и отлично знала, куда стоит бить. Но и я успел кое-чему научиться. Как минимум – предсказывать удары.
– Я знаю об этом, миледи, поэтому сделаю все, чтобы не допустить ошибки. Не ради себя, но ради других я не ошибусь. А в противном случае первым же поплачусь за это.
– Твоя жертвенность достойна избранного. Но знай, мальчик, за свою правду я тоже готова платить.
Платить, но не каяться. Наверно, это тоже что-то вроде семейной черты.
– Тогда, полагаю, нам не удастся переубедить друг друга? – спросил я. Сердце в груди стучало на удивление медленно, совсем спокойно, хотя мне казалось, что я был крайне близок к смерти всего минуту назад.
– Думаю, так и есть, – кивнула Леди Йарн, на мгновение прикрывая глаза. Ощущение неприятного холода на шее исчезло. – Но ты хорошо говоришь и быстро думаешь. Не будь ты ручной птицей Сторградского Лорда, я бы позвала тебя к себе. Но я уважаю твою преданность. Так что ты убедил меня как минимум выпустить вас из замка.
То есть она до этого не планировала, да? Даже захотелось поднять голову, чтобы проверить, не подвешен ли над ней меч.
– Благодарю вас, миледи, – получилось у меня действительно искренне.
Остальная часть ужина прошла так же напряженно. Леди Йарн закидывала меня вопросами о двух мирах сразу, пытаясь, видимо, подловить на лжи. Время от времени Сивиз отвлекал ее внимание на себя, сбивая ее с мысли и давая мне время подышать. Удивительно, что Леди Йарн сдержалась и не метнула в него ножом. Но вот я был ему искренне благодарен.
Пару раз в разговор вступала даже Сейлан, стараясь ненавязчиво перевести тему. Получалось у нее не очень, но это было неожиданно мило с ее стороны. Только Лорд Урадернский так больше и не подал голос. И вот его мне было действительно жаль.
Когда все закончилось, я чувствовал себя выпотрошенным. Леди Йарн словно выпила всю мою энергию вместе с вином. На ужине я не съел практически ничего, но чувства голода не было. Я в принципе уже ничего не чувствовал, кроме сильнейшего желания спать. Удивительно, как я из зала вообще вышел.
Думал, меня оттуда вынесут. Вперед ногами, да.
– Неплохая вышла дуэль, – улыбнулся мне Сивиз, вслед за мной выйдя из зала. Вид у него тоже был не самый бодрый. – Я думал, моя мать тебя съест, но ты, оказывается, не так прост.
– Иногда я тоже умею выпускать когти, – усмехнулся я. – Но вообще-то я пацифист.
– Все мы пацифисты, пока кто-то не нападает на нас с мечом. – Было в этой фразе что-то обреченное, что-то, с чем я не мог спорить. – Но ты правда хорошо держался.
Я благодарно кивнул.
Вот так мы с Сивизом Стормланном перешли на ты.
* * *
Сейлан отстукивала неровный ритм каблуком по паркету, а пальцами вцепилась в подлокотник дивана. Сегодняшней ночью, как и три ночи до этого, она вряд ли сомкнет глаза. Вряд ли даже дойдет до постели. Все равно ее там никто не ждет.
Она прекрасно знала, что муж изменяет ей с одной из фрейлин, но Сейлан было все равно. Она великодушно делала вид, что ничего не замечает, позволяя Эсуджениусу хоть здесь считать себя победителем. Сейлан в принципе много чего знала и про своих фрейлин, и про мужа. Все же она была Стормланн, а значит, не дурой, как бы другим ни хотелось видеть ее таковой.
– Как все прошло? – осторожно спросила Лейси.
– Как обычно, – выдохнула Сейлан, – Сивиз был невыносим, мама злилась, отец от этого страдал.
Так проходил любой их семейный ужин последние лет десять. Обычно после Сейлан не чувствовала ничего, кроме злости на Сивиза. Но сегодня она попробовала отстраниться и посмотреть на свою семью как бы чужими глазами. Теперь ей хотелось разрыдаться.
– А избранный? – Голос Лейси стал еще тише, словно они говорили о чем-то запретном.
– Держался весьма достойно. Хотя я думала, в конце ужина мама все же вырежет ему сердце, – усмехнулась Сейлан и осеклась.
Она впервые сказала что-то такое о матери. Посмеялась над ней, почти упрекнула в излишней жесткости. Подобные фразочки были характерны для Сивиза, но не для нее. Лейси сделала вид, что ничего не заметила. Все же она была крайне понятливой и очень тактичной.
– Вы… вы выглядите грустной, миледи, – все же сказала она после недолгого молчания, – могу я что-нибудь сделать для вас?
Сейлан понятия не имела, что бы могло помочь ей сейчас. Кажется, она всю жизнь не имела об этом понятия.
– Просто посиди со мной.
Щеки Лейси мгновенно вспыхнули. Но она одернула свое скучное платье горничной и, несмотря на смущение, довольно уверенно села рядом. Сейлан положила голову ей на плечо и замерла в приятном ощущении чужого тепла. Она все еще думала об ужине. О словах избранного. О том, говорил ли он искренне или просто притворялся. О словах матери. О том, что нести правду людям – это неплохо, но действительно ли она права? Этим вопросом Сейлан тоже задавалась впервые в жизни, и ей было от этого страшно.
– Вы очень боитесь своей матери, миледи? – неожиданно спросила Лейси, но тут же сбивчиво продолжила: – То есть я не это хотела сказать… я…
– Ты права, – ответила Сейлан, едва успев задуматься. – Я боюсь. Но не того, что она ударит меня, а того, что разочаруется. Вдруг я не окажусь ее достойна.
– А что если она окажется недостойна вас? – Дыхание Лейси шевелило волосы на макушке Сейлан. Ее голос вдруг обрел ту уверенную силу, которой Сейлан давно не слышала.
– Разве такое возможно?
– Если возможна гибель мира, то и все остальное – тоже. – Лейси сжала ее руку.
– У обоих моих детей какое-то странное пристрастие к прислуге.
Сейлан и Лейси отпрянули друг от друга, как только услышали звук шагов матери, но она все равно успела заметить. Не стоило так ослаблять бдительность, ведь в этом замке не было двери, которая не распахнулась бы перед здешней хозяйкой.
– Ты все не так поняла, – попыталась оправдаться Сейлан. Она чувствовала себя так, будто ее застали за чем-то непристойным.
– Мне без разницы, милая, – отмахнулась мама, – лишь бы это не вредило твоему браку.
Сейлан подумала, что ее браку вредит лишь само существование этого брака.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказала мама, занимая место напротив нее, – а ты кыш-кыш отсюда.
Она несколько раз махнула рукой в сторону Лейси, и та, теперь резко побледневшая, все же бросила вопросительный взгляд на Сейлан и лишь после короткого кивка исчезла. Маме представление не понравилось,
