Вздыхаю и возвращаю ей карточку.
— С тебя — сенсация. С меня — информирование «ТайлерКорп» о том, что «Пятый» будет представлять Кайя Вейбер.
Ящик стола щелкает, закрываясь и «проглатывая» приглашение. Но теперь я знаю, что оно там, и сидеть спокойно больше не получается; ерзаю.
— Сенсация у тебя в кармане, — обещаю на полном серьезе.
Горы сверну, но добуду ей то, чем поперхнется вся Вселенная. Знала бы, что на кону, запытала бы Джека Рассела до смерти, но выбила бы из него договор о сотрудничестве с каналом.
— Я надеюсь, — сдержанно кивает Карла и, кажется, теряет ко мне всякий интерес, запуская компьютер. Над ее столом всплывает и разворачивается огромный голографический экран, который почти полностью закрывает мне обзор на саму Карлу.
Ясно, я еще в немилости.
Покладисто встаю и направляюсь к двери, но останавливаюсь, вдруг вспомнив, о чем забыла спросить; оборачиваюсь.
— Карла, а к чему этот балаган со сканерами и галстуками у охраны?
Экран отлетает в сторону, повинуясь взмаху властной руки.
— Прости, «балаган»? — переспрашивает таким тоном, будто я назвала балет Жоржа Ферро бешеными плясками.
— Изменение протокола безопасности, — перефразирую. Желание убивать в глазах шефа становится чуть менее очевидным. — В здание кто-то проник?
Воображение тут же рисует попытку теракта, или покушения на кого-то из правления, или на приглашенного гостя. Даже жаль, что в гонке за Дерро я пропустила все самое интересное.
Но Карла лишь отмахивается.
— Направь фантазию в нужное русло. Это смена имиджа, не более.
Заинтересованно и поощрительно приподнимаю брови, и Карла снисходит до более подробного объяснения:
— Наш канал недавно снял художественный фильм. А перед премьерой понадобится еще снять и фильм о фильме. Продюсер рекомендовал привести нормы безопасности к общепринятому стандарту.
Внутренне сдуваюсь, как воздушный шар. Фи, банальщина, фильм о фильме. А я-то думала…
— Кайя, — окликает меня Карла, уже вновь невидимая за возвращенным на место голоэкраном.
— М-м?
— Будь добра, поди-ка вон.
В подобной фразе из уст Карлы Рейверин нет ничего сверхъестественного, но она вдруг почти полностью повторяет слова альфакритского камикадзе. Как сейчас слышу его издевательское: «Сделайте милость, идите вон». Так что вылетаю из кабинета начальства, едва не рыча от злости.
Следящая за мной Кло довольно ухмыляется, полагая, что я бушую из-за обиды на шефа.
Показываю ей средний палец и, громко стуча каблуками, покидаю приемную.
Нужна сенсация — будет вам сенсация!
Глава 9
В десять лет больше всего на свете я мечтала о собаке. Но папа был непреклонен, а заодно очень доходчиво объяснил: мечты — для слабаков. Мы, Коллинзы, не мечтаем, мы ставим перед собой цели.
Я больше не Коллинз, но ставить перед собой цели научилась.
Так в тринадцать, после смерти мамы, я дала себе слово пойти по ее стопам, и моей главной целью стало поступить на журфак.
Затем была цель получить диплом с отличием. Цель — очаровать Карлу Рейверин и убедить ее взять меня к себе на работу хотя бы на должность курьера. Цель — подняться по карьерной лестнице. Цель — получить собственную программу. Цель — обойти других номинантов и взять престижную премию.
Цели большие и маленькие, энергозатратные и быстродостижимые.
И почти невозможные — как попасть на пресс-конференцию в «ТайлерКорп».
Чего я только ни делала за последние пять лет, чтобы получить то самое заветное приглашение с золотистым тиснением, которое теперь покоится в столе в кабинете Карлы! Льстила и втиралась в доверие, упрашивала и подкупала, трижды летала на Лондор и лично оббивала пороги главного офиса «ТК». Но итог и ответ всегда был один: приглашенные выбираются рэндомно, а список участников конференции тщательно сверяется. Так что перекупить чужую карточку-пропуск нет никаких шансов.
А иначе к легендарной семье Тайлеров не подобраться, я проверяла. Там охрана круче, чем у нашего президента, — врасплох не застанешь. А сами члены семьи принципиально не общаются с прессой и не страдают излишней доверчивостью к незнакомцам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пару лет назад прошел слух, что Сидни Шлок из «Нашей реальности» решила всех обхитрить и, прилетев на Лондор инкогнито, попыталась устроиться к Тайлерам уборщицей или поварихой (кто там знает ее таланты).
Так где теперь эта Сидни? Ее шоу на «Реальности» закрыто уже больше года, а руководство категорически отказывается комментировать данную ситуацию.
Любители драмы, ясное дело, уже похоронили дурочку Сидни и поплакали на ее воображаемой могиле. Но лично я даже не сомневаюсь: если кто тогда и скончался, то это и без того не слишком удачная карьера выскочки Шлок.
Отчим Александра Тайлера — глава Центральной службы безопасности планеты. И сдается мне, что, захоти он, никто из нас даже не узнал бы о визите Сидни на Лондор — убрали бы ее тихо и по-быстрому. А раз есть след, значит, где-то есть и сама Сид — все просто.
С по-настоящему сильным противником нужно играть честно. И я попаду в «ТК», чего бы мне это ни стоило. Тоже тихо и красиво — по правилам. А для этого мне нужно получить присланное нашему каналу приглашение.
Разгулявшееся воображение тут же рисует, как я крадусь по коридорам двухсот четвертого этажа «Пятого», нарядившись в черное обтягивающее трико и балаклаву… Получить легально, я сказала!
Раздраженно машу перед лицом руками, развеивая видение, и продолжаю вышагивать по своей гостиной в попытках придумать нечто сногсшибательное, что принесет мне славу, успех и премию и наверняка обеспечит билетом на Лондор. Ха-ха, всего-то, да? Сущие мелочи!
С психа сдергиваю с ноги пушистый розовый тапок с меховым помпоном на носу и швыряю его в стену. Тапочек легкий, но по закону подлости попадаю прямехонько в фоторамку, которая, качнувшись то в одну, то в другую сторону, с грохотом падает вниз. Осколки по всему полу.
Закатываю глаза и галопом мчусь в ванную.
После такого денька мне непременно нужна ванна с пенкой.
И вино. Вино, да.
* * *
Когда уже за полночь мой бестолковый братец возвращается домой, «толковая» я сижу за барной стойкой и, обнимая бутылку, на дне которой еще плещутся остатки белого вина, одной рукой, пытаюсь справиться с оберткой конфеты — второй и зубами.
— Ого!
Шон растерянно замирает в дверях и медленно опускает гитару на пол. Я хорошая сестра, я промолчу, что он притащил черт-те где побывший чехол в мою кухню. Место. Где. Едят!
— Я сейчас выброшу твою гитару в мусоросбор…ик!
Или не промолчу…
Глаза брата ползут на лоб и теряются где-то в волосах, а я отмахиваюсь и отворачиваюсь. Черт с ним. Сегодня я жалею себя и не желаю отвлекаться на других.
«Ты эгоистка, Кайя! — кричал мне отец в один из последних наших полноценных разговоров, когда я зашла домой забрать что-то из оставшихся там вещей. — Ты махровая эгоистка!»
Да, я такая. Снова икаю и делаю большой глоток из почти опустевшей бутылки. Питье всегда помогает при икоте, так еще бабушка учила.
Шон, от греха подальше таки убравший свою гитару с моих глаз, проходит в кухню и останавливается с противоположной от меня стороны барной стойки. Руки в задних карманах джинсов, челка на глазах, покачивается с пятки на носок, чего-то ждет.
Хмыкаю и забрасываю в рот очередную конфету. За последний час я мастерски научилась ловить их губами в полете.
— Сестренка, да ты в дрова, — комментирует братец.
Проверил бы он такое количество почты, какое сегодня пришлось перелопатить мне, напился бы еще и не так. Надеюсь, предательница Линда икает не меньше моего.
— Отстань. Я расслабляюсь, — шикаю на этого доброхота и снова прикладываюсь к горлышку.
На самом деле, бутылка всего третья, а вино не слишком-то и крепкое, но на голодный желудок сработало что надо. Да и не напивалась я пару лет как минимум — подрастеряла весь свой студенческий стаж, так сказать. Нужно наверстывать.
