побегу».
Больше Алешка не показывался с газетами на улицу. И вот если бы не Антропов, хоть с голоду помирай тогда.
Ни мать, ни Лена никогда Антропова не знали, даже фамилии не слышали его. Пришел он как свой, заботливо начал расспрашивать про житейские дела. О себе сказал только, что он приятель Михайлы и что принес старый долг.
— Надо было мне давно с ним расплатиться, — сказал он, оставляя двести рублей.
Месяца через полтора опять пришел Антропов и опять принес двести рублей.
— Только об этом никому, нигде… — предупредил он строго.
Третий раз Антропов пришел не с деньгами.
— На службу можно Лене поступить. Только в село придется ехать.
Службе Лена обрадовалась больше, чем деньгам.
И вот приехала она в Ардаши. Приехала счетоводом в потребительскую лавку, потом приняла и писарство. Аккуратно каждый месяц посылала домой деньги.
— Лена, ты спишь? — тихо спросил Алешка.
— Нет, — ответила Лена. Алешка опять повернулся к ней.
— А тятька свою настоящую фамилию переменил, чтобы нас в городе не взяли в заложники, — сказал Алешка. — Я тоже теперь возьму его фамилию — Отесов Алексей…
— Тише ты, — перебила Лена, — там же все слыхать, — показала она на дверь к хозяевам.
— И чего ты боишься? — злобно сказал Алешка. — Кругом партизаны тут, а ты…
— Ну, тихо! — строго сказала Лена. — Спи давай!
Минутку полежал Алешка молча. Потом заговорила сама Лена:
— Денег-то хватало вам?
— С лишко́м хватало, — сказал Алешка. — Только мама об тебе все плачет… В каждое утро одно и то же: как она там одна, да у чужих…
— Ну, давай спать, — сказала Лена и заворочалась на кровати.
Алешку и так уж тянуло ко сну. Заснул Алешка, сразу стал он не Алешка, а командующий партизанским отрядом — Отесов. Хоть отряд его из ребят-ровесников, но вооружены все не хуже взрослых партизан. Только вместо винтовок у ребят револьверы. И хорошо, легко с револьверами ребятам. Алешку теперь ребята зовут не Алешкой и не Будариным, а прямо «товарищ Отесов». Быстрые под ребятами кони, но у командира всем коням конь: высоко несет голову на выгнутой шее, бьет копытами землю.
Несется Алешка впереди всех, на скаку оборачивается назад, команду подает: «Шашки вон!»
Сверкают на солнышке стальные сабли — много их, не сосчитать. И ничего не страшно Алешке, хоть и большие солдаты воюют против них.
«Вперед, вперед!» — кричит Алешка, еле удерживаясь на коне.
И вот отряд его врезался в гущу беляков, молодцы его рубят со всего плеча направо и налево. Налетают и на Алешку солдаты-беляки, но Алешку ни пуля, ни сабля не берет. Алешка сам диву дается: его рубят, а ему вовсе и не больно.
«Хлеще, ребята!» — командует Алешка.
Тут дернул его кто-то за плечо. Проснулся Алешка.
Рядом стояла Лена.
— Ты болен… что ль? Бился сейчас.
— Брось ты, — весело сказал Алешка, — это я с беляками дрался во сне… Вон как вспотел.
Вдруг Лена отскочила от Алешки. На носках подошла к окну, уставилась в темень. Алешка тоже ясно расслышал шаги за окном.
— Кто там? — спросил он. Лена откинулась от окна.
— Монах какой-то, — прошептала она.
Вскоре послышался скрип калитки, собачий лай во дворе. Потом торкнула дверь в сенки. Опять шаги…
— Кто такой? — послышался голос хозяина за дверью.
— Я… отец Никандр, — пролепетал гость. — Не по воле своей тревожу, Иван Николаевич.
Лена и Алешка замерли, навострили уши.
— Разбойники пришли, — еле переводя дух, выпалил поп, — в окно я…
— Отесовцы? — сразу встревожился Морозов.
— Они, разбойники! — возопил отец Никандр.
По голосу понять — здорово напуган поп.
— Семью на произвол оставил… Разбойники в дверь стучат, а я в окно юркнул.
— Тихо, отче, — послышался вкрадчивый голос Морозова, — мешкать-то неколи…
— Сокрыться бы, — лепетал поп, — сокрыться…
— Надо обсоветовать, — сказал хозяин, — на гумно доведется пока что. Могут и сюда прийти… На-кась полушубок, отче… В подряске того, зябко…
Поп и хозяин вышли из дома. Алешка вскочил с постели, подошел к Лене. И на ухо проговорил радостно:
— Ну что я говорил? А? Отесовцы-то в селе! Нагнали попу жару. А ты трусишь!
Алешка стал одеваться.
— Ты куда? — забеспокоилась Лена.
— Пойду разыщу партизан… про тятьку надо же узнать у них.
Силой удержала Лена брата и кое-как уложила его обратно в постель.
Глава XI
Трапезник ардашевской церкви Еким Рукосуев аккуратно исполнял свою должность. Без поповского указа, по солнцу угадывал он, когда звонить к заутрене, когда благовестить к обедне.
В троицын день рано поутру поднялся он и заторопился на колокольню. Ловко приладил Еким к благовестному колоколу доску, чтобы можно было звонить ногой.
Старый звонарь Еким, знает порядок.
Сначала дал три редких удара.
«Бо-о-ом! Бом! Бом!» — полилось во все стороны.
С крыши церкви взлетели голуби, закружились вокруг колокольни.
Порядок в звоне такой: после трех редких ударов долби потом часто, долби, пока не покажется из своего дома поп. А вышел поп — начинай трезвонить.
«Бом-бом-бом!» — отбивал Еким двухпудовым языком о край колокола.
Силен большой колокол ардашевской церкви — верст на семь слыхать кругом. А по реке — так на все десять верст идет благовест.
Деревень ардашевского прихода до дюжины наберется. В большие праздники, точно на ярмарку, съезжаются в Ардаши богомольцы.
Хорошо видать Екиму кругом села с колокольной вышины.
Вон на гнедом жеребце подкатывает к поскотине мазаловский богатей Никита Ушанов. Чинно, аккуратно сидит он в ходке рядом с супругой. Вожжи в руках что цветной кушак.
А вон позади него перовский богатей Платон Шевердин. У Платона жеребец сивый и сбруя вся в медных бляхах.
А тут с закатной стороны пешком плетутся сошинские бабы и старушки.
Как всегда на троицу, народу будет много — доход церкви.
Ногу сменил Екимка, стал благовестить правой. А чтобы перебоя не было в звоне, ногу менял он по команде: «Кру-гом!»
Теперь видать Екиму и свое село хорошо. Вся улица как на ладони.
Что-то рано поднялись сегодня ардашевцы. Непонятно Екиму — почему бы это? Ведь любят мужики по праздникам баловать себя сном. Другой старается за неделю наверстать. А сегодня в такую рань улица полна народом.
С курского края большим толпищем шли мужики. Верховодом, видать, Елисей Бастрыков.
Шел Елисей впереди всех, широко размахивал руками.
«Опять что-то заканителил, — подумал Еким, — бунт подымает… Оба они, Бастрыковы, канительные, что Елисей, что брательник его Иван».
Прославился Елисей Бастрыков скандалом против отца Никандра.
Когда Советская власть дошла до Ардашей, Елисей Бастрыков составил из ребят-фронтовиков «комитет».
И вздумал в то время отец Никандр с амвона совращать прихожан против власти.
Елисей как раз был в церкви. Не
