Н-н-н-н-
— Ты называешь меня лжецом, слизняк-заика?
Рейаст посмотрел на свою вареную говядину. И энергично кивнул.
Пораженный, Джервик протянул руку и ткнул Рейаста лицом в еду. Нипс
взорвался. Он вскочил со скамейки и трижды ударил Джервика, прежде чем тот
понял, что происходит. Оправившись от шока, он поднял Нипса одной рукой, ударил его по обеим щекам и швырнул через стол. Нипс вскочил на ноги и хотел
снова броситься на Джервика, но другие мальчики удержали его. Для этого им
потребовались все их силы.
Несколько часов спустя, успокоившись, Нипс соединил слова Джервика с
некоторой собственной информацией. Его день начался с отвратительной работы.
Мусоропровод, по которому с камбуза в море выносились зола, кости и другие
отходы, оказался заблокирован. Мистер Теггац приказал Нипсу, как самому
маленькому человеку на борту, залезть внутрь с поршнем и решить проблему. И
что нашел Нипс? Крысы! Десятки дохлых крыс! И умерли не от болезней или
ловушек, а от отрубленных голов и вспоротых животов. Самое странное, что они
были завернуты в парусину. Выглядело так, как если бы кто-то прокрался на
камбуз и потихоньку столкнул весь сверток в желоб.
Убитые крысы из комнаты холстов: что там происходило? Могло ли это иметь
какое-то отношение к тем секретам, которыми Пазел не хотел поделиться?
211
-
212-
Пазел! подумал Нипс. Неужели ты не смог придержать свой чертов язык?
Что с тобой теперь стало? И что станет с остальными из нас?
Легко сказать, что стало с Пазелом: его отвели в кабинет начальника порта и
официально вычеркнули из Реестра Имперских Мальчиков. Процесс занял около
трех минут, и на этом его морская карьера закончилась. Никого это не взволновало; они даже бровью не повели. Смолбоев постоянно выбрасывали с кораблей.
— Извини за синяки, приятель, — сказали охранники с « Чатранда», торопливо удаляясь под дождь. — Просто делаем свою работу.
— Не имеет значения, — сказал Пазел.
Он помедлил в тепле портового офиса, глядя в окно на Утурфе́. Моряки
говорили, что это самый влажный город на Нелу Перен. Дождь шел круглый год, за
исключением глубокой зимы, когда он превращался в сильный мокрый снег. Там
были каналы и открытые ливневые стоки, по которым вода вечно устремлялась в
море, и сотни маленьких пешеходных мостиков с шатающимися камнями и без
перил. В унылой местности вокруг города жили только дикие кошки и серные
собаки, поэтому Утурфе́ выращивал свою пищу в резервуарах для дождевой воды: озерную водоросль, грязевую редьку, улиток. Будут ли его сегодняшним ужином
улитки?
Он вздохнул и вышел под дождь. Но дверь еще не закрылась за ним, когда он
увидел нежеланное лицо: мистер Свеллоуз ждал его под навесом. От боцмана, как
всегда, несло спиртным.
— Вот ты где, Паткендл! — сказал он. — Время начать новую жизнь, а?
— Где мистер Фиффенгурт? — спросил Пазел, игнорируя улыбку боцмана. Он
понятия не имел, почему Свеллоуз оказался здесь, но сомневался, что причина
может быть хорошей.
Свеллоуз ткнул большим пальцем в сторону проспекта.
— Все еще в больнице, с бедным мистером Герцилом и командором Наганом.
— Я должен догнать их, — сказал Пазел. — Ну, до свидания, мистер Свеллоуз.
— Мгновение! — Свеллоуз положил мокрую руку ему на плечо. — Послушай: я знаю, что обращался с тобой не шибко ласково. Но я не хотел ничего плохого.
Видишь ли, я сам начинал как смолбой.
— О, — сказал Пазел, отклоняясь от руки боцмана.
— Тебе понадобятся деньги, чтобы держаться на плаву, пока ты не найдешь
работу.
— Мои приятели собрали небольшую сумму, — сказал Пазел. — Они дали мне
восемь золотых.
— Восемь! — прогремел Свеллоуз, и на мгновение он казался почти
возмущенным. Затем, понизив голос, он сказал: — Черт побери, почему бы и нет —
даже для ормали? Ну, вот еще чуток.
Он достал кошелек, отсчитал восемь золотых сиклей, мгновение поколебался, затем бросил их в руку Пазелу.
212
-
213-
Пазел просто уставился на монеты. Восемь золотых сиклей были значительной
суммой — на них Пазел мог безбедно прожить неделю.
— Почему, сэр? — спросил он наконец.
Боцман посмотрел на него без тени улыбки. Наконец он сказал:
— Когда я был в твоем возрасте, кое-кто сделал для мя то, что я делаю для тя
сейчас. Поклялся, чо никогда не забуду.
Он протянул руку. Все еще испытывая неловкость, Пазел пожал ее.
— Не трать бабки впустую, — сказал Свеллоуз. — Уважай их. Храни их!
— Но я даже не знаю, где буду спать, — признался Пазел.
— О, эт непросто, — сказал Свеллоуз. — Утурфе́ — город ворюг.
Единственное честное место — гостиница на Блэкуэлл-стрит. Это место
