– Стой, стрелять будем! - закричал Бушмакин, выхватывая наган.
В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.
Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться от приема - рука попала в "замок", и Коля врезался в старинную голландскую печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом началось столпотворение… Зазвенели стекла - озверевшие "служители правопорядка" выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.
Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой, испуганно наблюдал за побоищем.
Наконец все было кончено. Чиновники потянулись в коридор. Худой остановился возле лестницы.
– Надеюсь, вы с нами, Колычев? По-моему, вы всегда презирали конформистов!
Колычев высунулся из-под папки:
– То, что вы сейчас сделали, - низость!
– О, господи, - худой шутовски взмахнул руками. - Однако мы в неравном положении. Вы - высоко, и мне трудно вам отвечать… - Он резко вышиб лестницу из-под Колычева. Тот с воплем грохнулся на пол и остался недвижим.
– Подумай, мразь, - с ненавистью сказал худой и ушел, хлопнув дверью.
…Первым очнулся Бушмакин. Рука распухла и напоминала пышку с повидлом. Бушмакин поднялся, кряхтя и охая, взял со стола графин и, приводя в чувство своих товарищей, начал поливать всех по очереди: Колю, Васю, Никиту и Колычева. Потом отпил из графина. Увидел Маруську. Она по-прежнему сидела в углу.
– Что же ты? - укоризненно сказал Бушмакин. - А еще красный милиционер. Где наган?
– Вот, - тихо сказала она. - Я хотела в них выстрелить, да у меня сил не хватило взвести курок.
– Ничего, Маруська, не тушуйся, - вздохнул Бушмакин. - Не смогла, так не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста - за утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики, Маруська.
Приподнялся и сел Колычев. Увидел Бушмакина, улыбнулся через силу:
– Дали нам перцу. А что вы хотите? Они всю жизнь этим занимаются, а вы - первый день… Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы освоите хотя бы азы сыскного дела.
– Меньше, чем вы думаехе, - сказал Бушмакин. - Вы знаете этих людей?
Колычев кивнул.
– Я сообщу об этом Военно-революционному комитету, - продолжал Бушмакин. - За саботаж такого рода они будут расстреляны.
Колычев снова кивнул:
– Иного они и не заслуживают. Но если вы думаете, что они сидят и ждут ваших конвойных, - вы ошибаетесь… - Колычев усмехнулся. - Я не политик, но даже я понимаю, что мой класс не сдастся вам без боя. Как говорят на ваших собраниях: в повестке дня - гражданская война… И эти люди будут ждать ее начала в укромном месте.
Маруська растолкала ребят. Все выглядели вполне сносно, только у Коли поперек лба лег багровый шрам.
– Картотеку жалко, - Колычев обвел взглядом кабинет. - Она собиралась годами. Большое подспорье потеряли, жаль…
– Сейчас все разойдемся, - сказал Бушмакин. - Отдыхать четыре… нет, шесть часов. Ровно в пять, - он посмотрел на часы, - всем быть здесь. Где телефон?
Колычев кивнул на свой стол.
– Я позвоню, вызову охрану, - продолжал Бушмакин. - А то пока мы будем спать, ваши друзья, не дай бог, снова явятся.
– Это не мои друзья, милостивый государь! - встал Колычев. - Это негодяи!
– Ну хорошо, хорошо, - отступил Бушмакин и потянулся к трубке. Но взять ее не успел. Заверещал зуммер.
– Кого это? - спросил Бушмакин.
– Не знаю, - Колычев пожал плечами. - Сюда уже недели две никто не звонил… - Он снял трубку: - Управление сыскной… то бишь - уголовного розыска, здесь Колычев. С кем имею честь? Понятно! - Он зажал мембрану рукой и повернулся к Бушмакину: - Около сотни неизвестных громят посольство на Большой Морском. Дипломаты просят помощи. Они уже всюду звонили - дозвониться никуда не могут.
– Что вы делали в подобных случаях? - спросил Бушмакин.
– В мое время подобных случаев не было, - не удержался Колычев.
Бушмакин взял трубку:
– Слушайте меня! Да тише вы, черт вас возьми! Десять минут продержитесь! Все! - он швырнул трубку на рычаг, крикнул: - Маруська и Колычев остаются, остальные - за мной!
– У них винтовки и пулемет! - закричал Колычев. - А у вас?
Бушмакин растерянно уставился на пустую кобуру.
– Черт, - пробормотал он. - Но все равно, я обещал помощь. Надо идти…
– Я с вами, - заявила Маруська.
– Я тоже, - поразмыслив, сказал Колычев. - И, принимая во внимание ваш искренний порыв… Ладно, я помогу вам. Идите за мной…
Он бросился к дверям, которые вели в подвал. Внизу перед тяжелой, обитой железом дверью он остановился. На огромном засове висел пудовый замок.
– Здесь кладовая изъятого оружия. Все сваливали сюда. Патроны тоже.
– Что же ты раньше молчал? - Бушмакин растроганно похлопал Колычева по плечу. - Маруська, давай сюда твой "шпайер"… Всем отойти!
Бушмакин семь раз подряд выстрелил в замок. Полетели искры, куски исковерканного металла. Замок отвалился.
Вошли. Это была маленькая комната со стеллажами вдоль стен. На полках лежали револьверы и пистолеты самых разных марок, ножи, кастеты, остро заточенные напильники.
– Брать оружие только с полной обоймой! - предупредил Бушмакин. - Лучше - по две обоймы сразу.
Коля засмотрелся на тяжелый маузер в деревянной кобуре. К сожалению, в нем не было ни одного патрона.
– За мной! - Бушмакин выскочил в коридор.
Выбежали за Гороховую. Бушмакин с сомнением оглянулся на парадную дверь, сказал:
– Там оружие, документы. Маруська! Ты остаешься! И без лишних слов, - прикрикнул он. - Позвони Сергееву, пусть пришлет помощь.
Маруська понуро скрылась в подъезде.
Трехэтажный особняк посольства отделяла от улицы затейливая чугунная решетка. Вдоль нее выстроились погромщики. Они просунули стволы винтовок сквозь узоры решетки и держали окна посольства на прицеле. Два человека по приставной лестнице лезли на балкон, около десятка колотили невесть откуда раздобытым рельсом в резную дубовую дверь. Она трещала, но пока не поддавалась… Двое залегли в воротах - у станкача. Бушмакин увидел солдат с повязками революционной охраны, сердито спросил:
– Чего не стреляете?
– Без толку, - вздохнул солдат. - Их - эвон сколько. А нас - эвон.
– Огонь! - зло крикнул Бушмакин и выстрелил из своего нагана. - Ребята! Занять позиции и не высовываться! Огонь!
Солдаты открыли беспорядочную пальбу. Бушмакинцы их поддержали. Один из бандитов - он уже перебросил ногу через решетку балкона, сорвался и полетел вниз.
– Братва! В нас палят какие-то суки! - растерянно завопил главарь погромщиков. - Стой! - Он замахал маузером. - Чего по своим жарите? Мы, чай, буржуев трясем! Давай к нам, барахло поровну!
– Огонь! - скомандовал Бушмакин.
На этот раз ударили дружно, залпом. Бандиты выронили рельс и разбежались.
– На куски порвем, падлы! - орал предводитель. - Нас больше! Не дрейфь, братва! Их часы сочтены!
Бандиты начали стрелять.
Бушмакин высунулся из-за угла дома, крикнул:
– Предлагаю сдаться! Кто добровольно сложит оружие - уйдет свободно! Остальным - расстрел на месте!
– Не слушайте его! - срываясь на визг, заверещал главный. - Контрики они, братва! Огонь по контрикам! Патронов не жалеть! У нас их много! Пулемет! Полкоробки разом, огонь!
Затрещал "максим".
– Дохлое дело, - сказал солдат. - Они нас ликвиднут как пить дать.
– Нахожу, что это, увы, резонно, - поддержал солдата Колычев.
Бушмакин выстрелил. Следом за ним открыли стрельбу Никита и Вася.
– Не получается у вас, - сквозь зубы сказал Бушмакин. - Вот как надо…
На той стороне грохнулся предводитель.
– Вы случайно не чемпион по стрельбе? - добродушно-насмешливо осведомился Колычев.
– Я весь четырнадцатый год в окопах просидел, - ответил Бушмакин.
Пули дырявили штукатурку, били стекла.
– Коля, - окликнул Бушмакин, - дуй за подмогой. Они, вишь, в атаку пошли.
Погромщики вытянулись в редкую цепь и медленно двигались в сторону бушмакинцев.
– Коля, если вы уходите - дайте мне ваш наган, - попросил Колычев.
– Не дам, - сказал Коля, пряча наган за спину. - Я никуда не пойду.
– Приказы не обсуждать! - обозлился Бушмакин. - С кем я только связался! Щенки и интеллигенция.
– Интеллигенция тут ни при чем, - сказал Никита. - От обилия знаний никто еще не страдал. А вот от темноты…
Пуля сбила с Никиты фуражку, и он растерянно заморгал.
– Счастлив ваш бог, - заметил Колычев.
