– Конда постоянно на ней играл. Почти каждый день доставал её и начинал ездить туда-сюда по струнам и по нашим ушам. Вниз и вверх, и вниз и вверх, бесконечно. Он говорил, это для того, чтобы пальцы не теряли беглость. Я бы так не смог.
Усэн поднял руку, и снова все подняли инструменты. Он сказал какое-то тихое слово, и музыка началась снова. На этот раз она была задумчивой и неторопливой. Аяна склонила голову на бок, вслушиваясь в мелодию, но тут Айдэр, сидевшая рядом, вдруг запела.
– Хасэг та мадо хэлгад а парэд, – пела она, и другие женщины потихоньку начинали подпевать.
– Это песня про девушку, которая ускакала к любимому в ночь и не успевает вернуться к рассвету, – шепнула Кадэр, садясь рядом с Аяной. – Шулаг, можно попросить тебя?
– О чём?
– У нас говорят, это заразно. Можно, я прикоснусь? – кивнула Кадэр на её живот.
– Конечно.
Кадэр положила руку на живот Аяны, и музыка хасэ дрожала вокруг, вплетаясь в травы словами древнего языка.
– Спасибо, – сказала Кадэр, убирая руку. – А у вас такого поверья нет?
– У нас трогают праздничный... свадебный шест на чужих свадьбах, – шепнула Аяна. – Говорят, помогает.
– А ты трогала свадебный шест?
– Нет, его я не трогала, – тихо шепнула Аяна и слегка покраснела. Кадэр заглянула ей в лицо и прыснула в ладошку, потом зажала рот второй рукой, чтобы не рассмеяться.
19. Не может быть
Шатры убрали следующим вечером, и оба хасэна двинулись дальше.
– Мы и так припозднились, – сказал Шимет, брат Далэг. – Вам повезло, что мы задержались у того озерца. Выйди мы на полдня раньше, мы бы не встретились с вами.
– Спасибо вам большое, – кивнул Верделл. – Как мы можем отблагодарить вас?
– Вы уже отблагодарили нас, – улыбнулся Хар, муж Далэг. – Вы рассказали столько интересного. Я никогда не слышал столько историй. Признайся честно, Верделл, ты ведь сочинил по меньшей мере половину.
– Он не сочинял, – сказала Аяна. – С ним и правда что-то происходит постоянно. Если бы не он, нас бы сейчас здесь не было.
– Даже так?
– Ага, – сказал Верделл. – Так и есть. Уж не знаю, за что мне всё это.
– Ты, наверное, просто везучий, – с завистью сказал парень из Хурга-хасэна. – Со мной никогда ничего интересного не происходит.
– Ну как же не происходит, – рассмеялся Жадэт. – Мне рассказывали о парне, который посадил маленького брата покататься на баране, а тот испугался и убежал вместе с седоком, и парень, вместо того чтобы взять лошадь и догнать, бежал за ними по степи, пока баран не устал. Один жук мне нажужжал, что этого парня звали Сард, ну прямо как тебя.
Все, включая Сарда, рассмеялись.
– А баран выдерживает вес ребёнка? – спросила Аяна, прикидывая в уме.
– Мой брат был маленьким, а баран крупным, – сказал Сард. – Некоторые хасэны не просто гоняют отары. Они грузят на них товары из Телара и гонят на северо-запад. По пути овцы отъедаются, а для доставки груза не нужны лишние лошади и повозки.
– Интересная задумка, – сказал Верделл. – Хотелось бы посмотреть.
– Вы увидите, – сказал Хар. – До озера около двух недель пути. Туда соберутся все, потому что в степи сейчас оставаться опасно. Так что, думаю, такие хасэны мы тоже повстречаем.
– Опасно? – спросила Аяна, закрывая рукой живот. – Почему?
– Август очень жаркий. Случаются даже пожары. И животным тяжело в такую жару. Те хасэны, у которых есть постоянные стойбища с деревянными домами, выпускают животных вокруг домов, чтобы они уничтожили всю траву, и пожар не добрался бы до домов. Всё, что животные не съели, они вырывают руками. Пожары случаются не так часто, но они очень опасны. Мы проходили след от пожара, помните?
Аяна помнила. Черный след от прошлогоднего пожара зарастал травой, и это было похоже на рану на коже.
– На наше счастье, дожди тут довольно частые. Но иногда они не могут до конца затушить пожар, а тлеющая трава опасна. Если мы такую встречаем, то тушим сами.
– Вы возите воду из ближайшего озера?
– Ну, если не можем справиться без воды, своими силами, то потом едем и за ней, – сказал Жадэт, и Верделл фыркнул и расхохотался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ещё через пару дней, когда они остановились умыться у небольшого озерца, Кадэр подошла к Аяне.
– Шулаг, извини, но я смотрела на тебя сегодня. Мой взгляд привлекает твоя кожа.
– Ничего, – сказала Аяна, улыбаясь. – Вы тоже бы привлекали внимание в моих краях.
– Конечно! Но я не о том. Ты одета странно, но это не беда. Твоя одежда скоро будет совсем неудобна тебе. Хочешь, я отдам тебе свой свадебный красный халат? Он стал мне тесен, потому что мама готовит меня к сватовству, откармливая жирной пищей, а после замужества я и подавно не влезу в него. Я шила его к свадьбе, но теперь у меня есть другой.
Аяна, которой прохладными вечерами уже не хватало ширины старого кафтана, чтобы запахнуться, кивнула.
– Спасибо, Кадэр. На что мена?
– Мена? А! Нет, это подарок. У меня нет младшей сестры, которой я могла бы его передать. Он будет тебе короче, чем мне, а рукава будут как у обычных халатов... У свадебных они длинные. Сейчас.
Она легко побежала к шатрам и вернулась румяная, с красивым красным халатом, отороченным узорчатой тесьмой и полосками густого лисьего меха. Халат был расшит кручёными золотыми нитками, составлявшими узор из ромбов, сверкавшими на солнце, как паутинка вдруг сверкает между высокими стеблями трав.
– Какой красивый! А ты радостная, – заметила Аяна.
– Тише, шулаг, – светясь от счастья, прошептала Кадэр прямо ей в ухо. – Я встретила Жадэта, и он коснулся моей руки. Теперь мне будет что вспомнить после замужества.
Аяне снова стало невыносимо тоскливо за неё. Она надела рубашку и просунула руки в широкие рукава халата.
– Очень хорошо, – сказала Дилар, наблюдавшая за ними. – Он тебе коротковат, но теперь ты сможешь запахнуться вечерами. Тебе очень идёт этот цвет, ты как будто стала румянее.
Аяна оглядывала себя с боков. У халата был высокий разрез сзади, чтобы подол не мешал при езде верхом, глубокие удобные карманы и скрытый поясок. Она сняла халат.
– Очень жарко, – сказала она Кадэр. – Спасибо тебе большое.
– Тебе теперь будет всё жарче, – сказала Далэг, вытираясь и надевая длинное платье поверх штанов. – И станет всё труднее двигаться. Сколько тебе ещё ходить? Четыре месяца?
– Примерно.
– Вы пойдёте через Фадо на запад? – спросила седая женщина из Хурга, имени которой Аяна не знала, потому что все называли её просто дада – «бабушка».
– Да. Но я очень боюсь, что мы не успеем.
– В Фадо плохие дороги. За эти четыре месяца вы только дойдёте до побережья. Надеюсь, ваши кони не охромеют, здоровья им и их выносливым ногам.
Аяна не поверила своим ушам. Какие четыре месяца? Нет, не может быть. Она должна была успеть добраться до Конды.
– Дада, – сказала она. – Ты точно ничего не путаешь? Я видела карту, Фадо на ней размером примерно как степь.
– Карта? Это такой рисунок? А там было нарисовано вот так? – она изобразила рукой волну, и Аяна внезапно поняла. – Сколько ты берёшь нитки на сшивание трёх толстых войлоков? То-то и оно.
20. Больше не потерять тебя
Аяна быстро собрала вещи с камня и направилась к Верделлу, который помогал смазывать колёса повозки.
– Верделл, ты знаешь, что по Фадо нам идти около четырёх месяцев?
– Я думал, около трёх...
– Какая разница... мы не успеваем. Верделл, мы не успеем до середины ноября.
– Середины ноября? – сказал он, поднимаясь с корточек. – Что значит «середины ноября»?
– По моим расчетам, у меня срок в середине ноября. Верделл, мне придётся рожать в пути.
Верделл вцепился в волосы с безумным видом.
– Я думал, в январе, – простонал он. – Кирья, я считал, и у меня выходило, что в конце января!
– Ты с какого месяца считал? – спросила Аяна, постепенно поддаваясь захлёстывающему её беспокойству.
