Дума предъявила правительству запрос, при обсуждении которого Винавер, в качестве члена Думы, произнес блестящую, горячую речь, в которой он сказал:
«...Были пущены в ход средства, которых никогда и нигде в мире не применяла власть, именующая себя государственной. Во всей истории культурного человечества вы не найдете страны, в которой власть дерзнула бы сказать: я, призванная охранять жизнь, спокойствие и порядок, — я, виновная даже если только бездействую, не охраняю жизни граждан, когда на нее посягают другие, — я сама сделаю эту жизнь граждан орудием, я принесу ее в жертву для торжества моих политических замыслов, — и сделаю не открыто, а тайно, крадучись, — вложу нож в руки одних граждан и сделаю их убийцами других, моих же граждан! Да разве вы не видите, что вы или ваши предшественники сделали взаимное уничтожение граждан нормальным средством политической борьбы?»
Винавер привел цитаты из донесения по начальству государственного чиновника ротмистра Будаговского, распространявшего среди населения воззвания, призывавшие образовывать дружины, вооружаться вилами и косами и подняться против евреев и революционеров:
«...B деле борьбы с революционным движением», писал Будаговский по начальству, «эти распространяемые мною в значительном количестве воззвания окажут существенную пользу. ...Я убежден, что эти воззвания благотворно повлияют на крестьян и удержат их от насилий над помещиками». «И этот государственный чиновник, — воскликнул Винавер, — не только распространяет, но и доводит до сведения начальства, вероятно, зная, что осуществляет нечто желательное наверху. Приведенные цитаты не частная дружеская переписка, не политическая исповедь, это — бумага за номером, писанная по начальству и попавшая в надлежащие руки».
А люди, это донесение получившие и стоящие во главе управления, «знали, что подведомственные им чины разбрасывают прокламации, возбуждают одну часть населения против другой, заражают воздух ядом убийства, и, зная все это, молчали». «Власть может и должна», — продолжал Винавер, — «охранять жизнь и спокойствие граждан. Но для этого она прежде всего не должна колебать свои собственные нравственные устои. А вы вырвали с корнем эти устои, потворствуя преступлению, как орудию власти; это орудие развратило тех, кто еще не был в конец развращен. ...Далее, вы разрушили устои твердой власти потому, что вам нужно было создать почву бесправия. Там, где приходится управлять путем восстановления граждан против граждан, нужно ослабить одних, чтобы легче выставлять их под нож других. И вы это сделали мастерски. Вы разводили в течение 20 лет и продолжаете разводить теперь эти бациллы бесправия, ими кишит уже воздух всей России. В этой гнилой атмосфере рождаются те ужасы, смысл которых так страшен для нас и так чужд вам... Тот порядок управления, который вы поддерживаете, не есть проявление власти твердой и сильной: имя ему — анархия».
Кроме адвокатской и политической работы на пользу еврейского народа Винавер принимал участие в «Обществе для распространения просвещения между евреями в России», возглавлял Еврейское историко-этнографическое общество, собиравшее материалы по истории русских евреев, участвовал в русско-еврейском журнале «Восход», председательствовал на съезде еврейских общественных деятелей в Вильне в марте 1905 г., на котором был учрежден внепартийный «Союз полноправия еврейского народа в России», в деятельности которого он принимал живейшее участие.
Наряду с адвокатским дарованием у Винавера был также недюжинный литературный талант, способность увлекательно излагать сухие, узкопрофессиональные вопросы. Он обладал даром обобщения и от обсуждения индивидуальных положений неизменно восходил к общим выводам. В его уме синтетически сливались формальная логика со здравым смыслом.
В противоположность Пассоверу, Винавер много писал. Его перу принадлежит ряд научных и литературных монографий и статей, один перечень которых занимает 8 печатных страниц большого формата.
Значительную часть своей жизни Винавер посвятил политической деятельности. Он был одним из основателей конституционно-демократической партии («к.-д.») и членом ее центрального комитета. Член Первой Государственной Думы по С.-Петербургу, Винавер был одним из главных руководителей кадетской фракции Думы. Он был в числе подписавших Выборгское воззвание, отсидел за это три месяца в Крестах и был лишен права быть выбранным в последующие Думы. Это, однако, не помешало ему принимать активное участие в работах центрального комитета и съездов партии. Он также был избран в Учредительное собрание по гор. Петрограду.
После разгона Учредительного собрания он уехал на юг России, где принимал участие в борьбе с большевиками и был назначен министром внешних сношений Крымского краевого правительства.
В 1919 г. Винавер покинул Россию и поселился в Париже. Свою политическую деятельность он продолжал и в изгнании: в 1920 г. основал вместе с Милюковым демократическую группу «к.-д.» и в 1921 г. участвовал в учреждении «Совещания членов Учредительного собрания».
В Париже он возобновил также адвокатскую деятельность в качестве консультанта и научную работу: читал систематический курс гражданского права в русском университете при Сорбонне.
В 1923 г. он начал редактировать литературный журнал «Звено».
Сердечная болезнь унесла его в могилу 10 октября 1926 года.
Адвокат, ученый, политик, литератор, Винавер во всех эти областях проявлял чрезвычайные способности, высокий ум, обширные знания и большое ораторское дарование. Он принадлежал к тем немногим избранным, талантливость которых проявляется на любом поприще, на каком бы ни протекала их деятельность, и у которых различные дарования гармонически сплетаются в одно творческое целое.
Но все же интересно поставить вопрос, в какой области своей деятельности Винавер больше всего отличился. Сам он, по свидетельству М. Л. Кантора, говорил, что в жизни у него было три интереса: адвокатура, политика и литература, и что волею судьбы он лучшие свои силы отдал первой, тогда как всего больше влекла его к себе последняя. Быть может это и так. По вкусу ближе всего была ему литература, но прославила его адвокатура. Только в ней достиг он вершин и занял одно из первых мест великого мастера адвокатского дела. А его писательский талант дал ему возможность запечатлеть на бумаге свои мысли.
В противоположность Пассоверу, Винавер «не весь умер» и не только осталась по нем неизгладимая память в сердцах его современников, но влияние его скажется и на грядущих поколениях юристов.
Г. Б. СЛИОЗБЕРГ
Генрих Борисович Слиозберг был «не только вождем своего народа, но и его слугой. И, мне кажется, вот этим именно он должен гордиться больше всего. Сказано: сын, снимающий сапоги с ног усталого отца, будет благословен во веки веков. Благословенно будет и имя Генриха Борисовича. Из тысяч мелких дел сложился памятник, равного которому нет ни по величине, ни по красоте, ни по рекам крови и слез, которыми он спаян».
* *
