от него не ускользнула. Он загнал ее в угол, на самое солнце. Теперь ей уже некуда было деваться. Поняв это, она вся съежилась.
— Нет, нет, пожалуйста… Пусти меня.
— Теперь ты моя!
Он обнял ее. Они были одни на ярко освещенной террасе, словно одни в целом свете. Он расстегнул ей кофточку… Солнце, ах, уж это солнце! Плиты на полу пылали и обжигали Алики…
Ангелос и Измини все время стояли рядом, не сводя глаз со ставни. Они не обменялись даже взглядом. Вдруг они почувствовали, что им нечем дышать и что капельки пота, стекая с их лбов, смешиваются вместе, так тесно они прижимались друг к другу.
После того как Евтихис отпустил Алики, она несколько минут не двигалась и лежала на полу, закрыв глаза. Потом она расплакалась.
— Что с тобой, моя куколка? — спросил Евтихис.
— А ты будешь меня любить?
— Из-за этого ты убиваешься? Разве найдешь девочку красивее тебя?
Он пригладил волосы, сказал ей «до свиданья» и не спеша, уверенно стал спускаться по лестнице. Алики сидела, сжавшись, в углу, окутанная раскаленной тишиной. Крупные слезы сбегали по ее щекам и тут же высыхали на солнце. Она одернула платье и на какое-то мгновение словно оцепенела.
Измини и Ангелос боялись пошевельнуться, посмотреть друг на друга. Железный венец мучеников сдавливал им виски. Губы пересохли, невыносимо резало глаза, устремленные в одну точку. Когда Алики наконец ушла, Измини опустилась на старый сундук и, повернувшись спиной к Ангелосу, положила голову на спинку сломанного стула. Они не знали, сколько времени прошло так. Ангелос продолжал стоять у оконца. Дверь тихо отворилась, и перед щелью в ставне промелькнула уходящая Измини. Она постепенно скрывалась из виду, спускаясь со ступеньки на ступеньку.
На другой день к вечеру Измини отправилась в Холаргос. Гора Имиттос казалась фиолетовой, Афины отдыхали в этот лазурный час, от тихого домика за зеленой оградой веяло покоем.
— Все готово, я жду вас, — сказала тетка Вангелии.
Она вымыла окна, двери, навела порядок во дворе и на веранде, полила цветы.
Проходя по комнатам, Измини с трудом сдерживала слезы. Она вышла в сад, полюбовалась на цветы, потом посидела немного на веранде. «Почему он не хочет? Здесь так спокойно, он отдохнет немного, и голова у него прояснится».
— Когда вы переедете? — спросила тетка Вангелии.
— Через несколько дней, — ответила Измини. — Ничего, если мы задержимся?
— Не задерживайтесь особенно… Я хочу уехать на Самос…
— Мы переедем, должны переехать… непременно.
Измини вернулась домой. Куда еще ей было идти? Она опять сидела на винтовой лестнице, словно в ожидании чего-то. Это уже вошло у нее в привычку. Что еще она делала в течение многих лет? Ткацкие станки стучали не переставая, Евтихис перетаскивал тюки, сброшенные с машины на тротуар. Во дворе появилась Алики и стала пунцово-красной при виде Евтихиса. Не поворачивая головы, она прошла совсем близко от него, а он сделал вид, что не заметил ее.
Андонис с Вангелией возвратились домой поздно, когда машины в мастерской уже молчали. Андонис сказал Измини, что она ему нужна, и попросил ее зайти к ним в комнату. Там он дал ей большой рулон бумаги и конверт; она даже растерялась от неожиданности. Вчера она не успела поговорить с Ангелосом да и не думала, что Андонис так поспешит.
— Это проект большого здания, — начал он. — Пусть Ангелос сделает статические расчеты, все данные в этом конверте. Инженер сначала колебался, но я буквально вырвал проект у него из рук. Попроси Ангелоса поторопиться. Пусть сделает как можно быстрей. У него ведь есть время?
— Да, времени у него хоть отбавляй, — сказала Измини.
— Он получит у инженера и другую работу. Я хочу, видишь ли, избавить моего приятеля Рапаса от кропотливых расчетов, у него дел и без того хватает. А для Ангелоса это не составит труда. Передай ему привет и скажи, что я его не забываю.
— Хорошо, — едва слышно проговорила Измини.
Ночью, когда все уже спали, она бесшумно поднялась на террасу и тихо постучала в дверь чулана.
— Это я, — прошептала она, чтобы не испугать его.
Ключ повернулся, и Измини, приоткрыв дверь, остановилась на пороге. Она отдала Ангелосу рулон и конверт.
— Это проект здания. Инженер, приятель Андониса, просит тебя сделать статические расчеты…
— Он знает, что я здесь? — встревожился Ангелос.
— Нет, успокойся, никто не знает… Андонис сказал, что работа очень спешная…
Закрывая дверь, она задержалась на минуту и спросила:
— Ты обдумал тот вопрос?
— Нет еще… Не настаивай, Измини.
— До завтра ты должен решить. Иначе…
Дверь с шумом захлопнулась, и Измини исчезла.
Следующей ночью Измини два раза зажгла и погасила свет на кухне. Вскоре на веревке медленно спустился кувшин. Там была и записка. «Поблагодари Андониса за его подарок». Измини поставила в корзину кувшин, наполненный водой, положила пакет с хлебом и прочей едой, а затем записку, заготовленную еще с вечера: «Сообщи мне, что ты решил».
Корзина, привязанная к веревке, поехала наверх. Измини ждала ответа. Его долго не было. Потом веревка медленно, нерешительно опустилась. В записке стояло: «Я еще не готов. Дай мне немного времени».
Измини оторвала клочок оберточной бумаги и написала: «Отвечай немедленно. Да или нет?» Дрожащей рукой прикрепила она его к веревке и три раза дернула за нее — сигнал, что все готово, можно тянуть.
На этот раз она ждала очень долго. Стояла гнетущая тишина.
Веревка, мотаясь из стороны в сторону, опустилась по стене, точно слепой щенок, ползущий наугад. «Я не могу. Пойми меня. Позже».
Тогда Измини, сжав зубы, не дыша, написала: «Все. Уходи». Она привязала записку к веревке и сразу погасила свет.
Необходимая предпосылка всякой удачи — не отступать от намеченной цели. Он имеет теперь дело с многими людьми, ему приходится бывать в роскошных ресторанах, солидных конторах. Он немного успокоился, потому что дела в ткацкой мастерской идут хорошо, и Спирос доволен. Заказы выполняются в срок, и поэтому его векселя пока еще не опротестованы. Спирос заверяет его в своей дружбе, Рапас старается не отпускать его от себя, Лукис обращается к нему за советами по поводу своих новых замыслов. Великая истина: чужой труд — источник наживы. Если ты стремишься создать что-нибудь своими руками, значит, находишься на низшей ступени — ведь кругом столько людей, готовых выполнить для тебя любую работу. «Мой портфель набит идеями, у меня неутомимые ноги и зоркий глаз. Когда-нибудь я взломаю дверь удачи». Ему хочется закричать посреди площади Омония: «Ваши деньги не имеют для меня никакой ценности. Они лишь
