поместив рядом с сообщением о близящихся дебатах по этому вопросу в палате общин. Редактор сопроводил стихотворение комментарием:
Взволнованные этим живым описанием ужасов рабства, отсылаем наших читателей к Повествованию о жизни Густава Васы, Африканца (написанному им самим), который прибыл в Дерби несколько дней назад, за поразительным изображением, сколь тонким, столь и безыскусным, судьбы несчастного негра, вырванного из нежных уз дружества и любви, претерпевшего страдания от соединенного гнета Тирании и Варварства и в конце концов обретшего благословенную Свободу. Его Повествование являет нам еще одно сильнейшее подтверждение прекрасных умственных способностей коренных африканцев, не оставляя наималейших оснований сомневаться в том, что, приобщившись к европейской культуре, они проявят таковые же Способности и Человечность. Работа же британского Сената (см. соседнюю страницу) подает самые обещающие надежды на то, что сия противоестественная торговля не долго еще продолжит бесчестить имя Британии.
К концу марта 1791 года он также успел посетить Ноттингем с населением двадцать пять тысяч человек и Галифакс с населением двенадцать тысяч.
В подобных книготорговых поездках такой деятельный человек, как Эквиано, неизбежно обзаводился как друзьями, так и недругами. 29 марта 1791 года Сусанна Аткинсон передала своему мужу Ло письмо для «высокочтимого» друга Эквиано, с тем чтобы он прочел его по возвращении в Галифакс. Сама же она из своего дома близ Хаддерсфилда отправлялась в Манчестер.
В письме выражалась благодарность Эквиано за подарок, который мог предложить только близкий друг: «Я весьма признательна вам за портрет – поверьте, мы ценим его чрезвычайно высоко и намерены вставить в Раму и поместить рядом с портретом нашей Семьи, который сейчас делается [семейный портрет в данный момент пишется или вставляется в раму], и я рассчитываю, что вы сможете его увидеть – он еще не сделается к следующему вашему визиту, но надеюсь, что вы увидите его в следующий визит». Однако прежде всего письмо миссис Аткинсон имело целью ободрить Эквиано в связи с пережитым дурным обращением:
С горечью узнала я, что вы пребываете в упадке духа, но не позволяйте таким пустякам ранить вас, ведь в сем преходящем и лживом Мире вам приходилось сталкиваться со множеством неблагоприятных превратностей, и мне до крайности досадно, что мы имели несчастье рекомендовать вас тому, кто не имел ни малейшего права отнестись к вам столь неуважительно, как, по-видимому, случилось в Элланде; но всем сердцем надеюсь, что излитая на вас с тех пор дружба и радушие принимавших вас сполна возместили обращение, вами претерпленное; и ведь у вас имеется и вышний друг, дарующий куда более верное утешение, нежели Смертные в сем мире, хотя истинное благословение – друзья, доставляющие утешение, в коем, уповаю, у вас никогда не будет недостатка; однако же я полагаю совершенно необходимым в нашей жизни сталкиваться с поношением, а иначе мы чрезмерно прилепимся нашими Чувствами к миру здешнему, что в конце концов окажется для нас погубительным – впрочем, тут я умолкаю, ибо вы повидали Мир куда больше, чем я, и должны, конечно, знать пределы надлежащему упованию нашему на Господа и на Человека. (354-55)
Аткинсоны были такими же пылкими друзьями аболиционизма, как и одного из наиболее известных его деятелей. Ло Аткинсон подписался на сотню экземпляров «Удивительного повествования», несомненно, для распространения среди семи тысяч жителей Хаддерсфилда.
Продажи у Эквиано шли слишком хорошо, чтобы особенно долго пребывать «в упадке духа», и он возлагал большие надежды на успех дела, служению которому посвятил себя и свою книгу. 19 апреля Leeds Mercury напечатала письмо Эквиано, адресованное ее издателю, а через него – пятидесяти трем тысячам жителей Лидса. Письмо следовало сразу за извещением о сборе пожертвований в пользу Лондонского аболиционистского общества и выражало личную благодарность Эквиано за «исключительные знаки любезности со стороны мистера Ло Аткинсона и его Семейства из Хаддерсфилда и многих Джентльменов и Дам и иных из этого города и округи, приобретших мое подлинное и удивительное Повествование». Но особенную благодарность он испытывал как представитель африканцев:
От своих угнетенных соплеменников, чья судьба вопиет о воздаянии, я желал бы высказать самые горячие слова благодарности и всем остальным здешним друзьям человечности. Да принесет этот год принятие акта, достойного Британского Сената, дабы могли вы испытать удовлетворение, взирая на завершение трудов, коим так
