Гэн учился. Он часто не давал барону спать, требуя объяснений всего, что видел или слышал днем. Сам Джалайл в личных беседах жаловался, что Гэн достает его мозги через уши. Однако он всегда терпеливо отвечал на вопросы и развивал идеи, предложенные своим молодым помощником. Он так гордился Гэном, что это стало вызывать озабоченность у подчиненных. Время от времени — к счастью, не слишком часто — появлялись слухи, что кое-кто из знатных людей в его баронстве завидует влиянию пришельца.
Бывая в замке, Гэн устраивал настоящие допросы Второму, заставляя его с помощниками работать, как никогда раньше. К тому времени, как дни укоротились, а горные перевалы оказались окончательно засыпанными снегом, Гэн получил детальное представление о каждом дворянине в Джалайле, о каждом бароне в Харбундае, о короле, королеве-матери и большинстве дворян в остальных баронствах. Он мог без запинки перечислить цифры, касающиеся торговли Четвертого с кем угодно, и даже перепугал его с бароном своим предположением о том, насколько выгодной могла бы стать торговля углем с Олой, если бы не неприятности на границе. Когда же он предложил использовать выручку от этих сделок для покупки полудрагоценных камней у северных племен и последующей перепродажи их Найонам, барон просто расхохотался. Юноша понял, что зашел намного дальше, чем Джалайл когда-либо помышлял. Больше он ничего не говорил, но все знали, что он не переставал размышлять.
Мыслями, навеянными своими поездками, он делился намного неохотнее. По крайней мере, до одного не совсем обычного вечера на исходе зимы.
* * *
Они рано остановились, расположившись достаточно высоко на лесистом склоне, чтобы видеть распростершуюся внизу дельту впадающей во Внутреннее Море реки. Пока остальные переговаривались друг с другом, Гэн отошел в сторону, дабы полюбоваться пейзажем в одиночестве. Окна маленьких поселков и ферм ярко светились; стеклянные блестели не хуже драгоценных камней, те же, что сделаны из промасленной бумаги, были желты, словно масло. Дым лениво поднимался вертикально вверх. Там, где море встречалось с землей, вверх по берегу двигалась цепочка неровных отблесков, затем они останавливались и откатывались назад, к югу. Стая морских птиц кружилась над берегом, совершая маневры, недоступные даже самой умелой армии. Невидимые, если смотреть сверху, они вдруг все разом вспыхивали на фоне сумерек, когда становились видны их белые животы.
Черно-зеленые острова Морской Звезды казались камнями, оправленными в живое серебро. Они расплывались перед глазами, сливаясь с водой по мере того, как солнце опускалось к горизонту, обагряя по пути облака и белые клыки гор Китового Берега.
Все это время Тейт наблюдала за ним. Что-то ощущалось в воздухе вокруг него, какая-то энергия. Доннаси была уверена: он сейчас сражается с огромной задачей, но, судя по выражению лица, не отступит ни за что. Потом Тейт вспомнила слова Сайлы о том, как иногда его глаза вдруг вспыхивают неестественно ярким огнем. Это был огонь завоевателя.
Тейт снова сосредоточилась на его глазах. Последовавшие за этим слова самое меньшее удивили ее:
— Мне предназначено править здесь.
Весь предыдущий день они говорили в основном о всякой всячине и окружающих землях. Обычное вечернее молчание только усилило шок от его слов.
Все сгрудились у кострища в покинутой избушке охотника, которой предстояло дать им приют сегодняшней ночью. Шипение раскаленного жира на углях было единственным звуком, последовавшим за его заявлением.
Гэн продолжал смотреть на огонь, снова и снова поворачивая палочку с мясом. После длинной паузы он продолжил:
— Мой отец принес нам мир, но слишком многие молодые воины боялись нападения врагов, которые, кажется, окружают нас со всех сторон. Что, если Харбундай, Ола и Люди Собаки будут иметь единого правителя? Даже Дьяволы поймут бессмысленность войны с таким противником. — Он поднял глаза, его горячее желание молило о поддержке. — Представьте себе броню тяжелой пехоты Олы, соединенную с быстротой наших Волков и прикрываемую лучшими всадниками мира — кавалерией Людей Собаки. Кто осмелится напасть на нас?!
Молчание повисло туманом неуверенности. Клас отвернулся. Эмсо, прочистив горло, произнес:
— Я тебе скажу, кто. Первый же Вождь Войны, который решит, что хочет контролировать торговлю мехами или деревом, или подумает, что лучше тренировать лошадей для своей собственной кавалерии, а не для нашей, или ему понадобится наша рыба, или…
Гэн оборвал его:
— Хватит! Я ничего не могу поделать с чужой жадностью, но кто сможет победить нас?
— Мы сами, — это сказал Клас, и слова, казалось, причиняли ему боль. Но он продолжал: — Посмотри, что мы делаем сейчас. Пока барон Джалайл был слаб, король хотел сместить его. Мы сделали его сильным, мы вчетвером. И что же мы теперь делаем? Строим планы, как стать еще сильнее и сместить короля. Вслушайся в свои слова! Ты становишься одним из них! — Он поднялся, слишком взволнованный, чтобы сидеть. — Мы должны сразиться за Джалайла еще один раз, чтобы его земли остались за ним — слишком многим мы ему обязаны. А потом возвратиться домой. Мы нужны нашим людям, Гэн. Подумай об этом.
Гэн повернулся к Класу лицом. Сила их чувств заставила Тейт и Эмсо тихо отодвинуться, но ни один из них этого не заметил. Снаружи настороженно скулили собаки, скребясь в дверь.
Несколько долгих зловещих секунд они стояли неподвижно, ладони почти касались рукояток мечей. Потом Клас пошевелился. Казалось, будто что-то сломалось у него внутри, он словно стал меньше. Напряженные мускулы расслабились, потеряв рельефность. Гримаса воинственности исчезла с его лица, оставив только озадаченное, почти смущенное выражение.
— Я не буду драться с тобой.
Гэн скорее прорычал, чем произнес свой ответ:
— Но не из-за моего отца! Я — сам по себе! Я не то, что предсказывала моя мать!
— Я дал клятву. Не важно, как мне придется умереть, чтобы сдержать ее. Делай, что требует твоя судьба.
Гэн отвернулся, его руки упали, плечи опустились. Он посмотрел вверх, на грубый потолок. Тейт была уверена, что заметила в его глазах неожиданную слезу. Глубоко вздохнув, юноша проговорил:
— Я просил тебя быть самым близким моим другом. А теперь устроил все это. Мне стыдно.
— Ничего, — произнес Клас.
Тонкая, неуверенная улыбка слегка оживила лицо Гэна, когда он снова взглянул на Класа.
— Ни один человек не заслужил такого друга. Пожалуйста, прости.
Клас пожал плечами.
— Все забыто.
Потом, словно ничего и не произошло, они снова уселись у огня. Тейт с Эмсо обменялись многозначительными взглядами, заняв свои прежние места. Дверь перестала трястись под ударами собачьих тел.
Первое дежурство сегодня выпало Тейт. Несмотря на ветер и мороз, заставившие ее поплотнее закутаться в спальный мешок, возможность выбраться на свежий воздух обрадовала Доннаси. Она уселась, привалившись к стволу дерева, заняв позицию, позволяющую наблюдать за тремя сторонами дома. Раггар и Шара охраняли четвертую. Чо она взяла с собой.
— Нам, девчонкам, надо держаться вместе, собачка, — сказала она. — Ты поможешь мне, я помогу тебе. — Тейт удивилась, когда Чо, подняв голову, лизнула ее в щеку, но обняла собаку. — Ну что, чертов зверь? Ах ты, старая развалина… Я, видимо, должна защитить тебя, не так ли?
Вместо ответа Чо повернулась несколько раз и наконец устроилась, положив голову Тейт на колени. Несмотря на холод, Доннаси сочла своим долгом почесать ей за ушами и чуть не засмеялась, увидев, как собака принимает эту ласку, в то же время внимательно наблюдая за окружающим лесом.
Мысли ее свободно блуждали, и Тейт сразу задумалась о Джонсе. За зиму он все больше отдалялся от Доннаси. Без сомнения, он нашел себе новых друзей в баронстве, и они были единоверцами. Часто люди приносили Сайле информацию — и еще чаще просто сумасшедшие россказни — о росте группы. Жрица Роз все время держала Тейт в курсе дела. Никто не обсуждал этого вслух, но всем было ясно, что какие бы проблемы Джонс ни вызвал, они неизбежно отразятся на его «соплеменнице». Доннаси тронула забота Сайлы, с которой та старалась предоставить ей любые сведения, какие могли пригодиться для защиты. Неизменное дружелюбие Нилы трогало ее не меньше. Джонс же только все затруднял. Как могла Тейт предупредить его о нездоровом отношении к его новым друзьям, если он не принимал ее саму?
Да и кое-какие слухи о Танцующих-при-луне настораживали. Один человек пришел к Сайле со следами жестокого бичевания на спине. Так или иначе, он пришел слишком поздно и умирал от заражения. Он вцепился в целительницу, словно ребенок, умоляя избавить его от вечных мук в аду.
По его словам, Джонс присутствовал, когда его секли, однако на любые другие вопросы умирающий отвечать отказался, как отказался назвать другие имена или сообщить что-либо о группе.
